Мастер теней
Шрифт:
— Как же… это ж… — вытаращил глаза кок. — Сердце «Семерочки»! Шкипер с меня шкуру того.
— Жизнь и разум, вторая категория, — улыбнулся ему Дайм, предъявляя Цветную грамоту: оригинал, как и положено, хранился в Конвенте, а оптическая копия, заверенная тем же Конвентом, могла быть активирована в любой момент безо всякой физической привязки, одним лишь желанием. Крохотный фокус, доступный даже шерам пятой, условной, категории — и единственное возможное для них управляемое проявление дара.
Вместо ответа кок вытаращил глаза еще больше и быстро-быстро закивал.
— Ну что, идем. — Дайм
Конечно же, кок повел его сначала к шкиперу. Тот изрядно поломался, даже рекомендация Парьена и грамота-дуо не произвели на него должного впечатления. Уж очень он боялся за свою «Семерочку» — что немудрено, если учесть, что рассказанная коком байка о корабле, подарившем команде бессмертие, была чистой правдой. Как и то, что заночевав на суше, любой из команды это бессмертие потеряет. Но дар убеждения Кристисов сделал свое дело, и шкипер, кряхтя и ворча о том, что никому нельзя доверять в наше неспокойное время, провел Дайма в кормовое отделение трюма и отпер обитую бронзовыми полосами и зачарованную как банковское хранилище дверь.
— Вы поосторожнее с ней, Вашсветлсть, — глядя на мутноватую, низко гудящую и переливающуюся сферу, с нежностью в голосе попросил шкипер. — «Семерочка» ласку любит.
— Не волнуйтесь, почтенный. «Семерочке» понравится.
Словно услышав, радужные пятна заскользили по поверхности пузыря, слились и вспыхнули, делая сферу идеально прозрачной. В глубине её плавали семь крупных, с дикий орех, живых жемчужин глубокого синего цвета. Дайм чуть не ахнул: такой роскошью не мог похвастаться даже флагман имперского флота, а тут — древняя шхуна. Вот уж Парьен мастер на неожиданности.
— Точно, нравится ей, — проворковал шкипер, взглядом лаская всплывшие и прилипшие к сфере там, где её касались руки Дайма, жемчужины. — Девочка моя хорошая.
— Не отвлекайте, почтенный.
— Все-все, ухожу!
Едва дверь за шкипером закрылась, Дайм отстранился от реальности и нырнул в странный водный мир. Жемчужины пели, шептали, показывали глубины залива Сирен, где они родились и выросли, спеша поделиться с редким гостем, способным говорить с ними.
«Покажи! — наконец потребовали они. — Все, что видел».
И Дайм показал — самое драгоценное, что было у него. Родной замок Маргрейт, в котором не был пятнадцать лет. Мать, брата и сестер — не виденных столько же. Нечаянно обретенного друга — хмирского Дракона. Шуалейду, почти потерянную мечту.
«Она красивая, синяя, — пропели жемчужины. — Она придет к нам? Она такая же, как мы!»
«Я спешу к ней».
«Все люди куда-то спешат, — в шепоте жемчужин послышалась грусть. — Люди уходят слишком быстро. Но ты можешь остаться с нами, жить долго-долго и увидеть весь мир. Приведи свою синюю женщину, и поплывем к Драконьему пределу. Куда захотите».
Увидеть мифический Драконий Предел, побывать у царицы Сирен, плыть в бесконечность вместе с Шуалейдой — что может быть прекраснее?..
«Спасибо, я спрошу у нее. Если она захочет — поплывем».
«Да. Приходите!»
Дайм с трудом оторвал холодные, онемевшие ладони от сферы, тяжело поднялся и, покачиваясь, вышел за дверь. В голове была пустота, все казалось мутным и расплывчатым. Он привалился к переборке и закрыл глаза.
Надо отдохнуть, немного поспать. Под журчание воды за обшивкой так хорошо спится.— Эй, Вашсветлость! Ваш Светлость, говорю! — разбудил его знакомый голос. — Чего ж вы тут. Пойдемте в каюту, Ваша Светлость. Вон, устали-то как. Зато Семерочка уж довольна так довольна, спасибочки вам. Бежит по волнам, словно молоденькая стала.
Кок что-то говорил, провожая Дайма до каюты, но он не слушал. Ноги еле переставлялись, журчание воды убаюкивало. Тем более что солнце уже садилось — пора спать. Спать.
436 г. 18 день Журавля. Роель Суардис.
Заложенная пером книга под названием «Основы спектральной классификации» и с припиской «рекомендовано для первого курса Магадемии» оказалась на удивление интересной. Увлекшись описаниями перворожденных Драконов и принадлежащих им стихий, Стриж чуть не пропустил возвращение Шуалейды. Когда снизу раздался звук открывающейся двери, он как раз читал о крови лилового Дракона: магия разума, иллюзий и правды. По утверждению давно почившего шера, идеальное дополнение и усиление для фиолетового — желтый, стихия Дракона-Барда. Разум и искусство: магия неявной сути, непроявленных вероятностей, слияния истины с ложью в акте творения. Казалось, еще несколько строчек, и он поймет что-то очень важное. Жизненно важное. Вот только голоса внизу…
Стриж прислушался ко второму, мужскому.
— …Ваше Высочество позволит присутствовать при изготовлении аккумулянтов?
— Конечно, пойдемте наверх.
Стрижа окатило ужасом: он узнал голос. Мастер Ульрих во дворце? Проклятье!
Сладко и сытно пахнуло кровью, тени по углам сгустились…
«Спокойно. Дыши ровнее. Еще ровнее, — скомандовал себе Стриж, не смея призвать Хисса. — Никакого страха, никакой Тени, если не хочешь, чтобы она заподозрила неладное».
Сжав в руках книгу, Стриж огляделся: две секунды на поиск надежного убежища.
Книжные шкафы, кресла, окна. Кушетка, стена с оружием. Вот оно! Теперь бы повезло.
— …не займет много времени, — звучит голос Шуалейды.
Шаги двух пар ног на лестнице, в такт. Шаги сбиваются, замедляются, останавливаются. Пауза. Легкие шаги приближаются. Тихо, на цыпочках. Замирают совсем рядом.
— Тигренок? — тихо, еле слышно.
Невесомое касание: проводит пальцами по щеке, поправляет рысью шкуру. Вздыхает, почти беззвучно шепчет:
— Основы спектральной, — делает паузу и продолжает чуть громче: — Пойдемте, дру Ульрих. Тише, не разбудите.
Шаги двух пар ног удаляются, поднимаются по лестнице. Шуалейда молчит. Шаги затихают, слышится скрип, что-то звенит… все? Пронесло?
Стриж откинул край покрывала, в которое укутался с головой. Сверху, доносились знакомые мирные звуки: Ульрих что-то рассказывал, а Шуалейда ходила по лаборатории, чем-то стучала.
«Слава Хиссу, пронесло!» — выдохнул Стриж.
Но на душе было погано и холодно. И приготовленная дага — чтобы одним движением, через покрывало, всадить склонившейся колдунье в сердце — казалась змеей, готовой укусить его самого.