Матабар III

Учитывая, что к этому времени в зале уже не осталось ни единого посетителя, то… помещение все равно казалось тесным. Может быть, это как-то связано с набившимися внутрь четырьмя десятками здоровенных орков.

Меньше своих «диких», степных собратьев, но все еще куда массивнее и крупнее абсолютного большинства людей. С широченными плечами, мощными руками и ногами, ростом, в среднем, в два метра десять сантиметров, в своих черных костюмах и белых сорочках без жилеток они выглядели весьма и весьма устрашающе.

И пока несколько из них, выполняя наказ то ли шамана, то ли врача, ходили на бар и кухню, Арди успел заметить несколько деталей.

Помимо Ордаргара еще несколько орков выглядели не так, чтобы в целости и здравии. У некоторых на боку висели наспех перебинтованные руки, кто-то, сцепив зубы, хромал к стульям, усаживаясь с затянутыми жгутами ногами. А еще, сколько бы Ардан не присматривался, но никак не мог отыскать бессменного шофера Ордаргара, старавшегося не пропускать концерты Тесс.

Хороший был парень.

Для бандита.

Никогда не приходил без цветов и одним только взглядом унимал любого выпивоху, забывавшего о правилах приличия и мешавшего Тесс выступать. Причем успевал это сделать еще до того, как в дело вмешались бы верзилы Аркара.

— Дарг, — Аркар, шепнувший пару слов своим людям и отправив их на улицу, встал рядом с диваном и тяжело посмотрел на своего босса. — Что произошло?

— Мы ехали с приема у герцога, — Ордаргар ударом ладони начисто отсек горлышко толстенной бутылки виски и залпом осушил едва ли не половину. — Давай, старик, делай свою… Арррр!!!

Взревел орк, когда знахарь, отрезав ножницами прилипший узел брючины, начал водить по жуткой, словно обглоданной ране, раскаленным, широким ножом, попутно прямо наживую отрезая висящие шматы плоти смоченным в алкоголе скальпелем.

Ордаргар начал бить кулаком о стену, из-за чего задрожали висевшие на них маски, охотничьи трофеи, бивни и фотографии.

Экзекуция продлилась несколько долгих минут, полных боли, рычания и запаха горелой плоти.

— На выезде со старого парка, — слово взял один из орков, помогавших Ордаргару зайти в зал. — Мы попали в засаду. Два грузовика заблокировали проезд. Пологи откинули, а там — армейские ленточные пулеметы. Изрешетили автомобиль в хлам. Бордар погиб на месте.

Бордар. Точно. Так звали шофера, души не чаявшего в джазе в целом и в Тесс в частности.

— Армейские пулеметы? — даже Аркар, кажется, удивился. — Так открыто? В столице?!

— Если бы только они, — добавил уже другой орк. — У наших карет корпуса ведь бронированные, так что первый залп мы выдержали. Рухнули на пол, дождались пока заклинит, а там…

Орк замолчал, а за него закончил уже третий.

— Осколочные гранаты, Аркар, — с пустым взглядом добавил орк с изрезанным пиджаком и торсом под ним. — Закидали нас как на, мать их, Новый Год.

В зале повисла тишина, нарушаемая лишь стонами и рычанием Ордаргара.

— Пижон, — процедил Аркар, сжимая кулаки и обнажая клыки. — Давно уже надо было побалакать… пообщаться, тобишь-та, с ним на тему Бальеро… Парни!

Орки уже начали подниматься со своих мест, как в зале прозвучал хриплый, туманный голос.

— Придержи волков, Аркар, — сквозь боль и омут беспамятства произнес Ордаргар. — Это не Пижон.

— Дарг, при всем уважении, но тебе явно задели голов…

Очередной удар кулака, оставивший, на этот раз, вмятину на каменной стене, от которой разошлись глубокие трещины, заставил замолкнуть даже Аркара.

— Не забывайся, Распорядитель, — прорычал Ордаргар, снова прикладываясь к виски, а затем, сцепив зубы и клыки, выливая остатки на рану и вновь рыча раненным Шагальщиком. — Это не Пижон.

— Почему ты так уверен в нем, Ордаргар? — тут же сменил тон Аркар.

— Потому, что на приеме мы с ним обо всем договорились, — куда спокойней, чем прежде, ответил глава банды. — А Пижон слишком высокого о себе мнения, чтобы сразу же, не выждав хотя бы пары недель, нарушить свое ничего не стоящее, сраное человеческое слово.

Ордаргар сплюнул слюной, смешанной с кровью и мелкой, зубной крошкой.

Аркар переглянулся с остальными орками, в глазах которых, как и у самого Распорядителя, маячила искренняя неуверенность. Ардан же, сидя на диванчике, молча наблюдал за ситуацией, надеясь, что та его никак не коснется.

— Но кто еще станет так выпендриваться… выделываться, значит-ца, в городе, кроме Пижона? — все же не сдался Аркар. — Только он способен на такое… представление, Дарг.

Ордаргар медленно повернулся к Аркару и посмотрел на него так, как Ардан не хотел, чтобы здоровенный орк посмотрел на него. Этим взглядом, наверное, можно было сваи в землю вбивать и арматуру гнуть.

— Именно поэтому, Распорядитель, я все еще не на пенсии, а ты все еще не в жилетке… — прорычал Ордаргар. — Сперва Бальеро, затем Красная Госпожа, а теперь это… Кто-то пытается развязать войну банд.

— Зачем?

— Если бы я знал, Аркар, то не приехал бы сюда…

Звучало, кстати, не лишенным здравого зерна, что наглядно демонстрировало — Ордаргар стал одной из самых значимых фигур криминального мира вовсе не только из-за своей всем хорошо известной, звериной жестокости и силе, а еще благодаря столь же острому, как его когти и клыки, уму.

— Но бездействовать мы не можем, Распорядитель, — продолжил орк и, когда знахарь закончил затягивать бинт на все еще дымящейся, красной культе, Ордаргар развернулся лицом за стол и откинулся на спинку дивана. — Нас выбрали мишенью и если мы проявим слабость, нас разорвут на части.

— Получается, мы… в ловушке, — выдохнул Аркар, усаживаясь напротив. — Не сделаем свой ход — нас порвут. А сделаем…

— Можем сыграть на руку тем ублюдкам, что устроили нам Фатийскую границу в центре города, — кивнул Ордаргар.

Заскрипели входные двери и в зал начали набиваться еще орки. Все, как один, в пиджаках без жилеток, в темных пальто и с револьверами (такого размера, что случись из них стрелять человеку — вырвало бы плечо) и топорами. В руках орков они смотрелись небольшими, даже незаметными, а вот люди пользовались ими для колки дров.

Всего в « Брюс» набилось не меньше шести десятков бандитов, но, что примечательно, несмотря на тесноту, вокруг Ардана имелось свободное пространство. Орки, бросив один только взгляд на плащ на его спине и посох в руках, не пересекали незримой границы.