Матабар III

— Дагир, — глава банды повернулся к одному из раненных. — Приведи нашего гостя.

Орк, молча кивнул, поднялся и вместе с еще одним вышел на улицу. Прозвучал хлопок дверцы багажника, а следом за ним нечто, похожее на мычание.

А когда двери снова открылись, Ардану стоило больших усилий, чтобы не вскочить на ноги. Дагир тащил за волосы мычащего (кричать ему не давал кляп в виде платка, комком забитого в рот), относительно невредимого, если не считать кровоподтеков на лице, человека.

Мужчину лет тридцати. В простом, дешевом костюме из овечьей шерсти с деревянными, плоскими пуговицами и в массивных, блестящих гуталином сапогах, с подкладкой не из меха, а подбитой пухом тканью. Такие носили рабочие.

Человека, подняв за волосы будто тряпичную куклу, поставили на колени перед Ордаргаром и выдернули кляп.

— Я ничего не знаю, я просто…

Глава Банды вытянул руку и, схватив бедолагу за горло, вздернул того над полом. Сжав пальцы, он заставил несчастного захрипеть, судорожно царапая ногтями почти каменную, серую кожу.

— Говори, — приказал Ордаргар.

— Я… я просто шел мимо… ехал… к… семье… я честно… ничего…

Глава банды сжал пальцы сильнее и у рабочего вздулись вены, сосуды полопались в глазах, а язык начал стремительно набухать.

— Если ты не хочешь, чтобы к твоей семье съездили мы, то начнешь говорить, — без каких-либо эмоций, спокойным тоном, словно и не держал на весу восемьдесят килограммов, произнес Ордаргар.

— Я… не… знаю…

Ардан, сжав посох так сильно, что заскрипели костяшки, не смог больше терпеть.

Вскочив на ноги, он, привлекая к себе всеобщее внимание, ударил посохом о пол.

— Этот человек говорит правду!

Орки повернулись к нему с далеко не самыми добрыми взглядами, а Ордаргар и вовсе выглядел так, будто размышлял разорвать наглеца на две части или сразу на четыре.

— Дарг! — Аркар, тоже вскочив, встал между Арданом и главарем. — Парнишка молодой, горячий, как уголь. И такой же…

— Он говорит правду, — перебил Ардан, обходя Аркара.

И снова несколько мгновений тишины, но Ордаргар хватку, все же, ослабил.

— И с чего ты взял, матабар? — прищурился орк. — Не ты один слышишь чужие сердца. У этого оно бьется, как у лживого пса.

— Или перепуганного, — стоял на своем Арди.

Дарг опустил мужчину на пол, но пальцы разжимать не стал.

— У тебя есть две минуты, чтобы объяснится, мальчишка. И если мне не понравится твой ответ — ты переселишься из нашего дома в госпиталь.

— Его одежда, — Ардан кивнул на работника. — Она испачкана в грязи и снегу, но на ней нет пороховых следов. А учитывая пулеметы, гранаты и взрывы, на нем бы остались пятна. Да и его ботинки. Посмотрите, какие они чистые. Куда чище одежды. Смею предположить, что вы его поймали, уходя с улицы. Оглушенного и лежавшего на земле. Так?

Орки переглянулись, а Ордаргар сдержано промолчал.

— Значит я прав, — кивнул Ардан. — Смею предположить, что этот человек, перед тем, как пойти домой, наведался к чистильщику обуви. А затем его ударило обломками асфальта и оглушило. Чистильщик сбежал, а вы, уходя, увидели его и приняв за нападающего, забрали с собой.

Ордаргар посмотрел в глаза Ардану и тому показалось, будто бы стая голодных, зараженных Лей волков снова, как и в детстве, загнали его в угол и готовы разорвать.

Но наваждение исчезло и главарь бандитов, разжав ладонь, слегка оттолкнул от себя несчастного.

— Аркар.

— Да, Дарг.

— Выпиши нашему гостю чек на сто эксов, — распорядился Ордаргар. — Этого должно хватить на врача и, — взгляд орка скосился на мутное пятно, расплывающееся в паху «гостя». — новые штаны. А так же сделает весомый взнос в фонд молчания. Не так ли?

— Д-да, конечно, спасибо, большое спасибо, — глотая сопли и слезы, бедолага полз спиной к выходу. — Я ничего никому не скажу. Обещаю. Я…

Ардан встал за спиной у несчастного, не давая тому пути.

Ордаргар тихонько зарычал, а орки, как один, поднялись на ноги.

— Ты, парень, играешь с охренительно горячим огнем, — шепнул ему на ухо Аркар. — И погореть мы можем сейчас оба.

Ардан, игнорируя предупреждение, опустился на корточки и положил ладонь на плечо бедолаге. Если уж Аркар знал о том, что Ардан Говорящий, то и Ордаргар — тоже. Смысла держать карты закрытыми не оставалось.

— Как вас зовут, господин?

— Теренс, — дрожащим, плачущим голос представился тот. — Теренс Фли.

Получив, по доброй воле, чужое имя, Ардан вложил в него свою волю и произнес:

— Теренс, — с его губ сорвались облачка ледяного пара, а по полу и стенам зазмеился тонкий узор инея. Орки зашептались между собой. — Скажи мне, Теренс, что ты увидел, когда сидел на стуле чистильщика обуви.

Лицо Теренса разгладилось, взгляд остекленел, а из голоса исчезли любые интонации, сделав тот сухим и, будто, ненастоящим.

— Я видел чистильщика. Его щетка чистила мои ботинки. Испачкал их когда выходил из трамвая. Тот сломался и остановился на несколько остановок раньше нужной.

Арди, чувствуя, как на него постепенно опускается неподъемная тяжесть, а в голове словно кто-то молотом о череп стучит, изменил вопрос:

— Чистильщик. Показалось ли тебе в нем что-то странное?

— Нет.

— Посмотри внимательней на свое воспоминание, Теренс. Тебя нашли одного. Совсем одного. А не так уж и легко быстро убрать стул чистильщика и все его средства и щетки.

С каждым произнесенным словом из Арди словно душу вытягивали, попутно пропуская его самого через мелкую мясорубку. Но он не отпускал своей власти над чужим именем, ломая и коверкая чужую волю.

— Красное пятно на рукаве. Я подумал, что это краска. Но это была не краска. Кровь. Это была кровь.

— Что он сделал, Теренс, когда мимо проехал длинный, дорогой автомобиль?

— Он… он достал из кармана сигнальный пистолет. А затем ударил меня. Потом я видел черноту.