Матриархия

Одежда моментально промокла, до нитки. Да, в такую погоду каннибалы точно не станут за нами гоняться, и я сразу вспомнил фильм «Поворот не туда». У нас что-то вроде этого. Поселок «Стряпчино», ну надо же!

А веселого мало, если начистоту.

Мы уже не обходили лужи - так, шлепали, как попало. Мокрые, грязные, и некуда теперь спешить.

Помню, играли как-то раз в роще в футбол. Много людей тогда пришло, поделились на три команды. Бегали, бегали... Заморосил мелкий дождик, а мы продолжали играть.

А потом внезапно хлынула майская гроза, чистейший ливень. Часть пацанов (слабаки!) побежала по домам, а мы остались и гоняли мяч. Скользили, стелились по газону и тот совсем скоро превратился в голую, раскисшую землю. Домой пришли все перепачканные с ног до головы, но гордые, и день этот прямо отпечатался в памяти.

Гром снова. Дохнуло озоном - свежий запах, с примесью минеральных солей. Вспомнил я и вчерашнее футбольное поле, как мы устроили костерок из женщнин. Кажется, это случилось уже неделю назад - теперь столько событий умещается в один час.

Раньше встал и все одно и то же. А теперь... не знаешь, что будет завтра.

Даже что через пять минут будет, и то неизвестно.

Треснула ветка. Что-то щелкнуло и Рифата потянуло вверх. Взметнулись ноги, звякнули оклунки в рюкзаке.

Я замер. Вспышка молнии озарила хмурое, разбухшее от воды дерево, будто фотограф притаился где, и гром заворчал, издали. Гроза медленно уходит, а дождь все моросит.

– Что за бред?!
– пыхтел Рифат.
– Да не стой ты столбом! Помоги мне!
– Рюкзак свесился ему на затылок, а штаны на лодыжке задрала петля, заголила белесую, волосатую кожу.

Силки? Ловушка?

– Не дергайся, - сказал я. Ветер задувал воду в самое лицо, сколько не отирайся, все равно ничего почти не видно.
– Сейчас...

– Ножик в рюкзаке! Перережь эту сраную веревку!
– закричал Рифат.

Так-то оно так, но голова Рифата болталась на уровне моей, как дотянуться до ног?

Он трепыхался, пытался согнуться и достать ногу, но с рюкзаком это затея зряшная. Так что я стащил с Рифата его мешок, фыркая и отплевываясь от воды. Дождь теперь с химическим привкусом, глаза жжет.

– Да не надо... помоги ты... веревку, - пыхтел Рифат.

Пришлось оставить рюкзак в грязи. Блокнот - даже сейчас я думал о нем. Более сумасшедшие люди, чем художники - писатели. Ладно, у меня там хотя бы пророческие рисунки. Ладно, не пророческие, но они хотя бы... ну, вызывают трепет, с первого взгляда. А был бы я писателем, так в блокноте или там, в записной книжке, были бы только корявые строчки, но переживал бы я за них не меньше.

– Может, харе уже тормозить?
– развел руками Рифат. Я глянул на него, вытащил из рюкзака нож. Вскарабкаться на дерево. Перерезать веревку.

– Я уже, - кора скользкая. Лезвие в зубах зажать, что ли?

Ага, и лезгинку станцевать еще. Как это нам повезло - захватить ножик!

Ствол толстенный, кора податливая, проминается под пальцами. Под ногти забился зеленоватый мох, а ливень хлещет и хлещет.

Рифат покачивается, как...

...как тот висельник.

Я вспомнил «Галстука», и тело пробрала внутренняя дрожь.

Кто расставил здесь силки? А что если армяшки?

Теперь под ноги надо смотреть внимательней. Может, в куширях спрятаны и капканы тоже, или есть и «запасная» петля, с другой стороны дерева.

Первая ветка. Поехала подошва, я протерся животом по стволу и чуть не соскользнул вниз, но в последний момент все-таки удержался. Выждал пару мгновений. Сердце стучит в груди, изо рта - пар. Что-то совсем уж похолодало.

Полез выше. Это тебе не орех и не каштан, где каждая веточка как ступенька. Чертов тополь, осина или хрен его знает что. Ствол в два обхвата, макушка теряется где-то в черноте неба.

Пополз по ветке. Целая система тросов, пропущенных через металлические кругляши лебедки, по всему дереву. Чертовы каннибалы... Может, силки поставил какой-то охотник, давно? Еще до Импульса.

Или все-таки нет.

Вечные приключения. Может, на смену старому богу пришел новый, более сумасшедший, и поэтому со мной, - со всеми - происходят такие кренделя, постоянно что-то случается и покой придет только после того, как отбросишь коньки.

Вряд ли у Рифата получится уединиться в деревеньке, вот что.

– ДОЛГО ТЫ ТАМ БУДЕШЬ ПОЛЗАТЬ?

– Рифат, погоди. А то я рухну вниз... скользко же блин!
– дождь продолжал шуметь, но Рифат-Луженая-Глотка без труда его перекрикивал:

– Быстрее! У меня кровь прилила к башке!

– Может, поумнеешь! Как, пока не тянет решать задачки? Или может, курс биологии вспомнил, или органической химии?

– Он еще издевается... сукин сын! Еще издевается надо мно...
– Рифат перестал драть горло, и теперь его бормотание тонуло в шуме потоков. Прямо реки внизу, как в джунглях. Я задрожал, захрюкал от смеха на своей жердочке, и лишь усилием воли подавил припадок истерики. Если я сейчас упаду и сломаю ногу... или сверну шею. Это прямо сюжет для Стивена Кинга. Чувак висит пойманный в ловушку, под ним - труп друга.

Темнеет, темнеет...

Из чащи выходят волки. Один, второй. Начинают рвать тело. Собирается целая стая.

Потом веревка рвется или нет - молния раскалывает ствол дерева. И чувак падает в эпицентр стаи.

Неплохо. Надо будет все это зарисовать на досуге. Писать-то я не умею.

Я оседлал ветку, сцепил под ней ноги и стал пилить ножиком веревку. Толстая, не бельевая тебе, но вроде поддается. Хорошо, что у нас нож есть, ей-богу!

Шум такой, что, кажется, будто огромная тварь бредет сюда из чащи. Медведь, например. А может, пресловутые волки.

Я пилил канатик, а Рифат все кряхтел. Руки коченеют, несмотря на движение, холод и щеки тоже покусывает, льдом сковывает.

Где мы будем ночевать?

Найти бы подобие пещеры, разжечь костер. Тогда уже и на душе станет приятней. И телу будет комфортней... поспать бы...

Веревка оборвалась, и Рифат полетел в грязь, вниз головой. Плюхнулся спиной в лужу, подняв брызги.

Опять - так быстро все. Сначала я испугался: Рифат свернул шею.

– Эй! Все нормально?

Он зашевелился. Пальцы, похожие на белые корешки, утопли в жиже. Сел, кряхтя и поругиваясь. Поднял голову, откинул прядь волос. По бороде течет, лицо в грязи. Поднял руку и сложил пальцы колечком.