Мауи и Пеле держащие мир

Последние полвека туземцы Фараулепа жили не то, чтобы замечательно, но неплохо. В силу малости территории и отдаленности от центров цивилизации, никто их не трогал, а кое-какая материальная помощь из США перепадала. Иногда атолл посещали яхтсмены, или обычные туристы, и тогда туземцам тоже что-то перепадало. А так: рыбы много, кокосовые пальмы и хлебное дерево на Южном моту хорошо плодоносят, а колодцы дают достаточное количество пресной воды. Почему бы не жить? О политике туземцы имели слабое представление. Всякая Америка, Япония и Австралия и т. п. были для них почти другими планетами, которые можно увидеть в «электрическом ящике» по CNN, и с которых иногда прилетали «зеленые человечки» (точнее, белые человечки) с подарками. Но, 6 января сего года случилось страшное. От агента Департамента Природных Ресурсов штата Йап, они узнали, что весь атолл Фараулеп полгода назад продан предприятию «Kraken Kraal», как необитаемая территория, под центр разделки списанных большегрузных кораблей на металлолом.

— Вот так, — произнес агент Департамента и развел руками, — теперь атолл принадлежит фирме «Kraken Kraal», а это директор фирмы, Джон Саммерс, родом из штата Косраэ. Он хочет вам сказать что-то. Пожалуйста, послушайте, он теперь здесь хозяин, а наше агентство уезжает.

— У-у… — растеряно произнесли туземцы, собравшиеся на площади единственной деревни, на Восточном моту, и посмотрели на широкоплечего 30-летнего креола (вероятно, этнического североамериканца), наголо бритого, смуглого от загара, с выцветшими до белизны бровями.

— Iakwe! Aloha! — поздоровался он сначала на каролинском, а потом на общеполинезийском, и продолжил после паузы, — мистер Канниек из агентства штата Йап сейчас сказал, что все тут принадлежит нашему предприятию. По бумагам и закону ФШМ, это так, но мы действуем по общему обычаю Океании — Гавайики. Поэтому, я обещаю вам следующие пять вещей.

Первое. Мы не отнимем ни одного из ваших домов, ни одной пяди земли от ваших ферм, и не будем никак мешать вашему морскому промыслу.

Второе. Все съедобное, что вы соберете или поймаете в море, мы готовы покупать для наших сотрудников по хорошей цене — если вы захотите продать.

Третье. Каждому из вас, кто хочет работать у нас, мы найдем место на предприятии, и будем платить зарплату по тем же расценкам, что в Америке.

Четвертое. Мы работаем чисто, и не сбросим ничего вредного в лагуну и на берег. Для нашей команды это также важно, как для вас, ведь мы будем жить на Фараулепе, как ваши соседи.

Пятое. Мы пустим постоянный ежедневный паромный рейс Фараулеп — Волеаи, и вы можете пользоваться этим рейсом бесплатно, наравне с нашими сотрудниками. Я все сказал.

Вот такую ознакомительную речь произнес бизнесмен Джон Саммерс, он же — Корвин, штаб-капитан специального авиа-отряда Народного флота Меганезии.

Сперва туземцы не очень поверили, но уже через пару дней они познакомились с командой «Kraken Kraal», и по каким-то своим критериям заключили, что директор Саммерс говорил честно, и все будет происходить примерно так, как он объяснил. Конечно, до настоящей дружбы с новыми соседями было еще далеко, но симпатия уже стала появляться. А на следующее утро, 9 января, в лагуну Фараулепа через южный гейт в барьере атолла один за другим вошли четыре корабля, каждый более 300 метров в длину…

…Эти четыре корабля увидел с воздуха подполковник Томпсон, подлетая к Фараулепу после обеда. Тренированный взгляд разведчика мгновенно определил, как сложилась судьба этих кораблей. Они были из числа недавних жертв странных морских пожаров. Точнее — из числа целей, пораженных неким точечным зажигательным оружием, менее мощным, чем то, которое поразило супертанкер «NK-14» в Апра-Харбор. Поэтому, четыре корабля выгорели слабее, и не рассыпались по швам, а остались наплаву. Теперь кто-то подбирал их в океане, и буксировал на Фараулеп, видимо, для разделки. Каждый такой корабль, это примерно сто тысяч тонн стали…

Томпсон задумался о том, как протащили суда с такой осадкой через явно не очень глубокий фарватер гейта, ведущего в лагуну, но его отвлек голос, прозвучавший в наушниках.

— Тон-тон! Диспетчер гидроаэродрома «Kraken Kraal» вызывает FRIB с фиолетовым крылом.

— Фиолетовый FRIB на связи, — отозвался Томпсон.

— Приветствую, фиолетовый FRIB, — сказал диспетчер, — назовитесь для журнала.

— Я подполковник Томпсон из США, сейчас нахожусь в отпуске.

— Еще раз приветствую, подполковник. Я поведу вас на лэндинг. Вы готовы?

— Готов, жду указаний.

Томпсон принципиально решил «не шифроваться». Какой смысл? Во-первых, как он успел убедиться, в этой акватории (уже де-факто подконтрольной Конвенту) к североамериканцам относились нормально (несмотря на войну). Во-вторых, как он, опять же, успел убедиться, INFORFI (спецслужба Конвента) уже ввела здесь сеть контроля и идентификации личности подозрительных иностранцев. Прямо в аэропорту острова Гранд-Йап улыбчивая девчонка в шортиках и топике с яркой надписью «туристический TV-канал» на бейсболке, прицелилась фотоаппаратом и «щелкнула» подполковника на сходе с трапа. Не только его, а вообще всех прилетевших, одного за другим. В следующие дни подполковник пару раз отмечал, что его «узнают в лицо» люди, с которыми он точно никогда не знакомился. Даже тот мальчишка в салуне на атолле Волеаи явно знал, кто прилетел на этом FRIB с фиолетовым крылом…

…А тут, на атолле Фараулеп, оказался достойный диспетчерский сервис. «Эфирный визави» подполковника давал четкие команды в военном стиле, будто вел на лэндинг не дельтаплан в лагуне, а палубный истребитель при возвращении на родной авианосец. Томпсона настолько заинтересовала личность этого авиадиспетчера, что после приводнения у пирса, и короткого обмена приветствиями с парнем (кажется, индусом), выполнявшим функции швартовочного матроса, подполковник поинтересовался возможностью заглянуть на диспетчерскую башенку. «Такая возможность имеется» (ответил матрос — индус). Башенка была рядом — новые хозяева восстановили на старом месте японскую бамбуковую вышку наблюдения за воздухом. Самое простое решение, поскольку на железобетонном блиндаже даже сохранились площадки под опоры именно такой стандартной вышки. Поднимаясь по простейшему трапу на главную площадку, американский офицер ожидал увидеть за диспетчерским пультом германца (еще в воздухе, в ходе разговора, он отметил акцент собеседника). И, в общем, почти не ошибся.

…Почти — в смысле, что на площадке был не один германец, а двое. Собственно за пультом находился молодой мужчина, вероятно этнический баварец «без особых примет», а рядом за маленьким столиком, снабженным электроплиткой, варила кофе девушка «со скандинавским уклоном», вероятно «hummelfreulein» (уроженка Гамбурга), но пока это были догадки…

— Томас Томпсон, подполковник, 390-е авиа-крыло 7-го флота, — представился американец.

— Рикс Крюгер, обер-лейтенант, морской спецназ Бундесвера, — ответил баварец.

— Брюн Брейвик, фельдфебель оттуда же, — добавила вероятная уроженка Гамбурга.

— Гм… — с интересом произнес Томпсон, — …А диспетчерский стиль американский.

— Видите ли, подполковник, — сказал Рикс Крюгар, — мы тренировались на американской базе в Джибути, а потом еще год работали вместе с вашим контингентом в Йемене.

— Ясно, обер-лейтенант. А что бундесвер делает здесь, если это не военная тайна?

— Бундесвер здесь ничего не делает, подполковник. А мы с Брюн оказались здесь потому, что разошлись во мнениях на некоторые вопросы со штабом операции «Непреклонная свобода».