Маячный мастер

Сергей вернулся на Бесов Нос в самый разгар зимы, в январе. Озеро сковало ледяным панцирем, по которому гуляли снежные метели, так что пришлось добираться кружным путём — сначала «Квадрант» забросил его на Каспий — за неимением там Маяка, Валуэр снова воспользовался астролябией. Оттуда самолётом, с пересадкой в Москве он долетел до Петрозаводска, потом на вертолёте в городок Пудож, откуда раз в неделю ходил на Бесов Нос гусеничный вездеход с продуктами. Сергей, между прочим, сообщил, что маяк Бесов Нос официально внесён в Реестр Гильдии Лоцманов — а значит и Пётр Казаков, не просто числится смотрителем маяка в соответствующем земном ведомстве, но и состоит маячным мастером на службе Гильдии Лоцманов. В подтверждение этого он вручил Казакову серебряную бляху с изображением звезды и маяка. На обратной стороне бляхи были выбиты несколько незнакомых букв и римских цифр — Сергей объяснил, что это не просто сувенир, а именной знак Маячного Мастера, известный всем Лоцманам, а так же любому, кто путешествует по Фарватерам. Кроме того, он передал расписку из банка Гильдии в том, что полагающиеся новому сотруднику подъёмные зачислены на его счёт и ждут владельца в Зурбагане. И могут быть выданы по первому его требованию, частично и целиком — по предъявлении той самой бляхи.

Перспективы новой, удивительной жизни, таким образом, приближались и получали некое материальное подтверждение — и это не могло, конечно, не радовать. Однако, для того, чтобы приблизить её окончательно, предстояло сделать многое — и именно это они обсуждали долгими карельскими вечерами у печки, чередуя деловые разговоры с воспоминаниями о недавних событиях. Например — о памятной беседе, состоявшейся в «Белом Дельфине».

— Я уже говорил, что вы оба в рубашке родились? — спросил Валуэр. Язык у Лоцмана заплетался.

Казаков задумался.

— Раза четыре. И ещё трижды — что у нас с Серёгой второй день рождения. Ну и о корабле мертвецов в Фарватере рассказывали, но это я не считал.

Валуэр кивнул и опрокинул над своей кружкой квадратную бутыль с ромом. Увы, заветная ёмкость выдала лишь несколько капель.

— И что это за хрень была? — Сергей перевернул свою кружку и убедился, что та пуста. — Мальстём, я имею в виду…

— Откуда такое неуважение к явлению вселенского масштаба? — возмутился Казаков. Он уже успел проверить свою кружку, убедился, что ром там ещё есть, хоть на донышке — и мог теперь позволить себе некоторое вольнодумство.

— Ваш друг совершенно прав, Серж. — отозвался Валуэр. Пустую бутылку он поставил на середину стола — демонстративно, на горлышко, донце вверх, и теперь озирался, ожидая, когда кто-то из трактирных служек заметит этот памятник жажде и безысходности. И поспешит исправить положение.

— Мальстрём — действительно явление вселенского масштаба. Скажу больше: он и есть сама Вселенная, как её понимает принятая здесь, в Зурбагане нас космологическая концепция. Согласно ей — Мироздание есть первозданный хаос, а обитаемые миры, соединённые Фарватерами — всего лишь ничтожные вкрапления упорядоченности. Если хотите — крошечные островки твёрдой земли в потоках этого вселенского водоворота.

Эта фраза далась Лоцману нелегко — Валуэр несколько раз сбивался, путался в словах и мучительно пытался восстановить ход мыслей. Пока это у него получалось.

— Обитаемые миры? — встрепенулся Казаков. — А что с необитаемыми?

— Таких не существует. — отрезал Валуэр.

— Не-ет, погодите! А как другие планеты? Марс там, Юпитер, Венера… У нас уже посылали туда аппараты, изучали, фотографировали…

— Обитаемый мир — понятие более широкое, чем отдельная планета или даже планетная система. В данном случае, под него попадает не только ваша Земля, но и…

Мальчишка в большом поварском колпаке сгрёб со стола пустую бутылку, со стуком поставил новую. После чего исчез — и, прежде чем Валуэр возобновил свои объяснения, возник снова, неся на вытянутых руках блюдо с какими-то моллюсками, обильно сдобренными специями и оливковым маслом. На некоторое время собутыльникам стало не до космогонии — все трое наперегонки наслаждались кулинарным шедевром тётушки Гвинкль. Не забывая, разумеется, и о роме из уже третьей по счёту бутыли.

— Ладно, оставим пока всю эту заумь… — Валуэр сжевал очередного морского гада, поковырял в зубах щепкой и отодвинул от наполовину опустевшую кружку. — Видите ли, друзья мои, Фарватеры только кажутся такими широкими. На самом деле это обман зрения, и безопасно можно передвигаться только по их оси, держа курс на Маяк. Но стоит отклониться хотя бы немного — всё, затянет в вихревую стену. А там Мальстрём. Воплощение вселенского хаоса, разделяющего миры, соединённые Фарватерами.

— Обитаемые? — уточнил Казаков и икнул.

— Заглохни, а? — возмутился Сергей. — Дай человеку рассказать…

— Так вот, он, Мальстрём, повсюду, за вихревыми стенами. Да вы и сами видели…

Казаков кивнул. Видели, это точно — до сих пор в себя прийти не могут, и никакой ром не помогает забыть жуткое, галактических масштабов, зрелище. Ещё и во сне сниться будет, а так и спятить недолго…

Сергей поднял кружку, чтобы сделать ещё глоток, но передумал.

— Короче, мастер Валу, вывод такой: на будущее держаться от них подальше. Не от Фарватеров, куда от них денешься, а от вихревых стен.

— И от идиотов, которые пытаются тебя протаранить прямо там. — добавил Казаков. — Кто-бы только сказал, откуда они берутся…

Валуэр развёл руками.

— Тут я вам помочь не могу — пока, во всяком случае. Надо будет переговорить кое с кем, тогда, может, что-то и прояснится. А пока — может, посмотрим бумаги, о которых вы давеча упоминали? Те, что с разбитого корабля?

— Ну и что там? — жадно спросил Казаков. — пока Валуэр изучал листки, извлечённые из конверта, он сидел, словно на иголках — вертелся, привставал, заглядывая тому через плечо. Проку от этого, ясное дело, не было никакого.

Лоцман перебрал листки и разложил их на две неравные стопки.

— Вот это… — он похлопал ладонью по той, что побольше, — написано шифром, разобрать я его вот так, с ходу не могу. Боюсь, что и вообще не смогу.

А эти? — Сергей показал на вторую стопку, состоящую всего из двух листков.

— Это писал капитан того корабля. Язык несколько отличается от того, на котором говорят в Зурбагане, но не сильно, я сумел прочесть. Если вкратце: он вёз в Зурбаган некий предмет, чтобы передать его одному человеку. Но не повезло — судно наскочило на рифы, и он сообщает, что намерен спрятать посылку на острове.

— А кому он её вёз — не написано? — спросил Казаков.

— Увы, нет. Капитан упоминает только, что предмет этот должен попасть в руки только тому, кто обладает истинной мудростью, но что это значит…

— Мудростью, значит… — Сергей взял один из листков, перевернул, посмотрел зачем-то на свет. — Мудрец, бляха муха… И кто же это может быть?

— В Зурбагане много умных, образованных людей. Некоторых можно назвать и мудрецами. Но вот кого именно имеет в виду автор письма…

— Погодите! — Казаков в свою очередь завладел листком, посмотрел его на просвет и положил обратно на стол. — Вы же, кажется, говорили, что этот корабль лежит там невесть сколько лет, сто или больше?

Валуэр покачал головой.

— Это не я говорил. Это следует из записей, которые один мой знакомый нашёл в архивах Гильдии. А уж как оно на самом деле…

— Неважно, пусть в архивах… Главное — эти бумаги лежали там с тех самых пор, верно? А значит — человек, которому предназначалась эта посылка, скорее всего давно умер!

— Логично… — Лоцман сложил листки обратно в конверт. Хотя тут возможны варианты. Вот, к примеру, мессир Безант, который делал нам зеркала — как думаете, сколько ему лет от роду?