Мажор

– Давай! Руки в ноги и вперёд - за едой, - в руках маньяка вновь возник страшный (чёрный) пистолет. Щёлкнул курок. Он вытянул руку прицеливаясь

– Ваше высокое благородие, помилуй. Я же не собака, я их не догоню, - денщик съёжился, вдавил голову в плечи, зажмурил глаза, ожидая рокового выстрела.

– Бабахх!!! – одну из уток подбросило над водой.

– В смысле не собака?
– стволом махнули в сторону неподвижно застывшей тушки. – А ну, плыви!

– А ты, чего рот раззявил? – обратились к вознице. – Помог ему! Быстро!

…..

– Скучно!.. – вселенец не знал, чем заняться в дороге. Он уже несколько десятков раз поменял с помощью артефакта все свои характеристики. Перемещался от полного овоща до гиганта-мыслителя всех времен и народов. Перепробовав сотню различных вариантов, вынес вердикт – всё равно скучно. Молодому здоровому мужскому организму не хватало общения – желательно с противоположным полом. Дорога была долгой, однотипной, серой и не интересной. Делать было абсолютно нечего. Не было телевидения, интернета, даже запропавшего радио не было. Прямо хоть бросай «всё» и вой на Луну или сам себя развлекай: пой – устраивай концерты. Хотя почему сам? (Идея мгновенно возникла в кудрявой голове.).

Путник высунулся из окна кареты, глубоко вздохнул и заорал…

– Афонька! Merde! Ochlamon! Мать перемать!

– Слушаю, господин.

– Быстро ко мне, внутрь.

– Не могу, - слуга начал упираться. – Не положено.

– Живо, я сказал! – в руках бешенного хозяина тут же возник пистолет.

Несчастный, озираясь, забрался в карету. Забился в угол. Скукожился. Стал похож на взбитый мешок с репой.

– Закрой глаза и не дыши, - офицер сделал фото слуги. На платке появилось изображение и характеристики нового человека. Он начал быстро водить пальцами по материи. Затем сложил платок. Засунул в карман.

– Афонька, подпевай за мной песню. Запоминай слова и мотив. «Tu seras avec nous radio «Datcha» et magnetophone «Panasonic» dans un flacon». (Будешь у нас радио «Дача» и магнитофон «Панасоник» в одном флаконе. Франц.) Ты, кстати, петь-то умеешь?

– Никак нет. С детства не пою и песен не знаю. Так, что – извиняйте. Не смогу.

– Отставить разговорчики! – дуло пистолета тут же упёрлась в щёку несчастного. – Подпевай и запоминай, быстро!…

День такой хороший и старушки крошат

Хлебный мякиш сизым голубям

Отгоняя мошек, спит гнедая лошадь

Мордой наклонившийся к своим яслям…,

(А. Розенбаум. «Извозчик».)

…..

Через полчаса, хорошо поставленным, мягким с бархатистым напевом, с облучка, почти на всю Ивановскую, разносилась очередная песня…

…Я помню, давно учили меня отец мой и мать

Лечить - так лечить, любить - так любить

Гулять - так гулять, стрелять - так стрелять

Но утки уже летят высоко

Летать - так летать, я им помашу рукой…

(А. Розенбаум. «Утки».)

– Вот, то та же… - ухмылялись внутри кареты. Довольно закинули руки за голову. Растянулись на мягкой сидушке. – А то говорил - петь не умею. Песен не знаю. Голоса - нет!

– Засмеялись - О, mon Dieu! Quel talent a disparu dans le desert!Quel talent! (О, мой бог! Какой талант пропадает в глуши! Какой талант! Франц.).

…..

Прошла ещё половина часа. Однотипные песни денщика, исполняемые одна за одной, по кругу, начали утомлять. Скука снова проснулась и поползла в карету. Человеку, появившемуся из просвещённого будущего, захотелось срочно чего-нибудь посмотреть или почитать. Обыскав карету в поисках «духовной пищи» и ничего не найдя (Даже завалявшийся надписи «Здесь были Киса и Ося»). Он достал платок и постучал по нему пальцем.

– Слышь, ты, как тебя?
– обратились к артефакту. – Есть чего почитать? Показывай!

Платок мигнул едва заметным фиолетом и на «экране гаджета» появилось множество символов мелкого нечитаемого текста, больше похожего на какую-то разбросанную по экрану шифровку, состоящую из набора разноцветных цифр и букв.

Страждущий просвещения ткнул в первый попавшийся значок. Тот мигнул и развернулся в непонятное слово. Затем слово растянулось в предложение. Блеснуло красным, превратившись в название «Tusculanarum disputationum libri quinque. Cicero, Marcus Tullius.»

– И что, это за хренотень? – возмутились, перекосили лицо.
– На каком языке и как прочитать?

Платок, услышав вопросительную интонацию, самостоятельно разделил поле «экрана» на две части. В одной показал фото непутевого вселенца в другом мигающую книгу со стрелкой в виде пальца ведущего к его фото. Подсказывая ход движения для прочтения книги.

– Понял, что нарисовано – не дурак. У меня другой вопрос… Что за книга? Хотя бы какой раздел?

ФИЛОСОФИЯ – высветилась на экране. «Tusculanarum disputationum libri quinque. Cicero, Marcus Tullius. Издание 1874 год. Латинский язык. Из Фонда редкой книги.

– Философия… - повторили недовольно. Слышишь, «полотенце»? А что-нибудь… нормальное? Человеческое? Из раздела «Приключения, боевик, ужасы?» Есть?

Платок моргнул, высыпая на экран головоломку символов. Строгий хозяин коснулся крайнего.

«В поисках грязного Тони». Детектив. Издание 1982 год. Итальянский язык. – развернулась надпись. Под ней вновь замигал значок книги и стрелка с пальцем перемещений в сторону фото.

Испытатель послушно провёл рукой. И все приключения «Грязного Тони», от корки до корки, с первого до последнего слова отпечатались в его голове. Несколько секунд он смаковал полученный текст. После чего произнёс…

– Хрень! И никакого удовольствия!

– Ваше сиятельство?
– голос Афоньки донесся с облучка. – А может научите меня ещё песням? Уж больно понравилось. Особенно про уток. Сроду не думал, что ладно да хорошо будет.

– Не хочу песен. Давай лучше, расскажи что-нибудь интересное. Как я там на дуэли половину Питера перестрелял, вторую закопал. Оставшиеся в ужасе уползли на коленях в сторону кладбища.

– Что вы! Как можно? – мужик замахал руками, словно отгоняя комаров. – Какие-такие дуэли? Отродясь не помню. Не было ничего такого.