Мажор

И если ты со мной, Мой друг, согласен

Бессмертью жизни Жизнь отдай свою!

……

В небесной вышине

И в горной тишине,

В морской волне И в яростном огне!

И в яростном,

И в яростном огне!

(Песня «Как жили мы, борясь» из кинофильма «Не бойся – я с тобой».)

….

– Кирилл, постой, - графиня подошла к карете, когда та уже начала отъезжать от крыльца. – Я решила, в память о твоем отце, подарить тебе имение. Завтра я подпишу бумаги, и оно полностью станет твоим.

– Ваше сиятельство! Графиня! Мадам! – вселенец начал отнекиваться. – Чего ради? Зачем? Я и так безумно богат… Что я с ним буду делать? Какой из меня землевладелец?

Женщина строго свела брови. – Не спорь, мальчишка. И не смей отказываться. Я решила – значит, так и будет!

Прелюдия 3.

Полевой лагерь 22 артиллерийской бригады.

Где-то в нескольких верстах от Коломны.

Проливной апрельских дождь лил как из ведра вторые сутки. Тяжелыми свинцовыми тучами было затянуто всё до горизонта. Ветер стонал и порывами плескал струи в лицо. Всё в округе промокло на сквозь: Деревья, повозки, палатки, лошади. Ото всюду стекали потоки воды. Земля превратилась в склизкую жижу.

«Как всё не вовремя!» - капитан Игнатов пытался пройти вдоль навеса, установленного на скорую руку солдатами. Неловко наступил в ямку, поскользнулся, чуть не упал. Хлюпнув в очередной раз промокшими сапогами, он брезгливо поморщился. То, что происходило в последнее время в бригаде ему решительно не нравилось: Внезапная полная смена руководства бригады. Непонятное решение квартирмейстера раньше обычного съехать с теплых деревенских квартир в продуваемый и промакаемый полевой лагерь. Преступное (Иным словом не назовешь) снабжение бригады по остаточному принципу. (Если двадцать вторая значит последняя в списке из двадцати двух). Выдают и снабжают всё по остаточному принципу то, что остаётся. Если вообще остаётся. В том числе и доукомплектование офицерами и рекрутами. (Последние всё ещё где-то были в пути по дороге в бригаду). Лошадей было мало. Про пушки можно было вообще не вспоминать. Ну, и для кого-то самое важное - задержка жалования составляла уже больше трех месяцев. Зато спрашивают? Спрашивают, как всегда, по полной и без промедления.

– Да, чёрт всех задери!
– капитан поежился - струйки дождя всё-таки проникли за воротник. Холодом побежали по спине.

– Ваше благородие! – брызгая грязью его догнал дежурный офицер.

– Что? – заворчали, не разжимая зубов.

– Курьер из Петербурга. Вас просит.

– Как же всё не вовремя!
– в очередной раз буркнул Игнатов.
– Иду.

Глава 3.

– нДа… - вселенец произнёс изумлённо, рассматривая широко раскрытыми глазами построенную в поле бригаду.
– Скажем прямо – "Немцы под Москвой".

– Не понял, ваша сиятельство? – из-за спины к нему наклонился капитан с красным обветренным лицом.

– Я говорю – «Французы при Березине". Похожи. Прямо как в кино. Полное соответствие.

– В кино?
– переспросил капитан, поёживаясь от ветра. – Ваше сиятельство, я не понимаю.

– А..., - отмахнулись рукой.
– не берите в голову. Историю вы ещё не знаете. Рано вам!

– Так точно-с, – закивали головой.
– Я не историк. Я военный.

– Тогда, ответь мне, военный? – колючие глаза князя буквально сверлили Игнатова.
– Ты чего народ запустил? Почему они у тебя будто с голодомора выползли? Это, что за бомжы недоделанные? Солдаты, где?

– Ваше сиятельство, - капитан покраснел ещё больше. Почувствовал себя виноватым.

– Если вы думаете, что-то насчёт воровства с моей стороны или приписок - у меня каждая копейка в документах расписана. Извольте пройти в штабную избу. Я покажу всё бумаги.

– Да, что мне твои бумаги! – подполковник отмахнулся рукой.
– Ими народ не накормишь. И жилья не создашь. Кстати, где они у тебя живут?

– В палатках, ваше сиятельство.

– Ты сейчас пошутил?

– Никак нет. Пройдемте, здесь недалеко, покажу.

– Никуда я не пойду. Ещё не хватало, ходить по солдатским палаткам. Там поди вши и прочая живность.

Подполковник вновь внимательно осмотрел "страдальцев-погорельцев". Задумался. Через минуту принял решение...

– Значит, так – орлы! Которые пока не летают, - он обратился к солдатам.
– Никто не расходится. Все ждут моей команды. Офицеры за мной.

Через несколько минут в штабной избе сидя за столом, сурово сдвинув брови, новый командир бригады произнёс…

– Господа офицеры, слушаем первый «приказ». Он не обсуждается. Срочно, собираете все пожитки, строите весь «Цыганский» табор и переезжаете в усадьбу Вардеево. В правом крыле дома, где отдельный вход, размещаете штаб. Левое крыло и пристройки уходят под службы обеспечения. Весь второй этаж оборудовать под казармы. Всех людей помыть, постирать, накормить, привести в надлежащий вид. Через три дня вернусь из Коломны, чтобы все и всё блестели от сапог до пуговиц на кителях. Кстати, прислугу и жителей прилегающих деревень, разрешаю мобилизовать в помощь по наведению порядка. С сегодняшнего дня имение переходит на военное положение.

– Ваше сиятельство, могу уточнить? – капитан вышел вперёд.

– Уточняйте.

– Если вдруг потребуетесь, где вас можно найти?

– Афонька, - оглянулисб к денщику.
– Огласи господам офицерам мой распорядок на ближайшие три дня.

– Сегодня вы приглашены на обед к губернатору. Завтра ужин с градоначальником. После завтра встреча с самыми богатыми купцами, которых вы выберете самостоятельно.

– Слышали?

– Так точно! – хором ответили подчинённые.

– Тогда, господа офицеры – вот деньги, на непредвиденные расходы. На стол положили толстенную пачку ассигнаций. (На глаз не меньше двадцати тысяч).
– Не смею задерживать. За работу.

– А вас, капитан Игнатов, - остановили последнего офицера. – Попрошу остаться. – Подполковник достал платок. Расправил ткань на столе.
– Надо обстоятельно поговорить.

…..

Через два часа вселенец стоял в лавке продажи предметов для изобразительного творчества и задумчиво смотрел вдаль, думая о чём-то своём.

– А скажи мне, мon bon ami Афанасий, как художник - художнику… - внезапно выдали крылатую фразу из далёкого будущего.
– Ты рисовать-то умеешь?

– Что вы, ваше высокоблагородие, – денщик резко замахал руками, словно отмахиваясь от нечистой силы.
– Откудать? Отродясь ничего такого не умел. Не пробовал. И даже не думал об этом. Вот, петь – я мастак. А рисовать, точно - нет.

– Так ты говорил и петь не умеешь, - ухмыльнулись и достали из кармана платок.
– А тут раз, два и запел соловьём.

– Эт, точно, - лицо Афоньки расплылось в довольной улыбке.
– Я покумекал, к чему такая оказия вышла. Ваше сиятельство, думаю, от того, что вы меня ударили по голове гитарой. Помните, случай, когда спорили с друзьями на ящик шампанского, что крепче она или моя голова. А гитара она же нежный инструмент. За границей сделана. Жутко дорогущая… Наверно из-за этого и запел.