Мажор

Торская: Волю на романы? Да, это вопрос серьезный.

Блюм(со двора): Товарищ Жученко здесь?

Забегай: Сюда нельзя ходить. Видите — уборка.

Блюм: Я по делу.

Забегай: Знаем ваши дела. По делу, по делу, а потом возьмете и умыкнете коммунарку.

Блюм: Что вы, товарищ Забегай! Для чего ее красть, если своих не знаешь, как замуж девать.

Жученко: Какой здесь отряд?

Кто-то из ребят: Четвертый, непобедимый.

Блюм: Товарищ Жученко! Я, конечно, понимаю. Мальчики с дороги и все такое. Но вы же видите: шоферы ругаются, и никого нет…

Жученко: В чем дело?

Блюм: Да станочки эти.

Жученко: Разгрузить?

Блюм: Да, там три станочка.

Жученко: Ну что же, сейчас это устроим. Забегай, давай свою братву! Зырянский уже в столовой. Вот здорово! Алешка!

Зырянский (в дверях столовой): Жучок, тебе любовное послание. (Отдает записку.)

Жученко: Алексей, дай отряд на разгрузку станков.

Зырянский: Есть дать отряд на разгрузку станков. (В столовую.) Эй, пацаны, станки снимать.

Забегай(к Блюму): Это какие станки?

Блюм: «Вандереры» — универсальные фрезерные.

Забегай: Ребята, так это же те же самые «вандереры».

Общий возбужденный шум. Все выбегают на двор. Жученко читает записку.

Жученко: Допрыгались! Слышали, Надежда Николаевна?

Торская: Знаю.

Жученко: Вот беда. Что нам делать с этими женщинами? И откуда в голову придет — жениться?

Торская: Ничего, Жучок, не поделаете, жениться всегда будут.

Жученко: Так нельзя же так ни с того ни с сего… Ну… как это так у них выходит?

Со двора слышно:

Голос Зырянского: Раз, два — взяли, два — нажали… Стой, стой!

Дискант: А давайте так, как на Волге.

Голоса: Давай, давай. (Смех.)

Хор:

И пойдет, пойдет, пойдет…

Вот идет, идет, идет…

И еще, еще идет. (Хохот.)

Жученко: Пойдем посмотрим.

Жученко и Торская выходят. Сверху медленно спускается Воргунов, прислушиваясь к тому, что делается на дворе. Со двора слышно:

Забегай: Подкладывай, подкладывай. Стой! Навались на ту сторону.

Зырянский: Малыши, вы все сразу. Вы не тащите, животами, животами навались!

Какой-то треск, победный крик, смех: «Готово!» Воргунов, направившийся было к дверям, останавливается, задумывается, машет рукой и возвращается к лестнице. Не видя его, Федька Романченко с верхней площадки спускается вниз по перилам лестницы и на полном ходу налетает на Воргунова. Воргунов, пошатнувшись, поневоле принимают Федьку в объятия. После освобождения из них Федька очень смущен и поправляет одежду.

Воргунов: Это… что ж вы… спешите так!..

Романченко: Там… это… станки. А вы кто — инженер?

Воргунов: Да, инженер, а все-таки надо развивать меньшую скорость.

Романченко: Когда спешишь…

Воргунов: Тогда у вас третья скорость.

Романченко: Угу!

Воргунов: Вы там увидите Блюма, попросите его зайти ко мне — к Воргунову.

Романченко: Есть пригласить товарища Блюма. (Убежал.)

Воргунов обернулся и тяжело смотрит ему вслед.

Занавес

Акт третий

Тот же вестибюль, что и во втором акте. Очень чисто, все блестит. На верхней площадке между окнами большой портрет Фрунзе, а под самым потолком на красном шелке золотой лозунг. По лестнице положена малиновая бархатная дорожка. Внизу при входе на лестницу стоит высокий денежный шкаф, а на стене — круглые часы. У денежного шкафа часовой с винтовкой. Часовой держится свободно, но когда проходит

Захаров, становится «смирно». У лестницы в специальной подстановке из белой жести — цветы. У барьера вешалки два диванчика, обитые кожей. У входных дверей пушистый половик, и все входящие обязательно вытирают ноги.

Забывчивых часовой знаком или словом приглашает к порядку.

У денежного шкафа Клюкин. Сверху спускаются Крейцер, Дмитриевский, Воргунов, Троян.

Крейцер: Совещание ни в чем меня не убедило. (Остановился.) У нас есть все: инженеры, рабочая сила, станки, материалы, инструменты, вот этот самый ваш технологический процесс. Все есть, понимаете, а продукции нет. Вы мне рассказываете: то не так, другое не так, это не выходит. А я вас не понимаю. Должно выйти. И Троян вот говорит.

Троян: Должно выйти.

Крейцер: А не выходит. Может быть, молебен отслужить нужно? Позовите попа, отслужите молебен. Святой водой покропить? Кропите все ваши агрегаты. Давайте делать то, что нужно, по вашему мнению. А что нужно? Ну? Что нужно, Петр Петрович?

Воргунов: Я так думаю, что поп и святая вода не помешают.

Крейцер (смеется): Видите?

Воргунов: Получится полный ассортимент: головотяпство, лень, чудеса и попы. Попы определенно соответствуют. Стиль будет выдержан…

Дмитриевский: Петр Петрович по обыкновению шутит. Причины ведь более или менее известны, только вы не хотите назвать их серьезными. Я уже докладывал вам: производство у нас сложное, мальчики работать не умеют, и, кроме того, как это ни неприятно признать, — крадут. Крадут инструменты, материалы. Я вот только сейчас узнал: у коммунара Собченко украли штанген, он стоит сто пятьдесят рублей, и без него работать нельзя. Штанген заграничный. И все это на самом ответственном участке, на выключателях.