Мажор

– Ммм...
– почему-то без труда догадался о ходе ее мыслей. Любопытные соседки жили не только в моем квартале.

– Завтра с утра за молоком поедешь?
– уж один-то день могу и встать спозаранку.

Маша, покраснев, кивнула.

– Тогда до завтра.

– До завтра, - тихо произнесла она.

Незамеченным проникнуть домой не удалось - в прихожей среди рассыпанной с полки обуви и пустых бутылок сидел пьяный в зюзю старик и плакал.

– Сынок!
– обрадовано вскинулся он, взмахивая унизанными перстнями кистями рук и пытаясь подняться с пола, - Живой, слава богу!

Поодаль, отчаянно переминаясь с ноги на ногу, стояли два громилы и не решались к нему подойти. Могу их понять: пусть им по сороковнику, а отцу почти восемьдесят, пусть они в прошлом тренированные убийцы, а он никогда к физической силе не стремился, но Петр Исаевич Романов и сейчас считался одним из самых опасных людей в империи. А любое из его колечек могло от непонравившегося ему человека и пепла не оставить. Прихватив, правда, пару кварталов заодно, но кто из нас совершенен? И даже если отнять его перстни, пуговки, цепочки и браслеты, он, вполне вероятно, был артефактом сам по себе. Это, конечно, только мои домыслы, но проверять я точно бы не взялся. И другим бы не советовал.

Да, этот с виду немощный старик - мой отец, великий и ужасный Петр Романов собственной персоной, чьим жалким подобием я являюсь. Когда-то давно шестидесятитрехлетний профессор артефакторики женился на собственной несовершеннолетней студентке, что повлекло за собой грандиозный скандал, переезд в глушь и в конце концов - меня. Надо, впрочем, признать, что до смерти матери он так не выглядел. Одаренные в большинстве своем после определенного возраста смотрятся не на свои года, а так, как себя ощущают. И пять лет назад этот человек в одночасье из цветущего мужчины превратился в ту развалину, что я вижу сейчас.

Долгое, очень долгое время я считал, что это справедливо.

Но все-таки...

Машкин обрыв - назван, конечно, не в честь сегодняшней Машки, а по имени какой-то другой несчастной, - он регулярно собирал дань из человеческих жизней. Шесть метров высоты, острые камни... В мэрии давно идут разговоры, чтобы как-то его оградить, обезопасить, но пока там до сих пор ежемесячно бьются машины. А на мне, не считая мелких царапин, ни одного ушиба. Сделанная им защита спасла.

Так может быть это я неправ? И может быть есть что-то, непосильное и ему?..

– Папа!
– давно и прочно забытое слово тяжело протолкнулось сквозь горло, - Пап, ну что ты сидишь на холодном полу!

Опустившись перед отцом на корточки, я стал закидывать его руку себе на плечи. При всей своей ненависти я всегда знал, что я - тот единственный человек, кому он никогда не причинит вреда.

– Папа...
– свободной рукой он погладил мои мокрые волосы, - Как давно ты меня так не называл, сынок...

– Пап! Тебе вредно тут сидеть, пойдем спать!

– Мне уже все вредно.
– Но он не сопротивлялся подъему и походу в сторону спальни. Николай с дядькой Рафом облегченно переглянулись, Николай бросился подставлять свое плечо с другой стороны, а Рафаэль придерживал перед нами двери.

– Точно! И пить столько вредно! Вот зачем ты пил?

– Сынок...
– уже лежа в постели, он никак не выпускал моей руки из своей, - Когда-нибудь я умру с твоим именем на губах...

– И нафига мне такое счастье? Живи, давай! Умирать он собрался!..
– проворчал я напоследок, покидая отцовскую комнату.

Глава 2.

В пять утра я не спал, но не потому, что встал заранее, а потому что еще не ложился. Странный, пошедший кувырком день поставил все с ног на голову. Проснувшись к обеду, я впервые не смылся из дома до вечера, а спустился на общую трапезу. Отец тоже не заперся в своей мастерской.

Весь обед мы как два хищника наблюдали друг за другом, кружили, принюхивались. И молчали. Я не знал, о чем с ним говорить, он, подозреваю, мучился той же проблемой. И так бы, может быть, все ничем бы и окончилось, но положение спасли дюжие курьеры, доставившие ящики с грузом на наше крыльцо.

– Твой очередной заказ?
– спросил я, только чтобы что-то спросить.

– Да, новые материалы из Африки.

Африка? Это интересно. Далекий континент таил массу неизведанного.

– Поможешь?

– Тебе помочь?
– одновременно произнесли мы. И также разом неловко замолчали.

– Конечно, пошли!
– первым отмер он.

Сортировать и разбирать новые материалы пришлось до самой ночи. Мы мало говорили, а если и приходилось переброситься словом, то это было по делу, но до чего этот вечер был похож на те, из прошлой и забытой жизни! И, расходясь глубоко за полночь по комнатам, я впервые за долгое время произнес:

– Спокойной ночи, папа.

Машка оказалась сиротой, как и я, только наоборот - у ней была жива мать. Встретив ее не на обратном пути, а еще только когда она отправлялась на ферму, просто отдать штаны почему-то показалось мне неправильным, и я два километра туда и обратно тащился рядом, выслушивая поток сознания, которым она забивала окружающую тишину.

Достаточно обыденная история для нашего городка: отец - военный, мать - домохозяйка. Семь лет назад часть, расквартированную поблизости, срочным порядком перекинули на Аравийский полуостров, где мы, я имею в виду сейчас нашу Российскую империю - ввязались в конфликт и ощутимо получили по щам. Тогда вообще чудом до второй мировой не дошло, но как-то смогли удержаться и договориться.

Договориться-то удалось, а вот из откомандированной части домой вернулись только четыре офицера, и Машкиного отца среди них не было.

Восточное наследство, головная боль нашей империи. Саудовский принц, совершая турне по Европе, сделал остановку в Петербурге, да там и застрял, влюбившись в младшую дочь императора - великую княжну Елену. Княжна была сосватана чуть ли не с пеленок, но как раз тогда произошел разрыв помолвки, принц Генри вопреки всем договорам женился на другой. Международный скандал, обмен гневными грамотами, высылка послов. В общем, катавасия та еще! Ну и, понятное дело, девушке-то обидно! Идти за кого попало нельзя, а все остальные принцы-то уже заняты!

А тут: красавчик, настоящий принц, еще и наследник, в отличие от предателя Генри. Дорогими подарками заваливал, даже серенады под окнами по непроверенным данным пел! Судя по тому, что свадьбу сыграли неприлично быстро, не устояло не только девичье сердце, но и весь остальной ливер. И как-то очень удачно разрешились и религиозные препятствия, и остальные преграды.

Вывод: для арабов наша империя справа, потому что "направу ехати - женату быти".

Вся эта история случилась задолго до моего рождения, и знать бы я о ней не знал, если бы не последующие события. Сначала умер король-папа Фирсал ибн чего-то там, на трон взошел женатый на нашей принцессе принц Абдалла. А семь лет назад скоропостижно скончался и он, оставив единственного наследника - несовершеннолетнего Сауда, по совместительству - внука нашего императора. Ну, чем не повод вмешаться в дела далекой Аравии?