Мазохистка

– ВРООООЙ, ЧЕРТОВ БОСС, ТОЛЬКО ПАЛЬЦЕМ ЕЕ ТРОНЬ! – заорал Скуало.

– Даже забавно видеть тебя в таком состоянии. Догоняй свою женщину, не то – убежит. И узнай, что за сила у нее такая, – раздался звук откупоривающейся бутылки. Дверь открылась, из комнаты вылетел Суперби и сбил меня с ног.

– Ты все слышала? – опомнившись, спросил он, отворачиваясь и поднимаясь с пола. Парень подал мне руку, чтобы помочь встать на ноги.

– Ты не ранен?

– Нет, он в стену стрелял. Надеюсь, ты не собираешься никуда уезжать?

– Ты же знаешь, что мне некуда ехать, – вздохнула я и обняла его. Скуало стоял некоторое время в нерешительности, но потом я почувствовала его руки на своей спине.

– Зачем тогда такое говорить? – Он вдруг поднял меня на руки и понес к лестнице.

– Может, я хотела проверить твою реакцию, – улыбнулась я и положила голову ему на плечо.

– Глупость какая! – нахмурился Скуало. – Может, хватит уже пытаться меня на чем-то подловить? – раздраженно бросил он.

– А может, хватит уже делать вид, что я тебе безразлична! – выкрикнула я, сама того от себя не ожидая. Суперби остановился и посмотрел мне в глаза.

– А я и не делал, – он отвернулся. Я продолжала, открыв рот, смотреть на него до самой комнаты.

Скуало опустил меня на кровать и сел рядом.

– А теперь скажи мне, что произошло в кабинете? Выходит, все это время ты меня обманывала? – строго спросил парень.

– Я сама не знаю, что это было, честно. Со мной такое впервые! Я бы не стала тебе лгать! – Суперби еще некоторое время сверлил меня подозрительным взглядом, но, наконец, успокоился.

– Странно, что ты сделала это без подготовки.

– Что сделала?

– Вызвала пламя посмертной воли. – Глаза мои широко раскрылись. «У меня есть пламя?!» – Еще более странно – это его цвет. Ничего подобного не видел. Попробуй сделать это снова.

– Х-хорошо, но… я даже не знаю – как.

– А о чем ты думала в тот момент?

– Я… не могла позволить тебе умереть, – выдохнула я. Скуало нахмурился. – Что такое?

– Думаешь, я не могу сам себя защитить? Мне не нужна помощь женщины! Это унизительно! – Кажется, он разозлился не на шутку.

– Что? Вот это я слышу вместо благодарности? – закричала я. – Вечно ты чем-то недоволен, по-твоему, я делаю это потому, что думаю, что ты сам не способен за себя постоять? – Я слезла с кровати и направилась к двери, но Скуало, как обычно прижал меня к стенке.

– А зачем тогда ты это делаешь? Я не понимаю! Зачем ты показываешь мне мои же слабости? Зачем заставляешь вести себя так, как мне не хочется? Зачем пытаешься влезть мне в душу? – он кричал на меня, сжимая мои плечи, а я удивлялась – неужели ответ не очевиден.

– Да потому что я люблю тебя, идиот! – не выдержала я. Скуало замер с широко раскрытыми глазами. Я поняла, что зря сказала это, ведь было бы смешно надеяться на то, что он ответит мне тем же. Я опустила глаза и сняла его руки со своих плеч, подошла к двери и открыла ее.

– Куда ты? – севшим голосом спросил меня Суперби.

– Пойду, прогуляюсь, – тихо ответила я и вышла.

Я закрыла входную дверь и села на крыльце. На дворе середина ноября, а я в одних джинсах и водолазке, но меня сейчас это не волновало. «Зачем я сказала ему это? Теперь он будет пользоваться этой моей слабостью перед ним. С другой стороны, к чему притворство? Я ведь, и правда, его люблю. Я думала, он понял это, когда я вчера отдалась ему. Ну да, он же ничего не знает о любви. Хотя, что я сама о ней знаю? Никогда не думала, что попаду в такую ситуацию, что первая признаюсь…» – я поежилась от холода и обхватила плечи руками. Но, казалось, холод идет изнутри, а не снаружи. «Я хотела бы, чтобы и он тоже меня любил. Но случится ли это когда-нибудь? Стоит ли мне требовать от него этого? С его работой, это чувство будет только отвлекать его. Выходит, я опять поступила как эгоистка. Если бы я действительно любила его, то не требовала бы взаимности в ответ…» – я все больше занималась самокопанием и не заметила, как дверь открылась, и мне на плечи накинули теплое пальто. Я обернулась и увидела его. Скуало присел рядом со мной на ступеньку. Он ничего не говорил, лишь смотрел себе под ноги. Мы сидели молча, и каждый не знал, что сказать. Наконец, я не выдержала:

– Пойдем в дом, а то ты в одной рубашке. Простудишься, – я поднялась и начала отряхивать джинсы. Суперби все так же сидел, уставившись на нижнюю ступеньку. – Скуало, – позвала я. Он не шевелился. Я села на колени за ним и обняла его за шею. – Прости меня. Я не должна была этого говорить. Это было эгоистично и выглядит так, будто я жду чего-то от тебя взамен. Но это не так. Ты вовсе не виноват, что ничего ко мне не чувствуешь. Пойдем вну…

– Я чувствую, – тихо сказал Скуало. Сердце бешено забилось, а в глазах потемнело от этих его слов. – Но не знаю – что. – Я сидела, затаив дыхание, словно боясь спугнуть этот момент. – Никто никогда не говорил мне ничего подобного. И я никогда не говорил такого. И…

– И не надо. С твоим видом деятельности, любые привязанности опасны, – я уперлась лбом в его затылок.

– Хорошо, что ты это понимаешь, женщина, – вздохнул Скуало. – Я не хотел бы чувствовать нечто подобное. – Внутри все сжалось. «Он не хочет любить. Значит,..» – Если тебя что-то не устраивает…

– Нет, я все понимаю, – ответила я, хотя в груди все ныло от боли. Мне захотелось заплакать, но так я бы снова заставила его чувствовать себя неловко, поэтому я просто поднялась, взяла его за руку и потянула к двери. Он встал и посмотрел на меня. Я вздрогнула от неожиданности, потому что глаза его были полны боли. Мне вдруг показалось, что он меня обманул. «И, может быть даже, не столько меня, сколько – себя… Но я не буду больше лезть ему в душу, раз ему это так неприятно». Я сильнее сжала его руку и повела в дом.

Весь остаток дня мы и словом не обмолвились друг с другом – бросали друг на друга мимолетные взгляды и молчали. Каждый был погружен в свои мысли, и не хотел прерывать эту тягостную тишину. Когда мы легли спать, Скуало отвернулся, и это напомнило мне наши «отношения» в самом начале – снова это отчуждение и стена непонимания. Я вздохнула и попыталась заснуть, но навязчивые мысли крутились в голове, не давая погрузиться в сон. «Он противоречит сам себе. Сначала говорит, что что-то чувствует, потом – что не хочет ничего такого испытывать. Может быть, он чувствует только раздражение? Я его бешу? И еще, безусловно, желание. Но… было столько моментов, когда… Он и вправду мог бы воспользоваться мной, но не сделал этого. Зачем он вернулся раньше? А слова Занзаса – «ты испытываешь к ней что-то другое»? Ничего не понимаю!» – я полночи переворачивалась с боку на бок, болела голова и сердце. И, вообще, я чувствовала себя плохо, но списала это на переживания.

С утра меня разбудил громогласный крик Скуало:

– ВСТАВАЙ, ЖЕНЩИНА! ТЫ СОБИРАЕШЬСЯ ТРЕНИРОВАТЬСЯ ИЛИ НЕТ? – Кажется, он решил сделать вид, что ничего не произошло. «Что ж, ладно…» Я поморщилась – голова все еще болела – и скинула с себя одеяло. – На улице сама все сделаешь, жду тебя в зале, – холодно бросил парень и вышел.

Замечательно. Мы вернулись к тому, с чего начали. «Интересно, спать он со мной тоже перестанет?» – забеспокоилась я, умываясь холодной водой. На улице меня начало знобить, голова все так же раскалывалась, я с трудом закончила все упражнения и поплелась в западное крыло.

Скуало держал в руке меч. Настоящий меч. От радости я на время позабыла и про головную боль, и про свои беспокойные мысли. Он протянул клинок мне и с безразличным видом сказал знакомое:

– Нападай.

Я хмыкнула. «Ну, сейчас ты у меня получишь! Недаром же я столько тренировалась в твое отсутствие!» Меч был непривычно тяжелый, поэтому я сделала несколько простых замахов, чтобы немного привыкнуть к его тяжести. Скуало, как всегда, играючи уклонялся.

– И это все, чего ты достигла за этот месяц? – ехидно спросил он.