Меч Аркаима

Девушка на ходу сдёрнула карабин с плеча, вытянув правую руку, мгновенно направила его на Мурада и, не целясь, выстрелила.

Картошка в руках Мурада получила аккуратную дырочку.

– Но ты даже не прицелилась!- удивился ошарашенный Мурад, не успевший даже испугаться.

– А зачем? Это же не беличий глаз!- улыбнулась лукаво девушка.

– Да! – подтвердил Григорий Тарасович и успокоил Мурада, - Когда она стреляет белке в глаз, она целится.

– А если бы она не попала?- поинтересовался Афоня.

– Как это? – удивились отец и дочь.

– Ну, так? – пожал плечами Афоня.

– Да ну!- ответил Григорий Тарасович.- Мы с детства стреляем. Хорошо стрелять у нас в крови.

– А если картофелину на голову поставить – попадёшь? – не унимался Афоня.

Григорий Тарасович сурово нахмурился и ответил за дочь:

– Даже и пробовать не будем.

– Почему?

– Потому! Чего боишься – то обязательно случиться. Когда тот предмет, в который стреляют, держат в руке, стрелок не боится убить или тяжело ранить человека и стреляет уверенно и, естественно, попадает. А когда цель на голове, у стрелка появляется неуверенность и он может промазать, а, значить, и убить! Ещё вопросы есть?

– Нет!

– Тогда собираемся! Думаю, ваши друзья сегодня к вечеру будут здесь, на той стороне Чорола.

Cобрались они быстро.

Через два часа Григорий Тарасович задумчиво смотрел вслед уходившей по лесной тропинке лёгкой походкой привыкшего к ходьбе человека свою дочь Налю, за которой поспевали два молодых историка. Петру он чем-то напомнил Ната Бумпо, провожающего молодого Ункаса, который впервые вступил на тропу войны.

Белка недоумённо смотрела то на хозяина, то на опушку леса, где скрылась хозяйка, как бы говоря: «А мы чего стоим?»

– Нет, Белочка, - ответил ей Григорий Тарасович, - мы пойдём другим путём.

– Там дальше, – обратился он к Пете, - на той стороне реки есть прекрасная поляна, на ней, я думаю, они и остановятся. А, напротив, на этом берегу, есть отличное укрытие, где можно понаблюдать за ними.

Пётр, вставая с травы, пропел:

– Батальонная разведка

Мы без дел скучаем редко

Что ни день — то снова поиск, снова бой.

( слова из песни И. Морозова «Батальонная разведка»)

– Хорошая песня – одобрил Григорий Тарасович.

Через час c не большим они варили обед в ложбине между горой и крутым берегом Чорола. С левого берега реки эта ложбина была не видна, оттуда с воды казалось, что на другом берегу сплошная скала.

Под вечер собака насторожилась (благо ветер дул с той стороны реки). Пётр и Григорий Тарасович притаились между камней.

На той стороне реки с пригорка на поляну спускались двое мужчин. Первый размахивал руками и что-то весело кричал. Второй, высокий и худой шёл за ним какой-то подавленный.

– Они?- утвердительно спросил Григорий Тарасович.

Пётр кивнул.

– Других тут и быть не может. Двое мужчин кавказкой наружности – кто это ещё может быть?

Григорий Тарасович направил на них бинокль.

– Ого!- удивлённо воскликнул он. – Вот это да!

– Что там?

– Да ничего особенного. Как думаешь, может человек так круто изменится за несколько лет? А?

– Смотря, каких лет! Меняются и за час! И какой человек. У нас в Чечне за один бой человек менялся до неузнаваемости. Знакомый, что ли?

– Всё может быть, всё может быть. Но похож! Нам бы на ту сторону, узнать, о чём они говорить будут. Пошли, Белку здесь оставим.

ГЛАВА 14

Муса, спускаясь с пригорка на поляну у реки, махал поднятыми вверх руками и выкрикивал:

– Йа - ху! Йа - хакк! Ля илляху иль-алла! Мухаммад расул-алла! ( Это он! Он справедливый! Нет бога, кроме Аллаха! Мухаммед - пророк Аллаха!). Смотри, какая поляна, Алим! Здесь и остановимся! Что случилось? Чем опять не доволен, а?

– Я думаю, что не хорошо идти за языческим мечём и выкрикивать имя Аллаха.

– Почему языческим? Мы назвали его «Меч Аллаха»!

– По-моему у него другое название?

– И что? Чёрный камень Кааба тоже был языческим символом, а теперь это величайшая мусульманская святыня! А с чего ты взял, что мы идём за мечём? Меч это так, запасной вариант.

– А зачем же мы идём?

– Снимай рюкзак, разбиваем лагерь, потом поговорим.

И уже после того как разбили стоянку, за ужином, прихлёбывая из кружки чай Алим сказал:

– А ты знаешь Муса, что твоё имя означает то же самое, что у евреев - Моше, а у русских - Моисей? Это тот товарищ, который водил избранный народ свой сорок лет по пустыне, хотя там ходу максимум неделя.

– Ты намекаешь, что я чем-то похож на Ивана Сусанина?

– А это кто?

– Я балдею – знание и не знание у тебя соседствуют!

– Ну, как учился! – добродушно пояснил Алим.

– Про него опера есть, про это хоть знаешь?

– Опера – это где пляшут?

– Не пляшут, а танцуют в балете! А в опере поют!

– Что же он такое сделал, что про него оперу написали?

– Никто про него «оперу» не писал!- поморщился Муса, но Алим шутку не понял.- Написали либретто – это такое краткое описание действия, а на основании его сочинили музыку, получилась - опера. Неужели не слышал?

– Нет - честно признался чеченец.

– Этот русский завёл врагов – поляков – в дремучий лес, где они все и замёрзли. Сусанина, правда, зарубили. Я всегда удивлялся: почему они назад не повернули? Пока шли по лесу, наверное, такую дорогу протоптали в снегу, что заблудится, было бы очень проблематично. Тут или поляки глупы от природы, или русские врут!

– С этим всё ясно. Мне без разницы. Значить за мечём мы не идём?

– Почему? Можем и сходить, но это в крайнем случаи.

– А не в крайнем?

– За золотом! Хотя там может оказаться и серебро.- И Муса самодовольно засмеялся беззвучно, откинувшись чуть на спину.

– Здорово! А там – это где?

– В Караганде! Куда идём!

– А куда идём – там точно есть золото?

– Точно есть, только куда точно идти, точно не знаю. Знаю только приблизительно.

– Это плохо! Меня-то зачем взял? Ты хочешь нас с дядей обогатить? Или я в качестве вьючного осла? Или я заложник?