Меч Аркаима
Шрифт:
Следом за ними, отставая на километр, шли Григорий Тарасович и Пётр Иванов. Лайка Белка, уткнув нос в землю и изредка помахивая хвостом, вела их по следу.
На привале Алим спросил Мусу:
– Как река называется, куда нам надо?
– Кутым. А тебе зачем?
– Для общего развития. Как мы туда попадём без тропинки? Не заблудимся в лесу?
– Спокойно, мой мальчик, ты имеешь дело с профессионалом, со старшим сержантом погранвойск, между прочим. Нас учили ориентироваться.
– И где ты служил?
– На Памире, в Таджикистане! Я тебе уже говорил!
– Я помню. Только я не знал, что Памир и Таджикистан – это одно и то же. И что, там такие же леса?
– Ну, - замялся Муса, -
– Не важно – и, помолчав, добавил.
– Ну и как же тогда?
– Да очень просто! Видишь, вон там, впереди, две скалы виднеются, два пика таких острых, как клыки?
– Да.
– Так вот они должны быть от нас всегда слева, а солнце всегда перед нами. Тогда мы не промахнёмся мимо Кутыма. Уразумел? А теперь спать! Завтра марш-бросок по бездорожью!
В кустах Григорий Тарасович толкнул в бок Петра и показал ему рукой, что надо отползать назад. Потом подмигнул Петру и прошептал:
– Ну, Пётр, на Кутыме мы раньше их будем!
И, действительно, на следующий день, после полудня они уже сидели в засаде на берегу Кутыма, поджидая Мусу с Алимом.
А тем пришлось не сладко.
На практике всё оказалось сложнее, чем на словах: за соснами и берёзами остроконечных скал не было видно, пришлось ориентироваться больше по солнцу и вспоминать, как хорошо было идти по берегу реки. Даже отдаляясь от неё, всё рано слышно журчание, течение воды. А здесь ничего, только солнце, которое катится по небу с востока на запад, через юг. Это они помнили и старались держаться левее по солнцу, зная точно, что им надо на юг. Семь километров неизвестности, но Муса сомнениям не поддавался и упорно шёл вперёд.
Под рюкзаками жарко. Пот заливает глаза. Пыль, паутина, камни под ногами и корни сосен. Но они, всё-таки благополучно вышли к Кутыму.
Григорий Тарасович и Пётр могли наблюдать, как из леса вынырнули два человека и, не снимая рюкзаков, припали к воде и стали жадно пить. Оторвавшись от реки, легли на травку, на рюкзаки, чуть сползли вниз, чтобы ослабить давление лямок на плечи и задремали. Чувствовалось, что переход их сильно утомил, если даже не было сил снять с себя поклажу.
– Горцы! Мать вашу! – с чувством сказал Григорий Тарасович, наблюдая за ними в бинокль. – Это вам не Кавказ какой-нибудь! Это тайга-матушка! По ней, по родимой, ходить уметь надо! Только это что! По нашему сосновому лесу ходить одно удовольствие. Пришлось мне как-то быть в километрах триста к северу отсюда. Вот там тайга так тайга! Ели, пихты за рюкзак цепляют, ветками по морде бьют! Из-подо мха вода выступает, только шаг шагнёшь! Вот это действительно интересно! А это что!
Горцы, меж тем, отдохнули с полчаса и двинулись вверх по реке. Река вскоре выбросила колено в сторону Акташа. И вот на самом острие этого колена, на поляне, где лежало непонятно откуда взявшееся бревно, горцы разбили лагерь.
Григорий Тарасович и Пётр, в след за Белкой, двигались за ними на значительном расстоянии. Вдруг Белка ощетинилась и зарычала, уткнув нос в землю.
– Что такое, Белочка? Чужой человек прошёл? – и Петру – Странно, откуда здесь чужой?
– Не понял?
– Белка учуяла другого человека, не наших кавказцев, а других. И сойки кричали утром в той стороне, как над человеком. Я ещё подумал: « Туристы, что ль какие-то!»
– А что как птицы кричат, отличается? Как можно узнать над кем они кричат – над человеком или медведем?
– Можно узнать. Крик отличается. Давай, Петя, будем поосторожней, что-то это всё мне не нравится.
ГЛАВА 17
Стемнело. Лес приблизился к костру. Муса и Алим, успели поесть и сидели на бревне, разговаривали о том, о сём.
Темнело. Шумел лес.
Балкарец и чеченец не заметили,
как к ним подошли сзади и ударили палками по голове. Они мешками свалились с бревна. Муса очнулся от ударов ладонями по щекам. Руки у него за спиной оказались связанными, а сам он лежал на земле. Кто-то со спины схватил его за плечи и усадил опять на бревно. Алим, ещё без сознания, со связанными руками, остался лежать на земле.В круг света от костра, вошёл человек и сказал c нарочито кавказским акцентом:
– Здравствуй, брат – и, усмехнувшись, добавил. – Мир тебе.
Он сел на камень, по-турецки поджав ноги, автомат Калашникова положил на колени, не сдёргивая лямку с плеча. Что-то звериное было в облике незнакомца, волчье, какая-то сила и неукротимая мощь. И улыбка больше напоминала волчий оскал.
Три человека неприятной, но явно славянской наружности, кроме одного, вышли из-за спин наших горцев и встали за незнакомцем, сесть рядом они, почему-то не решились. Это были шестёрки его, вора в законе, авторитета, его бригада. Проня – хитрющий не большого роста человек с маленькими злыми карими, постоянно бегающими глазками, коварный и безжалостный по своей натуре, Каблук – он же Рафик Кабулов, плотно сбитый среднего роста дагестанец и Вялый – дебиловатый, белобрысый парень, он же Серёга Лунько. Было ещё двое, которые остались в лагере – грузин Кацо и дагестанец Даг. С Проней и Вялым они вместе бежали с зоны, остальные его ждали в Ивдели вместе с походным снаряжением и кое-каким оружием. Предводитель и Проня были одеты в чёрные телогрейки, остальные в серые пятнистые охотничьи костюмы.
Алим застонал, очнулся. Его тоже подняли и усадили рядом с Мусой. Он с открытым ртом смотрел на всех не понимающим взором – такое сильное было потрясение.
– И тебе мир, Клычгерий – ответил балкарец, по возможности спокойным голосом, он узнал своего дальнего родственника.- Или, может быть, Гера-Муму лучше будет?
– Гера-Муму – в прошлом - поморщился незваный гость.- Теперь у меня погоняло – Герыч.
– Это – героин, что ли? И кто же тебя гоняет?
Воровской авторитет посмотрел на Каблука и кивком головы указал на своего собеседника. Тот не спеша подошёл и лениво ударил Мусу в челюсть.
– По бизнесу, брат, по бизнесу - медленно цедил слова карачаевец.- Да вот знаешь, брат, беда, какая? Не хватает оборотного капитала.
– О, какие слова знаем! А нас, зачем связал? Боишься? – посочувствовал Муса.
– Наверное, мало?- с досадой сказал Клычгерий.- Добавь ему, Каблук.
Каблук ударил ещё.
Муса сплюнул кровь:
– Что же ты хочешь от меня, брат?
– Помощи.
– Кто бы мог подумать?- усмехнулся Муса.
– Это кто?- Клычгерий посмотрел на Алима.
– Племянник одного чеченского полевого командира.
– О золоте – серебре знает?
– Да.
– Эй, Каблук! Слушай, да? Отведи пацана в лес, нечего ему уши греть на взрослом базаре. Ты меня понял, Каблук?
– Понял, Герыч, как не понять?
– Ну, действуй.
Каблук подошёл к Алиму, хлопну его по плечу, заставил подняться и повёл его в лес.
Муса понял, что Алима сейчас зарежут в лесу, но сделать он ни чего не мог.
.- Я здесь уже неделю топчусь, слушай - Клычгерий посмотрел испытующе на Мусу.- Найти этот долбанный клад не могу!
– Как же так? – усмехнулся Муса.- У тебя людей больше, чем у меня и ты не можешь справиться?
– Это не все. Ещё двое в лагере. А клад найти ты мне поможешь! Да?- утвердительно сказал Герыч.
– С чего вдруг? Мне от этого, что за радость?- Муса почему-то вдруг успокоился.
– Убьём не больно.
– А не скажу – убьёте больно? Я правильно понял?
– Правильно. Помучаем сначала, потом убьём. Всё равно, слушай, скажешь!
– Постараюсь не сказать. Честь дороже! А то получается, что я струсил.