Меч Баа Ци

— Не все еще, — сказал, неловко перетаптываясь, Ясень. — Нам бы еще благословения от Баа Ци получить надо. В защиту от колдовских сил и мертвяков Ордена.

— Благословение вещь дорогая и снижает стоимость купа еще на десять от сотни частей! — не растерялся Мараш. — А, Баа Ци?

А тот только засмеялся не самым приятным смехом, уперев взгляд в ноги шестовиков.

— Благословение вещь бесплатная, почтенные незваные гости Хвойного княжества. Относительно бесплатная.

Он встал с места, приблизился к Ясеню, словно впервые увидел подобную невидаль, как бородатого кряжистого бойца в простой рубахе красного цвета и черных льняных портках с кожаными вставками на бедрах и коленях. Казалось бы — простые оборванцы с дороги. Да только дополняли эту невзрачную одежку серебряные обручи на запястьях, толстые золотые цепи на крепких шеях, да серьги с мелкими самоцветами у каждого в правом ухе. Были у шестовиков и особые приспособления в виде серебряных колец сразу на два пальца. Видимо, помогающих при стрельбе.

— Слово-то какое забавное «относительно», — усмехнулся Ясень. Но слегка побледнел, чувствуя подвох. Вахтер просто излучал этот самый подвох, прохаживаясь вокруг гостей, словно тореадор, кружащий по орбите яростного быка. Того и гляди воткнет в шею спрятанную за спиной шпагу.

— Я благословляю вас и ваших людей, — разомкнул наконец губы Вахтер. — В борьбе за дело Баа Ци супротив Трисмегаса и его приспешников, кто бы они ни были!

Он поднял над головой кулак и тот внезапно сам собой засветился легким красноватым светом, точно звезда на новогодней елке. Ясень и его спутники смотрели на это представление восторженно, пока Баа Ци не договорил свое благословение до конца. А договорил он следующим образом:

— Но если вы нарушите верность делу Баа Ци, вы будете прокляты на веки веков и будут прокляты ваши дети и ваши внуки и все вы станете рабами Баа Ци навсегда! Да, такое красивое слово есть: «навсегда».

«Навсегда-гда-гда-гда» ушло затихающим эхом по залу и коридору. Вахтер с ехидной улыбкой наблюдал, как начали заметно дрожать руки шестовиков. И те заметили этот пронзительный взгляд, попытались взять себя в руки, но получалось с трудом. Даже на окружающих военачальников дохнуло космическим холодком от Баа Ци, пробрало, заставило вжаться в свои скамьи и понять, наконец, в какие серьезные игры им предстоит играть. То не обычные сшибки племя на племя или род на род предстоят — жестокая и кровавая бойня.

К счастью, ощущение сие длилось недолго.

— У меня все, — словно бы опомнившись, сказал Вахтер, затем направился к выходу, слегка пошатываясь. Страшила взглядом указал на него Рекщинэ, та послушно вскочила и заторопилась к зятю.

***

Для хворого бога отвели неказистую избушку рядом с бывшей кузницей. Там была печурка, грубо сколоченный стол, земляной пол с соломой и мутные окна, затянутые слюдой. Восолап уложил ослабевшего Баа Ци на полати, далее Рекщинэ дала больному выпить какой-то целебный настой. Он на время отрубился, а когда пришел в себя, в избушке был только Синоптик, что сидел на печке, с подозрением крутя длинными усами.

— Что-то неясное ощущается рядом, — сообщило насекомое, едва уловив, что Вахтер очнулся. — Но не могу опознать!

— Рекщинэ далеко? — простонал Вахтер, приседая на нарах из трех широких досок, служивших ему постелью. — Сгоняй резвым кабанчиком-тараканчиком да с прискоком к ней, пусть еще свой напиток бодрящий мозги заделает и сюда притащит. А то совсем голова не соображает… Эй, слышишь? Си… как там тебя… Синантроп? Сатрап? Снеговик? Эээ…

Вахтер внезапно пошатнулся, обхватывая голову.

— Ррры… ррыжая! Прришла! Зачем пришла? А? — спросил он, раскачиваясь. — Не мельтеши во втором слое, и так укачивает!

— Бегу, уже бегу за Рекщинэ! — вскинулся Синоптик, почуяв в этом приступе потери памяти и потоке невнятных слов опасный симптом. Через пару мгновений таракан уже вышиб с легким хрустом слюдяную прослойку на окне и пропал из вида. Вахтер еще с минуту посидел, обхватив голову руками, затем поднялся, подошел к столу, налил из кувшина в кубок вина. Отпил. Присел у столика и кивнул в темный угол напротив печи.

— Вам наливать, господа хорошие?

— Ты нас видишь? — полуслышным шепотом отозвался угол. С Вахтера будто волшебством сняло всю слабость, по большей степени притворную, чтобы спровадить прочь прилипчивого Синоптика. Даже глаза ярко блеснули хищным светом.

— Вижу, Рыжая, вижу! И тебя и этого паренька с тобой, что лыка не вяжет. Чего он у тебя лыка не вяжет? Пьяный или каким-то веществом накачался?

Темная душа сделала шаг вперед, на неуверенный свет из мутного окошка. На нее опирался весьма ослабленный спутник. Тот тоже сделал вперед шаг, но сразу качнулся, едва устояв на ногах и сплюнул себе под ноги зеленую жижу.

— Чем обязан? — спросил Баа Ци, кивая на свободные места у лавки перед столом напротив. — И отчего вы, молодой человек, смотрите на меня, аки октябренок на воскресшего Ленина?

— Баа Ци! — с восторгом сказал паренек. — Я Аня, твой сын! Меня прислала мама, вызволить тебя отсюда на волю! Тьфу!

Еще один сгусток зеленой жижи смачно упал на земляной пол.

— Мда, Анечка, — мрачно сказал Баа Ци, критически оценивая стоявшего перед ним парня. — Я как-то по-иному представлял себе пятилетнюю дочурку с косичками… Но, зная твою достойную маман, даже удивляться ничему не стану. Мол, как ты таким откормленным получился за такой короткий срок. Хотя честное слово, ее бы талант, да нашим телятникам! Эх, какой ты здоровенный вымахал! Дай-ка я тебя обниму!

Он поднялся с места, приблизился к сыну фирменным крадущимся шагом и крепко обнял, позволив даже сентиментально всхлипнуть. В тон ему швыркнул носом и Аня. Тут же отстранился и сплюнул еще раз зеленым на пол.

— Что это с тобой, мелкий? — заботливо спросил Баа Ци. — Прихворал?

Вместо ответа Аня скосил глаза в сторону своей спутницы. Та потупила большие красивые очи, с интересом принявшись рассматривать ногти.

— Яд, — коротко пояснила Темная душа. — Другой бы сразу погиб в диких корчах. А он живучий. Но сколько еще осталось времени, пока яд не достигнет мозга? Не знаю.

— Хм, какое совпадение! — сказал Баа Ци. — А я тут тоже… Кхм, тоже слегка приболел. То уши ломит, то мозг не работает.

— Мы слышали, ожидая в углу, как твои спутники обсуждали варианты излечения, — сказала Темная душа. — Излечение неизлечимого божественного Проклятия.

— Божественного? Ой, да с Трисмегаса бог, как с… никакущий, в общем бог! — ревниво ответил Вахтер. — Если бы не… то я бы его! Вот! Но блин, Проклятие подлое мешает.

— Есть идея, отец! — сказал Аня. — Есть прекрасная идея, как нивелировать оба наших недуга!

Он еще раз сплюнул зеленым, приблизил губы к уху Баа Ци и торопливо зашептал свой план. Выслушав его, Вахтер глянул на Темную душу.

— А ты чего скажешь, Рыжая?

— У нее имя есть! — подал голос за рыжую девицу Аня.

— Есть, только имя ей не принадлежит, — Баа Ци, возвращаясь к своему столику с кубком вина. — Я присяду, а то стоять уже трудновато. Трисмегас его подери…

— Проклятие отдает в разум болью и мешает мыслить? — участливо спросил Аня. — Я изучал Проклятия! Мерзкая штука! И что самое мерзкое в ней — неизлечимая. Но кресекан может замедлить процесс распространения недуга по организму. Хотя лишь временно, поскольку пока человек имеет плоть, он имеет и Проклятие.