Меч и проводник.Дилогия.

К полудню он понял, что совершил ошибку - от Ренины нельзя было отойти ни на шаг. И ещё понял, что бытовая магия - один из самых необходимых предметов для новоиспечённого отца. Хорошо, что в своё время он изучил её первым делом, боясь, что не сможет найти работу как целитель.

Штанов им дали целый ворох - и для начала он упражнялся в их непрерывном высушивании и переодевании. Потом в чистке. Ренина хохотала и брыкалась - ей нравилось, что за ней бегают. Вконец измучившись, Гозрений надел на неё одно из дюжины платьев, которые принёс специально выделенный слуга.

Бытовая магия - прекрасная вещь, но восстановить разорванные в клочья кружева не смог бы и архимаг, и, опасаясь, что с него вычтут за испорченную вещь немалой стоимости, Гозрений вернулся к штанам.

Кашей, рыбой и мясом он запасся впрок - но их Ренина есть не желала. Плевалась и размазывала по столу и рубахе. Она желала "мойока и буку". Поход к молочнице и пекарю немного её утомил, но не настолько, чтобы уснуть. Она съела булку прямо на улице, потребовала ещё, раскрошила первым же попавшимся галкам, голубям и курицам, после чего топнула ножкой и потребовала "купася". Купание владыка не только разрешил, но и одобрил - и Ренни радостно повёл дочку на реку. По дороге она обняла, погладила и перецеловала всех встречающихся на дороге собачек и кисок, и одновременно - бросила в этих же собачек и кисок, а также в куриц, гусей, лошадей и прохожих все камни, что попались под ноги. Попыталась поиграть с конскими яблоками и коровьими лепёшками, подняв истошный визг, когда он не дал ей в них изваляться, упорно норовила пнуть любого, кто зазевается или решит с ней заговорить, и умудрилась заявить двум как назло встретившимся им сокурсникам Ренни: "Тьфу! Уйди! Пйохой! Дуйак!" Наконец она нашла палку и принялась сражаться с зарослями крапивы - обожглась и разревелась. Хорошо, что папа - маг, думал Гозрений, снимая жжение. Занявшись крапивой, Ренина забыла про купание и потребовала ещё булку - лавок поблизости не оказалось, но зато удалось переодеться - под предлогом, что "такую грязную девочку не пустят к булочнику". Испачканную одежду он сложил в мешок - потом, всё потом...

Чистые штаны и рубаха привели Ренину в благодушное состояние, она забыла про булку и вновь завопила: "На йечку!"

На этот раз до речки они дошли. Он даже нашёл совсем пологий берег, где на мелководье плескалось не больше полудюжины мальчишек. Но Ренина упорно стремилась на глубину - заходила по горлышко, цеплялась за руку, и требовала: "Дайсе!" Гозрений шёл дальше, держа её за руки, а она брызгала ногами по воде. На берегу остались телохранители - и хотя Ренни казалось, что скалятся они откровенно глумливо и злорадно, он всё же надеялся, что в их присутствии никто не решится украсть одежду. А вот охраняющих девочку магов он ощутил лишь дважды - маскировочные чары были выше всяких похвал.

Он любил плавать. И плескаться в воде с ребёнком тоже было забавно. Но нельзя же сидеть в реке целый день. Когда они оба окончательно посинели, он выволок дочку на берег. На вопли Ренины из воды вынырнула сердобольная русалка, интересуясь, кто истязает ребёнка. Пришлось в спешном порядке строить на берегу замок, а потом показывать на всех птичек подряд и заговорщически шептать: "Скорей! Вон птичка! Сейчас догоним!"

Непрерывной погоней за разными пташками и бабочками ему удалось заманить её почти к дому. Гозрений никогда не думал, что вороны и голуби могут быть настолько полезны. Вот только к крыльцу они подлетать не желали, и завлечь Ренину в комнаты ему никак не удавалось. Надо было разогреть еду - а он боялся оставить дочку во дворе. При попытке же внести её в дом Ренина вновь завопила.

– Послушай, - он подавил гордость и обратился к вошедшему на участок телохранителю, - ты не присмотришь за ней немного?

Пёс недвусмысленно ухмыльнулся половиной пасти и задом пополз к забору, мотая головой.

– А где... остальные?
– Гозрений всё ещё надеялся, что ему удастся уговорить хоть кого-нибудь из агентов.

Оборотень оскалился и указал носом на забор. Понятно. Не удастся.

Отчаявшийся отец уже собрался кинуть на ребёнка усыпляющее заклинание - это не вредно, но...
– что ж он без магии с собственной дочерью не справится?
– когда Ренина потребовала ещё булку и уснула с ней прямо на крыльце.

Он перетащил её в спальню, радуясь, что огородил кровать со всех сторон - не выберется, когда проснётся, выпил укрепляющего отвара, взял накидку и пошёл во двор.

– Пойдём, - протянул он одежду телохранителю, - поедим немного... тебе тоже не позавидуешь.

Оборотень отпираться не стал, подпоясал мантию и пошёл ужинать. Руки тряслись, когда Ренни накладывал кашу в миски.

Предстояло пережить ещё один день... Смущало, что он обещал владыке Аледеру любить её - но ничего не чувствовал, кроме желания упасть и заснуть. Гозрений налил вина себе и телохранителю, дождался, когда тот уйдёт спать на улицу, и бросился на кровать. Без сил. Без чувств. Но спать не смог - полночи подскакивал, чтобы посмотреть, нормально ли чувствует себя ребёнок.

– Ты кто?
– спросила она его утром, склонив голову набок.

– Папа, - слово ему нравилось.

– Папа?
– весь вид дочери выражал недоверие и недоумение.

– Да.

– Как тебя зовут, папа?

– Ренни.

– Йенни?
– дочка попробовала слово на язык и вновь спросила: - Ты кто?

– Папа.

– Папа?
– она всё смотрела на него, никак не в силах понять, почему он - папа.

А потом всё началось сначала - каша, не хочу, булка, речка, собачка, киска, лошадка, тьфу, плохой, дай, пойдём... Испытывая едва ли не неимоверную благодарность к мудрости владыки, он сдал ребёнка на руки Хельму вечером, а не следующим утром, - так договорились на первое время, - и был безумно счастлив, что ночь пройдёт спокойно. Приплёлся домой и рухнул. Теперь до встречи с ребёнком предстояло работать без передышек, иначе выгонят и из академии и из лечебницы... ничего... в крайнем случае вернётся в Путарь, а сюда будет телепортировать...

Все следующие дни из аудитории он бежал в библиотеку, оттуда - под купол для отработки заклинаний, а потом - на ночное дежурство в лечебницу. Ему позарез нужны были эти два свободных дня. Он боялся, что владыка передумает - владыка не передумал. И после двух дней, проведённых с дочкой, Гозрению хотелось одного - спать. Сутки, двое, трое, ещё лучше - дюжину.

Осенью Лидия впервые застала у него Ренину:

– Ты взялся подрабатывать нянькой и телохранителем?
– удивилась она.
– Что, с целительством совсем плохо? Говорила тебе: выбери дорогую лечебницу - сейчас бы уже нашёл богатеньких больных. В Путаре тебя вон до сих пор ждут. Может, вернёшься? Давай, у нас и проще, и жизнь дешевле. А чей ребёнок? Славненькая, но шебутная какая-то слишком. Чего она у тебя грязная такая? Зачем ты ей эти ямы рыть даёшь, родители ж в обморок свалятся... Рыжую специально подбирал? Или тебе другую не доверили? Что она там копает, её уже скоро видно не будет! А оборотни эти, они что - дополнительные телохранители? И те, которые за забором? Или это просто собаки? Вроде раньше их столько не было? Ничего себе! Богатенький папашка у девчонки! Мои бабка с дедом меньше на меня тратили! Куда ему столько - ты ж прекрасный боевик, хоть и целитель, любого по стенке размажешь, зачем столько охраны? Денег ну совсем мужику не жалко... Но он не маг, да? Маг бы тебя не нанял... или нанял?

– Это моя дочь, - ответил Ренни.

– Твоя дочь?
– брови у Лидии поползли вверх.
– Ты в этом уверен? Ты что, уже умеешь родство определять?

Она подбежала к яме, которую Ренина с упоением углубляла, присела и принялась разглядывать девочку.

– Похожа, - решила она наконец.
– Есть что-то общее. Надо же... счастливый. А мне ещё, наверно, несколько дюжин лет дитя ждать, как бабке... Постой, это ты что - из-за неё сюда перевёлся? Ну знаешь, мог бы и сказать, я тебе что, чужая? Или думал, я ревновать буду? А кто её мать, почему я ничего не слышала? Ты что... с ней сейчас? Да не, не похоже, что я не вижу, что ли - никаких признаков женщины в доме... и телохранителей ты б нанимать не стал... Ничего себе - это она такая богатая? И не замужем? Или что, её муж тебе так запросто ребёнка отдал? Во мужик даёт, ему что, всё до русалочьего хвоста? Своих детей полно что ль? Он что, оборотень? То-то их тут навалом! Или они оба оборотни? Не, не может быть... Или ты... с ней? Я не помешаю тогда? Ренни, ты это... не особенно там... я тебя тоже хочу! Эй, Ренни, мать-то кто? А дочку как зовут? Ну что ты всё молчишь!

– Госпожа Талина, жена светлого владыки Аледера, - он давно перестал ревновать, и почти забыл Талину, но получилось почему-то всё равно сквозь зубы. А вот следующая фраза далась легко: - А нас зовут Ренина.

Помолчал и добавил:

– Юная госпожа Алеренина. Ренина.

Интересно, как светлый владыка отнёсся к этому имени?

– Да ну-у?
– обалдела Лидия.
– Расскажешь?! Слушай, а давай я буду приезжать тебе помогать, владыка не запретит? А чего ему запрещать - я и пригляжу и приготовлю! И переодену и умою, что ж она у тебя грязная такая... А! Теперь я поняла, что она так резво копает, - не, ну ты смотри, уже нору рыть начала!
– она ж подгорная! Ничего себе - это у вас в крови что ль? Ой, так что - тот свитер... ну помнишь... ты его до сих пор иногда носишь, он что... память? А я ещё тогда подумала - откуда у тебя в нашей провинции такой? Ну ты даёшь! Расскажешь, да? Слушай, я так детей хочу, а всё никак... так я помогу тебе, да?