Меч

Я также позволила себе роскошь предположить, что шестимесячный запрет на операции всё ещё в силе. Вопреки его полуночным исчезновениям и тем моментам, когда он отрешался, чтобы поработать через виртуальную сеть, я не думала, что он разворачивает полноценные операции у меня под носом.

Однако теперь, следуя за ним на нижние уровни, расположенные ближе к зонам, куда Гаренше водил меня на экскурсии по военному командному центру, я всё же задавалась вопросами.

Я всегда имела склонность недооценивать то, какое количество дерьма он мог проворачивать параллельно.

Теперь он больше рассказывал, конечно, но в нём всё ещё сохранялась та одержимая сторона; я постоянно замечала её проблески, даже с Фиграном, о котором он рассказывал мне по минимуму.

Как только мы вышли из жилых и развлекательных зон комплекса, уровень активности увеличился в разы. Это заставило меня задаться вопросом, как часто в прошлом он уводил меня подальше от этих частей лагеря.

Шагая вместе с ним по одному из высоких навесных проходов, который разделял самый крупный бокс дока, я вновь поразилась тому, как им удалось создать миниатюрный город здесь, на западных границах Китая. Вообще-то я всё ещё не знала, где именно мы находились, но подозревала, что не слишком далеко от Кашмира, поскольку не раз слышала его упоминание вместе с Пакистаном, Таджикистаном и Афганистаном, и судя по контексту, все эти территории находились поблизости.

Так что на самом деле, мы и от Памира ушли недалеко.

Посмотрев по сторонам, я также невольно задумалась о финансировании.

Ревик это услышал, что заставило меня задуматься, как долго он прислушивался к моим мыслям.

— Финансирование — это не проблема, Элли, — сказал он, обвивая рукой мою талию. Повернувшись, он прижал меня поближе к себе и остановился посреди прохода. — Пока что у нас есть всё необходимое.

— Это я поняла, — я позволила своему взгляду скользнуть по ангару. — Всё это… — я покачала головой. — И ты раздаёшь евро так, будто у тебя карманы бездонные. Ревик, которого я помню, был немного более… осторожным. С деньгами.

— Ты хотела сказать «скупым»?

— Нет, — я покачала головой, улыбаясь. — Не скупым.

— Прижимистым? — предложил он, улыбаясь в ответ.

— Просто осторожным, скорее.

— Ага, — он пожал плечами, сжимая одной ладонью металлический поручень, а другой всё ещё обнимая меня. — Думаю, ты ещё мягко выразилась, — он серьёзно посмотрел мне в глаза. — Но Элли, дело никогда не было в деньгах. Дело было в возможности уйти.

— Уйти? — переспросила я.

Он кивнул.

— Мне никогда не нравилось быть уязвимым и вынужденно соглашаться на работу, которая мне не нравилась. Я хотел иметь возможность отказаться. Причём так, чтобы не оказаться где-нибудь в работном лагере.

Я всмотрелась в его лицо, задумавшись.

— Джон называл тебя барахольщиком, — сказала я. — Он говорил это в хорошем смысле. Любя, имею в виду, — обвив рукой его талию, я помассировала его грудь. — Он говорил, что ты один из тех людей, которые складывают наличку в матрас на случай, если банковская система однажды рухнет.

— Ты и половины не знаешь, любовь моя, — сказал он, усмехаясь. — Джон — умный парень, я всегда это говорил. У меня припрятаны банковские счета по всему миру, чёрт подери. Наличная валюта тоже, наряду с несколькими другими запасами. Я собирался однажды показать тебе всё это, но вечно не подворачивалось удачного момента, — он поколебался, всматриваясь в мои глаза. Рукой он вновь крепче обнял меня, прижимая к себе. — Я изменил своё завещание, Элли. Знаю, это немного нелепо, учитывая, что мы связаны… но у меня нет другой семьи, кроме Тарси.

Он поцеловал моё лицо, скользнув пальцами в волосы.

Прежде чем я успела переварить всё, что он сказал, Ревик вновь заговорил.

— Твоё имя тоже должно значиться в моих банковских счетах, — сказал он. — Мы позаботимся об этом на этой неделе. Я не хочу, чтобы ты где-нибудь застряла без денег. Ты не должна зависеть в этом от меня, Элли.

Я посмотрела на него, изрядно опешив.

Ревик снова улыбнулся при виде моего удивлённого выражения. Крепче прижав меня к себе, он поцеловал меня в губы, запустив руку в мои волосы.

— Я не хочу скрывать от тебя что-либо, — мягко сказал он, вновь целуя меня и притягивая мой свет. — Спрашивай меня о чём угодно. Я тебе расскажу. Обещаю.

Я кивнула, лаская его живот через рубашку. В последнее время мне становилось сложнее не слишком поддаваться эмоциям с ним. Не знаю, чем это вызвано, но я чувствовала, что это влияло на него. Когда я подумала об этом, Ревик вновь поцеловал меня, томительно притягивая мой свет. Поцелуй сделался более чувственным, и я осознала, что таю, прижимаясь к нему и запуская ладони под его рубашку.

Мгновение спустя Ревик отстранился и повёл меня дальше по проходу. Он довёл меня до лифта в конце решетчатой платформы.

Я постаралась перевести дух, следуя за ним.

Временами я ощущала в нём так много от мальчика; меня всё ещё выбивало из колеи осознание, что они оба — одна и та же личность. Некоторые изменения были незаметными, например, как когда он хотел впечатлить меня теми вещами, о которых ранее не распространялся.

Некоторые моменты напоминали мне о том, каким он был во время нашего медового месяца в хижине. Разговорчивый и как будто более молодой — почти оголодавший без любви и привязанности. Но даже в хижине я не помнила в нём такой явной игривости или желания поделиться стольким о себе. Я знала, что, скорее всего, отчасти это вызвано долгим временем, проведённым в той пещере.

И всё же даже это теперь казалось частью него.

Это больше не беспокоило меня и даже не казалось несвойственным Ревику.

Я осознала, что размышляю над его словами, складываю их с тем, что мне известно о нём. Мне никогда раньше не приходило в голову подумать об его отношении к деньгам. Теперь я вспомнила, как на корабле он рассказывал, что банкротство означало рабство, особенно для видящего.

Учитывая всё то, что я узнала с тех пор, это заявление казалось мне логичным.

СКАРБ, похоже, работал, опираясь на взятки и знакомства. Заберут ли тебя, арестуют ли тебя, во многом зависело от того, с кем ты знаком — или напротив, кем были твои хозяева.

На самом деле, чем больше я об этом задумывалась, тем отчётливее понимала, что видящему откровенно опасно быть без денег. Тебя могли сдать в работный лагерь, продать мафии, борделю или крупной корпорации. Нужно лишь оказаться в неправильном месте в неправильное время, без денег и связей, которые давали возможность откупиться.

Пока мы ждали, когда лифт поднимется к нам снизу, я осознала, что размышляю над этим более глобально, в плане отношения видящих к дерьмовой работе, которую им приходилось выполнять. Система практически заставляла их идти на поводу, работать в кругах военных и проституции, заниматься промышленным шпионажем на долгосрочной основе — хотя вообще-то они могли бы в большей мере жить сегодняшним днём, где-то подрабатывать как экстрасенс, или даже соглашаться на чей-то фетиш время от времени.

Учитывая наши способности и востребованность подобных навыков в человеческом мире, мы никогда не должны быть вынуждены наниматься на постоянную работу. Мы все должны быть свободными агентами.

Подняв взгляд на Ревика, я увидела, что он улыбается.

Прежде чем я успела спросить, он поцеловал меня — в этот раз крепче. Я не успела перевести дух, как он опять поцеловал меня, прижимая к себе.

— Я люблю тебя, — пробормотал он. — Боги. Как же сильно я тебя люблю.

Боль пронзила моё сердце и перехватила дыхание. Мои пальцы крепче сжали его руки.