Меч

Я искренне радовалась, что Ревик не мстит, но невольно пребывала в смятении, глядя, как они смотрят друг на друга.

Несколько минут Фигран просто плакал, стискивая руками свои длинные рыжеватые волосы и неудержимо сотрясаясь от рыданий.

Я гадала, не накачал ли Ревик его наркотиками.

Однако тело Фиграна выглядело более здоровым. Он выглядел так, будто питался лучше с тех пор, как мы покинули Китай. Его пальцы всё ещё были окровавленными, как в Запретном Городе, но я сомневалась, что Ревик имел к этому отношение. На полу камеры возле него лежал чистый альбом вместе с тем, который Джон дал ему из жалости в Непале.

Я также видела палочки угля, усеивавшие пол рядом с полупустой бутылкой воды.

Старый альбом, который дал ему Джон, лежал открытым на незавершённом рисунке. Посмотрев туда, я с удивлением узнала себя.

На рисунке я была в платье ханфу, которое надела в день, когда я покинула Запретный Город. Я сидела на сиденье лимузина, глядя на мужчину, чей незаконченный силуэт во многом напоминал Ревика. Он смотрел в окно машины, подперев подбородок ладонью.

Единственной законченной частью лица были глаза. Они выглядели печальными.

Мое горло сдавило при взгляде на них. Затем я заметила кое-что ещё — словно тень за окном машины. Там нависало нечто похожее на набросок лица Вой Пай, словно та наблюдала за мной и Ревиком. Как раз когда я подумала об этом, Фигран прикоснулся к страницам, отрешённо перелистывая их одной рукой, а другой ладонью всё ещё прикрывая глаза.

Ревик просто молча сидел там.

Но я чувствовала это своим светом. Он источал спокойствие, какую-то полную света умиротворённость. Это ощущение заполняло камеру внизу, смягчая печаль, жившую вокруг Фиграна.

Там жило понимание. И прощение.

Он создавал пространство для Фиграна, чтобы тот вспомнил. Он давал ему ощущение безопасности, в котором тот нуждался, чтобы ощутить свои щиты. Деликатность этого облака слегка шокировала меня. Я определённо замечала его качества, вплетённые туда — настоящего Ревика, которого я знала. Я ощущала там искренность, тепло сочувствия.

Ладони Фиграна нервно дёргали альбом, перелистывая страницы.

Он пролистал диаграммы, наброски, каракули. Я видела, как он перелистнул на страницу с одним из тех реалистичных рисунков. Когда он сделал это, его ладони остановились. Посмотрев на изображение под своими пальцами, Фигран уставился на него так, словно никогда прежде не видел.

Я повернула голову, тоже пытаясь рассмотреть рисунок. Различив тёмные и светлые линии, я внезапно поняла, что я вижу.

Мое сердце подскочило к горлу.

Боковым зрением я видела, как Гаренше смотрит на меня, и осознала, что он тоже увидел рисунок. Он наградил меня хмурым взглядом, изменил позу и скрестил мощные руки на груди. Я ощутила в нём желание спросить, но он промолчал.

Я едва заметила.

Я смотрела на рисунок меня и Балидора в открытом альбоме. Я узнала похожую на камеру комнату, в которой я спала под Старым Домом в Сиртауне. Глядя на детально прорисованные линии, я едва могла признать их реальность.

Фигран явно не деликатничал. Мы оба были обнажёнными, и судя по выражению на наших лицах, недалеко от кульминационного момента. Наши конечности переплелись. Я видела шрам на предплечье Балидора, который мне запомнился, и пылающую метку Адипана, которую он носил на левом плече. Мои пальцы впивались в спину Балидора и одну из его рук, но именно выражение лица видящего из Адипана вызвало волну тошноты.

Там было не только желание. Он смотрел на меня так, будто любил меня.

Я уставилась на рисунок, ощущая тошноту.

Затем я посмотрела на Ревика, видя, как он хмуро смотрит на тот же рисунок в альбоме.

Он не выглядел шокированным или даже удивлённым. Я не видела злости в его глазах. Вместо этого он отвёл взгляд и вытер лицо тыльной стороной ладони.

На той же руке он носил кольцо моего отца.

— Переверни страницу, брат, — сказал он Фиграну.

Теперь он не смотрел на рисунок.

— Мне жаль, Нензи. Мне так жаль.

— Всё хорошо. Переверни страницу. Пожалуйста, брат.

Видящий потянул пальцами за толстые страницы. Он схватил верхнюю и перевернул, чтобы рисунка не было видно.

— Спасибо, — тихо сказал Ревик.

— Я пытался помочь тебе, — пробормотал он. — Я пытался её убедить. Она была не готова, Нензи. Это не твоя вина. И не вина сестры. Недостаточно времени. Недостаточно времени…

Ревик кивнул, но то выражение не сходило с его лица.

Должно быть, я слишком близко простёрла свой свет.

Ревик резко повернул голову.

Он посмотрел прямо на нас в контрольной комнате. Его лицо скрылось за маской, заставив меня вжаться в спинку своего стула.

— Там кто-то есть? — спросил он.

Страх вспыхнул в моей груди. Я посмотрела на Гаренше и увидела, что он всматривается в моё лицо.

Показав отрицательный жест рукой, я попросила его не отвечать. Почувствовав, как в моей груди что-то сжалось при виде сомнения в его глазах, я одними губами произнесла «нет».

Он вздохнул. Бросив на меня мрачный взгляд, он показал, что у него нет выбора.

Осознав его правоту, я стиснула зубы и кивнула, теперь устыдившись, что попросила его об этом. Мой взгляд вернулся к камере внизу, и теперь я ощутила настоящую тошноту.

Гаренше нажал кнопку на панели.

— Вашей жене было любопытно, сэр.

— Уведи её отсюда, — сказал он.

Я не слышала злости в его голосе. Его слова вибрировали чем-то другим, близким к тому, что я видела в нём, когда мы ехали в машине.

— Сэр… я приношу свои извинения. Я посчитал, что это не повредит.

— Сейчас же, пожалуйста.

Я встала ещё до того, как Гаренше ему ответил.

Без единого слова я подошла к органической двери и стала ждать. Гаренше присоединился ко мне, как только поднял свою тушу со стула. Пока он прижимал ладонь к панели, чтобы открыть дверь, я невольно обернулась.

Видя, что Ревик всё ещё смотрит на обзорное окно, я ощутила, как та боль в моей груди усилилась.

Он всё ещё смотрел вверх, когда я отвернулась.

Глава 30 Прощение

Я уже решила, что никуда не пойду этим вечером.

До Фиграна, имею в виду. До того, как я пошпионила за Ревиком и сделала всё только хуже.

Мне нужно собраться с силами. Мне нужно просто подумать.

Я села на диван в своей комнате ещё до наступления темноты, невидящим взглядом уставившись через стекло, должно быть, на ошеломительный вид на утёсы и широкий водопад из талой воды, который каскадами спадал с противоположной стены каньона. Я смотрела, как лучи солнца струятся на те же утёсы, делая воду оранжевой и золотой. Я не шевелилась даже тогда, когда пришло и ушло время ужина.