Меченая

Жанна пытается выбросить из головы все мысли, но мышцы ее ног снова напрягаются и гонят девушку вперед в ритме биения сердца, уже не принадлежащего ей. Собака замолкла. Жанна уже должна была вступить на земли Лану. Тело ее становится влажным. Здесь собак нет. Она задыхается от тоски. И продолжает считать. И теперь тот, кто шел бы с такой скоростью, с какой мысленно шла она, должен уже увидеть здания фермы. Жанна знает, что его не могли остановить никакие препятствия и действительно не остановили. Она знает, что он идет быстро и вскоре окажется здесь. Жанна не осмеливается отбросить грубое шерстяное одеяло, под которым задыхается. Она боится остаться обнаженной и беззащитной на своей постели.

Меченая мысленно видит тень, пересекающую двор и толкающую всегда незапертую дверь кухни. Она натягивает одеяло на голову. Зажмуривается так, что под веками начинают бегать красные огоньки. Все, он должен быть тут.

Словно подтверждая ее мысли, скрипит открывающаяся дверь кухни. Скрип становится пронзительным. Пол шуршит под скользящими шагами. Жанна никогда не слышала ничего подобного. Легкие шаги едва касаются пола. Ребенок и тот произвел бы больше шума. Шуршание приближается к двери ее комнаты. Уже поздно закрывать щеколду. Жанна буквально умирает от страха. Дыхание девушки становится коротким и прерывистым. И против воли веки ее открываются. Она видит бледный свет лунного луча, тянущийся к кровати. Больше Жанна ничего не слышит и может спокойно вздохнуть, но дверь с легким скрипом отворяется. Девушка едва сдерживает крик. Ногти ее впиваются в ляжки, царапая кожу до крови. Боль не в силах покончить с тоскливым страхом.

Шуршание возобновляется, но становится неуверенным. То приближается к кровати, то удаляется. Жанна пытается разглядеть человеческую фигуру, но ничего не видит. И тут же понимает, что столь легкие шаги не могут принадлежать живому существу. Внезапный страх сдавливает сердце Меченой. Ведь случается, что не нашедшие упокоения души являются к живым молить о помощи. Но какой покойник нуждается в ее помощи, в помощи Жанны Моарк'х? Что за призрак укоряет ее, еще ребенка, за проступки, которые она не совершала, за слова, которые она никогда не произносила?

Шуршание мечется по комнате. Наконец направляется в угол комнаты, где стоит дубовый шкаф, украшенный медными солнцами. Рядом стоит стул. Стул заскрипел. Словно на него давит огромный вес. Жанна по-прежнему ничего не видит. Тишина возвращается, затем раздается вздох, другой, третий… их сопровождают печальные стоны.

Жанна уже не знает, сколько времени лежит в невероятном напряжении. Она вот-вот потеряет сознание, и в это мгновение стул снова скрипит. Окно вдруг захлопывается с резким стуком. Жанна словно разделилась надвое. Глухие шаги приближаются к ней. Она забивается в самый дальний угол кровати. Прижимается к стене. Ей хотелось бы слиться с ней, исчезнуть. Девушка уже не в силах закричать. И сквозь завесу ужаса ей кажется, что кто-то приподнимает кровать. С пола доносится звонкий стук… И тут же дверь ее комнаты хлопает, затем хлопает дверь кухни. Жанна охвачена желанием убежать, но ей удается только привстать. Она хочет видеть то, что покатилось по полу, но словно скована собственными мышцами.

Снова залаял пес Дровосека. Оковы спадают, и Жанна бросает взгляд на освещенный луною пол. Там лежит кусок камня. Перед ее глазами возникает плита, под которой покоится отец. Может быть, это тот самый кусок, которого недостает на могиле? Жанне надо знать. Теперь страх не в силах ей помешать. Она выскальзывает из постели, протягивает руку к камню, хва- тает его и крепко зажимает в ладони. И вдруг соображает, что держит обломок статуи, последний обломок, который должна была бросить утром в Мальну. Он выпал из кровати. Значит, она ошиблась!.. Меченая подходит к двери. Та крепко закрыта. Девушка направляется к окну. Оно закрыто, сердце ухает, и Жанна думает, что с ней сыграл шутку ветер. Она распахивает окно. Тоска растворилась, а прикосновение к холодному стеклу убеждает, что ей опять приснился кошмар. Но в то же мгновение вновь начинают выть собаки в Маладрери. Не выпуская из руки камня, Жанна быстро натягивает на себя юбку и блузку и выскакивает, как безумная, на улицу. Кладка колодца блестит как майский венок. Жанна хочет избавиться от камня, бросив его в колодец. Там очень глубоко. Жанна бежит к нему. Вдали собаки Маладрери надрываются в вое, словно тот, кто разъярил их, остановился и ждет. Жанна подбегает к колодцу, но сила, заключенная в камне, останавливает ее движение. Девушка оборачивается и смотрит в сторону леса Крул. Камень в ее ладони становится легче. Жанна уже на дороге. Ее охватывает странное оцепенение. Она понимает, что повинуется чужой воле, но ей не хочется быть в подчинении. Она останавливается и бросает камень в колею. Завтра, после проезда телеги, он обратится в пыль.

В момент, когда Меченая избавляется от груза зла, ночь вновь разрывает лай собаки Дровосека. Жанне ясно — этот некто возвращается, и возвращается быстрее, чем уходил. Перед ее взором вновь возникает выщербленная могильная плита, вздыбленная над пустой могилой. Отец, наверное, проклят. Он приходил и возвращается вновь. У него, должно быть, есть крылья, огромные черные крылья, которые позволяют мертвецам бесшумно летать повсюду.

Жанна бежит в свою комнату. Позади кровати есть черный закуток. Она прячется там, повернувшись лицом к стене. Девушка стоит на коленях, согнувшись, словно ждет наказания. Она дрожит, зубы ее скрипят. «Он должен быть здесь», — думает Жанна и крестится. Она опасливо бросает взгляд в сторону закрытого окна. В то же мгновение что-то вспыхивает и сухо щелкает. Затем раздается шум катящегося по полу предмета. Камень, который Жанна бросила в колею, лежит на том же месте, где она его подобрала. Кто-то бросил камень назад со двора. Стекло разбито.

Меченую охватывает жажда действия. Она устремляется на улицу, но ничто сверхъестественное не останавливает ее взгляда — по двору медленно ползет громадная жаба из хлева, покачивающаяся на задних лапах, едва удерживающих ее жирное бородавчатое тело. Встреча с жабой считается то дурным, то добрым предзнаменованием. В зависимости от событий она приносит вред или пользу; ее проклинают или жаждут встречи с ней. Жанна сотни раз видела жаб и никогда не думала обижать их. Но сейчас хватает палку и начинает колотить по жабе. Девушка кричит от отвращения, но с каждым ударом уходит страх.

Звон разбитого стекла разбудил всю ферму. Все выскакивают на улицу. Вначале люди лишаются голоса от удивления. Потом начинает говорить Анриетта, за ней Галиотт и Антуан.

— Жанна, что случилось?

— Кого ты бьешь?

— Эй, малышка?.. Это ты наделала столько шума?..

Жанна не отвечает. И по-прежнему наносит удары по кровавой луже, оставшейся от противного, но невинного животного. Антуан подходит к девушке. Берет ее за руку.

— Оставьте меня! — зло бросает Жанна.

И вдруг раздается испуганный вопль Галиотт. Вдали, за холмом, скрывающим Ланглуа, занимается громадное зарево пожара. Языки пламени окрашивают уже тронутое зарей небо. Внезапную тишину разрывают два выстрела. Жанна роняет палку и зажимает ладонями рот. Все ее тело болит, словно пули попали прямо в нее.

— Боже… — стонет она с внезапным предчувствием. — Боже… только бы…

VI

После ухода колдуна лихорадка и страх с новой силой обрушились на Моарк'ха. Они терзали его всю ночь — бретонец бредил и обливался потом. Когда наступило утро и Галиотт встала и принялась возиться в столовой, бормоча себе что-то под нос, Моарк'х извлек магический листок из-под подушки и проглотил его. Через час бретонец уже забыл о лихорадке и страхе. Он встал и с аппетитом позавтракал. Вскоре его охватило неодолимое желание обойти владения и рассмотреть все, что он едва не потерял навсегда.

Моарк'х выходит на дорогу в Ланглуа. Окружающие поля залиты ярким светом, слепящим глаза. Утренняя прохлада ласкает щеки. Фермер вдыхает запах земли. От росы щекотно во рту и в носу. Ярко-зеленая трава ласкает взгляд. Жизнь бьет ключом. Сначала Моарк'х хочет глянуть на поле ржи, расположенное на краю его владений, почти у долины, но некая сила тянет его назад, к лесу Крул. Бретонец возвращается и идет по травянистой дороге к Мальну. Взбирается на пригорок. Шаги его легки, в душе — безмятежность. Уже виднеется ограда из орешника. Кустарник словно разбух от листвы. Прогалины покрыты густой травой. Моарк'х минует изгородь. Болото ярко сверкает на солнце. По тростнику и осоке пробегают зеленые и голубые отблески. Это озерцо мертвой воды похоже на открытую рану, на которой жиреют комары, как жиреют мухи на ранах животных. От воды поднимается гнилостный запах. Зеленоватый, жирный, отвратительный запах. Моарк'х даже не смотрит на этот клочок потерянной для него земли. Его взгляд ласкает полосу пшеничного поля. Глаза фермера сверкают от гордости. Он направляется к зеленеющему полю. Колосья доходят до колен. Моарк'х долго внюхивается в свежий запах, поднимающийся от этой земли, для которой он столько сделал и в которую вложил столько надежд.

И вдруг бретонец видит себя в постели, сраженным странным недомоганием. Его уверенность тает. Он снова глядит на пшеницу. Особенно на то место, где начинается болото. Все выглядит обычно. Но неприятное ощущение в груди растет. На зеленый фон накладывается образ колдуна из Менетреоля. Моарк'х вспоминает его совет: «Пойдешь на свое поле, чтобы отыскать статую и вернуть ей голову на плечи». Моарк'х готов послать колдуна к дьяволу. Он повторяет про себя, что колдуну, наверное, уже удалось заколдовать камень. Голова может подождать еще пару месяцев, ведь она и так уже почти полгода отделена от своего тела. Кстати, а где находится каменное тело? Моарк'х не может вспомнить точно, где на него наткнулся. Солнце обрушивается на лес Крул всем своим жаром и словно подстегивает птичий гомон, голоса пернатых буквально звенят от солнечных лучей. Слова колдуна в ушах бретонца стихают. Теряют смысл. От мысли, что он собственными руками испортит это поле, Моарк'х разражается сухим смехом. Бретонец пожимает плечами.