Мечтать не вредно
Шрифт:
Я была немедленно прощена.
Совершив несколько кругов вокруг меня, он сел ко мне на плечо.
Потом перенесся на книжную полку, где тут же занялся чрезвычайно полезным делом — начал рвать мягкую обложку с парой кретинов, полыхающих сумасшедшей страстью.
— Вот и правильно, — поощрила я его неблаговидное поведение. — Туда им и дорога. А то забивают всякой ерундой головы воров в законе, а мы потом страдаем!
Зрелище это было как бальзам на мою израненную и озлобленную душу. Я готова была зааплодировать попугаю или начать помогать ему в осквернении местных сокровищ изящной словесности.
В этот миг, такой сладкий и восхитительный, кто-то начал ломиться в мою дверь.
— Откройте-ка, — услышала я голос Алисы Давыдовны. — Хватит тут в прынцесс играть!
— В кого хочу, в того и играю, — гордо ответствовала я. — А что, только вашей банде можно играть, да?
— Сама бандитка, — обиделась Алиса Давыдовна. — Вам тут вот кассету какую-то передали. Перестаньте бузить и откройте дверь!
Подумав, я решила, что веду себя, как капризное дитя. Возможно, это только понравится этому кретину Филиппу. Потому что в его излюбленных творениях женщины ведут себя именно так. То есть надо обдумать, как же мне вызвать у него отвращение. Значит, надо придумать что-то попротивнее!
Распахнув дверь, я позволила матроне внести в мое убежище свой огромный бюст.
Она проворчала, входя:
— Вот ведь какую капризную дуреху Филипп Владимирович выбрал! Столько дамочек с него глаз не сводят, вам бы гордиться, а вы фанаберии устраиваете!
Не дав мне обдумать, при чем тут, собственно, фанаберии, она вдруг замерла и в благоговейном ужасе уставилась на книжные стеллажи.
— Господи, — прошептала она, роняя видеокассету на столик и всплескивая руками, — кто ж эту гадкую птицу наружу выпустил? Ведь она тут все загадит и книги с обоями порвет!
— Я выпустила, — сообщила я, победным изваянием застыв напротив нее.
— Вот и загоняйте его, пока он тут бед не натворил, — приказала мне экономка.
— И не подумаю, — фыркнула я. — Птицы и женщины должны жить на свободе, в то время как преступники должны сидеть за решеткой!
— Ишь ты чего удумала! — неодобрительно окинула меня своим взором Алиса Давыдовна. — Была б ты моей дочкой, я б тебя выпорола да приказала тебе за Филиппа Владимировича замуж идти!
— Вам он нравится? — невинно осведомилась я.
— А то нет, — просияла матрона, покрыв свой взгляд мечтательной пеленой полного идиотизма. — Как же мой красавчик мне не понравится!
— Вот и топайте за него замуж, — милостиво разрешила я. — А мне он, хоть расстреляйте, не нравится! И вообще — вы кассету принесли? Все сделали? Теперь валите из моих покоев!
— Вот ведь хамка, — возмутилась дама. — Все Филиппу скажу!
— Идите и доносите, — я демонстративно уселась в кресло. — Я и так от вашей компании устала. Вы скучные и неинтеллигентные люди!
Она таращила на меня глаза, явно не привыкшая к такому тону, да и мне бы мама прочла лекцию, как надо разговаривать со старшими, но сейчас мне было не до этикета.
— Бессовестная, — выдавила она, — какая ж девка бесстыжая!
Она попятилась от меня к двери, рискуя опрокинуть венецианский столик на своем пути, нанеся восхитительный ущерб здешнему хозяйству. Попугай выкрикнул одобрительно: «Паша хороший!» — и
нацелился кинуться на несчастную подобно коршуну.Она резко выпрыгнула из комнаты, хлопнув дверью. Я победно оглядела поле боя и заорала:
— Йеху! Наши начинают и выигрывают!
Впрочем, я скоро успокоилась. Спать мне не хотелось, и я решила взглянуть, что за порнуху мне прислал «мой господин и повелитель».
Прочитав наклейку, я расхохоталась.
Ни за что вам не догадаться, что рекомендовалось мне посмотреть на сон грядущий! Можете и не пытаться, и так скажу.
Мультфильм Уолта Диснея «Красавица и Чудовище»!
— Присаживайся поудобнее, дружок, — передразнила я голос из детства, того спрятанного в радио старичка, которым пыталась урезонить меня в детстве мама. — Сейчас я расскажу тебе сказку. Про маленькую Белль и отвратительного серого Волка по кличке Филиппок. Правда, в этой сказке наше Чудовище вряд ли превратится в сказочного принца.
Я включила видеомагнитофон, загнала попугая в клетку путем банальной приманки-еды и уселась с ногами на огромную кровать.
В конце концов, может быть, под действием сказки мне удастся забыть о своей плачевной судьбе?
В это время что-то хлопнуло. Я подошла к окну и увидела, что какой-то старикан, которого я не видела раньше, уходит. Значит, хлопнули ворота.
«Ах, какая жалость, что не бомбочка, — подумала я. — Или небольшой такой зарядик тротила…
Ладно, — позавидовала я свободному в своих передвижениях Божьему Одуванчику, — я тоже скоро буду ходить куда мне захочется. Просто по улице — туда-сюда, туда-сюда!»
Вспомнив о тарасовских улицах, я вздохнула. Одно воспоминание потянуло за собой другое, и от этого стало почти невыносимо грустно. Так захотелось оказаться в моей маленькой комнате или в Пенсовом гараже!
Пенс.
Но, черт побери этих кретинов, почему же они меня не ищут?!
— Нет уж, — сказал Лариков. — Не поеду я на твоем драндулете! Ночь все-таки.
— Так самое время, — усмехнулся Пенс. — А на чем тогда?
— Спрошу у Владислава его машину, — решил Лариков и тут же бросился набирать номер счастливого обладателя «девятки».
— Как скажешь, шеф, — пожал плечами Пенс. Ему было все равно, лишь бы скорее доехать до логова этого Волка.
Стоило только Ларикову положить трубку и сообщить, что машина будет, как телефон снова зазвонил.
У Пенса перехватило дыхание.
— Неужели опять Галина Михайловна? — с тоской сказал он. Успокаивать кого-то, когда у самого за Сашку страх почти панический, Пенс был сейчас не в состоянии.
Но Лариков уже поднял трубку, и теперь Пенс слышал только отрывистое:
— Да. Нет. Хорошо. Жаль. Ладно, сочтемся.
Повесив трубку, Лариков уставился в одну точку и задумчиво барабанил пальцами по столу.
— Что? — спросил Пенс, уже предчувствуя беду.
— Звонил Поздяков. Он Александру не видел, — печально развел руками Лариков.
У Пенса что-то оборвалось внутри. Надежда растаяла, уступая место отчаянию.
«Ну уж нет», — процедил Пенс сквозь зубы.
Он решительно направился к выходу.
— Ты куда? — окликнул его Лариков.
— К Волкову, — ответил небрежно Пенс. — Хочешь правду?