Мечтают ли андроиды об электроовцах?(сборник фантастических романов)

— Так что у вас есть возможность стать чрезмерно богатым, — сказал Пол, пряча глаза.

— Эта затея несколько ошарашила меня своей эксцентричностью, — объявил Чилдан. — Производство амулетов — это не укладывается у меня в голове.

— Потому что весь ваш деловой опыт противоречит этому. Вы привыкли к предметам пикантным, которые доступны лишь посвященным. И я из того же теста. И те же лица, о которых я упомянул… они в скором времени посетят ваш магазин.

— А что бы вы сделали, будь вы на моем месте? — подхватил Чилдан.

— Не надо недооценивать предложения этого почтенного бизнесмена. Он очень прозорлив. Вы и я — мы не представляем себе, сколь огромно число людей невежественных. Они могут радоваться штамповке, — наслаждение, для нас недоступное. Мы должны быть уверены, что обладаем чем–то единственным в своем роде или, по крайней мере, чем–то редким, что есть у немногих, и, конечно же, чем–то истинно уникальным, подлинным, не копией и не дубликатом.

Взгляд его все так же был направлен в пустоту.

«Интересно, а не пришла ли ему невзначай мысль о том, что львиная доля антикварных вещей в магазинах вроде моего, не говоря уже о большинстве экземпляров в его собственной коллекции, — всего лишь имитация? В его словах можно обнаружить некоторый намек. Будто бы он говорит двусмысленность, столь характерную для оракула. А на самом Деле он произносит вот что: «Кто вы такой, Роберт? Тот, кого оракул называет «нижестоящим человеком», или тот, кому предназначены все добрые советы оракула? Нужно решать прямо здесь. Можно выбрать либо один путь, либо другой. И только сейчас».

Роберт Чилдан спросил себя: «Каким же путем пошел бы «вышестоящий человек», по крайней мере, по разумению Пола Казоура? Хотя передо мной не тысячелетнее собрание божественных мудростей, а просто мнение одного смертного, одного молодого японского бизнесмена. И все же тут есть рациональное зерно, ву, как сказал бы Пол. By создавшегося положения состоит в том, что хоть это все нам мало нравится, но мы должны уподобиться образу мыслей этого импортера. Мы должны, как утверждает оракул, приспосабливаться. А потом, оригиналы все еще могут продаваться в моем магазине придирчивым покупателям. Таким, как друзья Пола».

— Вы колеблетесь? — заметил Пол. — В такой ситуации каждый, несомненно, предпочел бы побыть в одиночестве.

Он направился к двери кабинета.

— Я уже решил, — донеслось до него.

Поклонившись, Чилдан повторил:

— Я последую вашему совету. Сейчас я ухожу, чтобы навестить вашего коллегу.

Чилдан взял сложенный листок бумаги.

Странно, но ему показалось, что Пол остался недоволен. Он пробормотал что–то невнятное и вернулся к своему столу.

«Сдерживать свои эмоции они умеют до конца», — осознал Чилдан.

— Спасибо вам большое за помощь, — сказал он, собираясь уходить. — Когда–нибудь я получу возможность отплатить вам тем же и всегда буду об этом помнить.

Молодой японец все еще никак не реагировал.

«Да уж, — подумал Чилдан, — правду говорят, что они непробиваемые.

Провожая гостя, японец вдруг неожиданно поинтересовался:

— Американские ремесленники сделали это вручную, не так ли? Это плод их индивидуального труда?

— Да, все, от предварительного эскиза до окончательной полировки.

— Сэр, а согласятся ли эти ремесленники? Я почему–то представил себе, что у них были совершенно другие планы.

— Я беру на себя смелость утверждать, что их можно переубедить, — улыбнулся Чилдан.

Ему самому эта проблема показалась пустяком.

— Да, — согласился Пол, — полагаю, что можно.

Что–то в его голосе показалось Роберту Чилдану загадочным, что–то туманное крылось в этих словах Вдруг Чилдана осенило.

Он, без сомнения, расшифровал всю эту двусмысленность, пелена будто спала у него с глаз.

Конечно же то, что произошло сейчас, являлось следствием неверия в талант американцев. Как это было цинично! А он, прости господи, заглотнул и крючок и наживку.

«Японец шаг за шагом вел меня по узкой тропинке к пропасти, куда свалил продукцию американских мастеров, якобы ни на что уже более не пригодную, как только служить моделью для каких–то вшивых амулетов. Вот так они и правят нами: не жестокостью, а утонченным, искусным, бесконечным коварством. Господи! Мы — варвары в сравнении с ними, — понял Чилдан. — Мы не более чем деревенские простофили перед лицом их безжалостной логики. Пол ведь не говорил, что наше искусство не имеет никакой ценности, он заставил меня самого признать это. А его ирония? Которой он выразил свое отношение к высказанной мною же самим правде».

«Он сломал меня!» — чуть не вслух мысленно закричал Чилдан. Но, к счастью, сдержался. Как и прежде, эта горькая мысль осталась в глубине его сознания, затаенная, предназначенная только для него одного. «Он унизил меня и всю мою расу, а я совершенно беспомощен. У меня нет возможности отомстить ему за это. Мы все побеждены, но побеждены так тонко, так искусно, что едва ли способны постичь свое поражение. По сути, нам нужно подняться на гораздо более высокий уровень развития, чтобы понять, что это уже случилось. Какое еще нужно доказательство права японцев господствовать над другими народами?»

Чилдан усмехнулся.

«Да, — решил он, — здорово! Лучше любого анекдота. Это нужно запомнить, попозже посмаковать, даже рассказать кому–нибудь. Но кому? Вот вопрос. Анекдот слишком личный для того, чтобы кому–либо его рассказывать. В углу кабинета есть урна. Туда эту штуку, это захваченное ву, безделушку. Смог бы я это сделать? Смог бы вышвырнуть ее прямо на глазах у Пола?»

Сжимая в кулаке коробку, он обнаружил, что не в состоянии выбросить ее. «Я не должен этого делать, — подумал он. — Черт бы их побрал, я не в силах освободиться от их влияния, даже под властью минутного гнева. Мой пыл остывает».

Пол внимательно смотрел на Чилдана, не требуя объяснений.

«Он поймал мою совесть в капкан, протянул невидимую струну от этой штуковины в моем кулаке через руку прямо к моей душе. Наверное, я слишком долго прожил рядом с ними. Слишком поздно отказаться от них, возвращаться к образу жизни белых».

— Пол… — выдавил из себя Роберт Чилдан.

Голос его охрип. В нем не было твердости, уверенности.

— Да, Роберт?

— Пол, мне стыдно.

Стены поплыли перед его глазами.

— Почему же, Роберт?

Голос Пола был звонкий, но бесстрастный. Он исключал всякое сочувствие.

— Пол, одну минуту…

Чилдан извлек заколку, она выскальзывала из его потных пальцев.

— Я горжусь этой работой, а об этом хламе, об этих талисманов, не может быть и речи. Я отказываюсь.

Японец казался невозмутимым. Он просто весь обратился в слух, стараясь понять Чилдана.

— И тем не менее я вам благодарен, — продолжал Чилдан. — Люди, которые сделали это, настоящие американские художники, Предложить им выбросить свои творения на свалку для производства амулетов — это оскорбление. За это вам придется извиниться.