Мечты сбываются

– У тебя не будет таких пухлых щечек, когда свалишься от малярии. Айе, вероятно, ты умрешь.

– Верно. – Пейджет мрачно кивнула. – В гробу у меня пухлых щек точно не будет.

– Ах, дерзкая девица. Тогда вперед. Возможно, одолеешь надвигающийся потоп. – Экономка махнула рукой в сторону окна.

– Я не пойду далеко, – с улыбкой пообещала Пейджет и ступила навстречу раннему утру. Торопливо шагая, она унеслась мыслями к недописанному письму, оставленному на столе.

Тем не менее, мысли на нем долго не задержались, а скользнули в другом направлении. Джеймс. Джейми. Нет – граф Уиннингем. Она должна приучиться думать о нем именно так, чтобы не дать маху и снова так фамильярно к нему не обратиться.

Пейджет стянула с головы отороченный мехом капюшон. Тело быстро согрелось, когда ноги шли знакомой тропинкой. Она дошла до той части дороги, вдоль которой выстроились яблони. Зимой голые ветки встречались и переплетались над головой, создавая впечатление балдахина. Она любила растянувшиеся деревья, даже когда на них не было листьев. Это одно из первых воспоминаний после переезда в Уиннингемшир.

Она помнила, как спускалась по тропинке между родителями и высматривала в балдахине ветки. Это было изумительно. Скорее сон, чем реальность. Ей казалось, что она попала в одну из волшебных сказок, которые мама рассказывала на ночь. Яблони были в полному цвету. Легким дуновением ветер поднял лепестки в воздух. Несколько попали ей на ресницы, и маленькая Пейджет представила, что входит в границы некоего королевства фейри. А впервые увидев Уиннингем-мэнор, она в этом убедилась. Пейджет представляла, что в огромном каменном мавзолее живет принцесса, и с разочарованием приняла новость, что там обитают только принцы. Три принца, слишком взрослые, чтобы играть с ней. Она печально улыбнулась – во всяком случае поначалу. Шестилетнему Оуэну не было времени на трехлетку. Но уже когда ей исполнилось семь, она никуда не ходила без Оуэна и Бранда. Вечно молчаливый Джейми держался особняком.

Позади нее заскрипели колеса экипажа, сопровождаемые тяжелой поступью копыт. Пейджет сошла на обочину и подождала, узнав коляску сэра Джона. Экипаж замедлил ход и, поравнявшись с ней, остановился.

Из окна выглянула баронесса, на ее макушке громоздилось что-то забавное и воздушное. Больше походило на пучок перьев, чем на шляпку.

– Пейджет! Что ты делаешь? Дождь собирается! Сейчас же забирайся внутрь.

Пейджет улыбнулась подруге.

– Я в порядке. Буду дома прежде, чем хлынет дождь.

Элис Мэри закатила глаза.

– Вот всегда ты так говоришь, а в результате оказываешься промокшей до нитки.

Пейджет нахмурилась. Элис Мэри сговорилась с миссис Доннели?

Сэр Джон уже выглядывал из окошка экипажа рядом с женой, тесня супругу.

– В самом деле, присоединяйтесь к нам, мисс Эллсворт. Мы можем подвезти вас до дома.

– Все же лучше тебе вернуться домой с нами, – поддержала Элис Мэри, нетерпеливо качая головой. – У меня просто уйма дел при подготовке к балу, и я собираюсь воспользоваться твоей помощью. Теперь, когда невыносимый граф Уиннингем принял наше приглашение, я больше не могу откладывать.

– Ну дорогая, – упрекнул ее муж.

Элис Мэри надула губы.

– Знаю, это жестоко, но он никогда мне особо не нравился. Он всегда был так груб с Пейджет… смотрел на нее сверху вниз, задрав нос. На всех нас в деревне. Помнишь, Пейджет? Я боялась снова его встретить.

Пейджет кивнула, не выдавая, что уже видела графа. Это только привело бы к расспросам.

– Он всего лишь замкнут по природе, милая, – вставил сэр Джон.

– Ты слишком добр, муж мой. Надменный и невоспитанный – более точное описание. – Она вздохнула. – Но не надо бояться. Как идеальная хозяйка я должна расточать улыбки даже такому, как он. О, как много дел, много-много… Должна ли ледяная скульптура изображать Купидона? Или это слишком старомодно? – Подруга сморщила маленький вздернутый носик. – Мне кажется, джентльмены могут найти скульптуру Афродиты гораздо более занимательной. Не хочу, чтобы этот бал в честь Дня святого Валентина походил на предыдущие… – Элис Мэри примирительно потрепала мужа по щеке. – Без обид, дорогой.

Губы Пейджет дрогнули от улыбки, она прекрасно понимала, что извинение Элис Мэри касалось того факта, что все предыдущие годы подготовкой бала занималась мать сэра Джона. Для Элис Мэри это первый год в роли баронессы. Пейджет знала, что, переняв бразды от свекрови, она преисполнилась в равной степени наслаждением и трепетом.

Сэр Джон взял руку жены, затянутую в перчатку, и прижался к ней в пылком поцелуе. Глаза сияли от обычной привязанности и чего-то еще. Чего-то тайного и глубокого.

Пейджет заволновалась, лицо ее вспыхнуло.

– Ну конечно, нет, дорогая, – заверил сэр Джон.

Элис Мэри залилась милым румянцем, наслаждаясь обожанием мужа.

Пейджет кашлянула, чувствуя неловкость – что случалось нередко, когда она в последнее время оказывалась рядом с подругой детства. В компании своего новоиспеченного мужа Элис Мэри больше не была прежней девчонкой. С тех пор, как она стала женой баронета – удачная партия для дочери единственного врача в деревне, – между подругами выросла невидимая стена. Пейджет оставалась в девках, а Элис Мэри внезапно стала матроной. И не просто матроной, а сияющей замужней женщиной с загадочными улыбками.

Пейджет знала, что это только отчасти из-за того, что Элис Мэри была замужней леди, а она – нет. Скорее из-за того, что подруга была счастливой замужней леди. Счастливой, влюбленной, не-в-силах-оторваться-от-своего-мужа.

Проще говоря, супруги были очарованы друг другом. Пейджет подозревала, что это великая страсть, о которой она читала в романах. Она чувствовалась между ними, проскальзывала во взглядах и незаметных прикосновениях. Сам воздух вокруг них заряжался чем-то, что даже Пейджет, со всем своим невежеством в данном вопросе, определила как желание.

Это интриговало. Ее единственный поцелуй с Оуэном был милым, но…

Она очень хотела большего, чем «милый».

Хотела того, что было у Элис Мэри, и это не было чем-то, что она когда-либо могла иметь с Оуэном. Он был ей как брат. Не возлюбленный. За время его отсутствия к ней пришло понимание. Она лишь надеялась, что и он поймет то же после тех лет, что провел вдали от Уиннингемшира. Она не желала причинять ему боль.

Элис Мэри оторвала взгляд от мужа, словно внезапно вспомнив о присутствии Пейджет, и предложила присоединиться к ним:

– Давай, садись ко мне…

– Спасибо, но я сказала миссис Доннели, что скоро буду дома. Не хочу ее тревожить.

– О, очень хорошо. Но ты должна нанести мне визит на этой неделе. Чем скорее, тем лучше. Ты действительно мне нужна, Пейджет. Необходимо все решить. Больше не могу откладывать ни минуты.

Пейджет улыбнулась, сильно сомневаясь, что нужна подруге, чтобы принять какие-то важные решения, например, какой вид ледяной скульптуры стоит заказать, но она может ее развеселить.

– Конечно. Обещаю.

– Очень хорошо. Приятной прогулки. – Баронесса глянула на небо. – На твоем месте я бы поспешила домой.

Пейджет кивнула, но вслух согласия не высказала.

– Я навещу тебя завтра.

Удовлетворенная Элис Мэри кивнула и откинулась на сиденье. Сэр Джон попрощался и постучал в потолок. Экипаж покатил дальше.

Пейджет наблюдала, как новобрачные исчезли из виду. Вместо того чтобы повернуть домой, она пошла побродить по окрестностям, получше укутавшись в плащ и наслаждаясь укусами ветра на щеках, что заставляло ее чувствовать себя такой живой. Она не обращала внимания на темнеющее небо, говоря себе, что скоро вернется домой. Ей просто хотелось уйти от проблем. Непонятная энергия гудела внутри. Шаги ускорились, словно таким образом она могла прогнать это ощущение и напитаться обычной безмятежностью.