Мед.ведь.ма

— А это Кота, — указал он на своего серьёзного спутника. По имени я предположила, что тот японец, и это подтверждала несколько отличавшаяся от Ви и гипнотизёра внешность. А также последовавшие слова: — Мы уезжаем на пару недель в Токио, — поведали не мне, а моему славному духу, слушающему и кивающему, — Сунён с Джело ждут нас там, Ямашита пытаются устранить всех соперников, надо бы попытаться оставить там хоть какой-то противовес. Мечтать о том, чтобы остановить столь мощный клан, поддерживаемый драконами, не приходится. Но совсем не вмешиваться мы не имеем права, иначе пострадает много людей.

— Жаль, что в Японии у нас пока слишком мало сил, — вздохнул Ви.

— Ничего, со временем прибавится, — оптимистично пообещал Сольджун и, похлопав по спине Коту, который добавил что-то по-японски, потеснил меня от двери, чтобы они смогли выйти. Я отошла, подождав, когда всё стихнет. Мы с Тэхёном остались одни. Он тут же указал пальцем на кухню:

— Есть хочешь?

— Нет, спасибо, я не проголодалась пока. — Я пошла дальше, с любопытством изучая обстановку; ничего особенного не было, но беспорядок свитеров и брюк, ремней и носков, книг и наушников, кружек возле телевизора, наручных часов на тумбочках не создавал отчужденный вид общежития, а как-то мирно и уютно погружал в домашнюю и тёплую обстановку жизни людей, которые были друзьями, редко спорили, вряд ли ссорились, отдавали ради благополучия других всё, что потребуется. Это было ясно по простоте и неприхотливости предметов. Я не увидела ничего навороченного или модного, дорогостоящего и фирменного. Где-то было прибранее и аккуратнее, где-то нет — только это и создавало неравенство среди живущих. Я пересекла зал и остановилась у следующей двери, приготовившись войти.

— Стой! Стой-стой-стой! — встревожился Тэхён и, просочившись между мной и дверью, перекрыл проход.

— Что случилось?

— Там бардак, — выпалил он. И по тому, как быстро это сорвалось с его языка, я поняла, что это ложь.

— Неужели? Только там? — хмыкнула я, оборачиваясь и как бы указывая, что у них по всей квартире было, где пропылесосить или хотя бы сложить вещи в стопки.

— Нет, но… там очень интимный бардак, — кивнул Ви, свидетельствуя самому себе этим подтверждающим кивком, таким значительным, что даже губы поджал, а это с ним случалось редко. — Труселя, ну, знаешь, всякое…

— Тэхён, — положив ладонь ему на плечо, я стала потихоньку его отстранять, — я не знаю, что ты там прячешь, но мне это не нравится. Разве мы не договаривались, что тайн больше не будет? — Я держала на нём свою руку смело. Не знаю, в бинтах было дело или ожогах, но за время перелёта из Китая в Корею, с самой больницы, у меня больше не случилось ни одного видения, чего бы ни приходилось касаться. И хотя я панически боялась, что пророчества вернутся, с каждым днём успокаивалась понемногу.

Подумав над моими словами и вспомнив заверения, которыми мы обменивались, признания и исповеди, Ви понуро отошёл в сторону, кусая нижнюю губу и косясь на меня, в то же время явно не желая встретиться со мной взглядом. Заинтригованная, я открыла дверь и вошла. Прямо передо мной находилась стена с двумя расшторенными окнами. Света это не давало, потому что январьский Сеул уже погрузился в фонарные сумерки, но в целом ещё всё просматривалось. Под каждым окном стояла кровать. Параллельно обеим стояло ещё по одной, возле стен, но чтобы обозреть всё, мне пришлось сделать шаг глубже и оглядеться. Я не успела спросить Ви, на которой кровати из четырёх спит он, потому что застыла в пол-оборота, одновременно найдя его спальное место и поняв, почему он не хотел меня пускать сюда, запоздало вспомнив о том, как выглядит их спальня. Нет, вовсе не в бардаке и беспорядке было дело, хотя он, лёгкий, присутствовал (но не в виде трусов, которыми меня хотел напугать Тэхён). Дело было в том, что вся стена над его кроватью была увешана рисунками в черно-белом цвете. Сделанные карандашом, они выглядели не мрачно, но грустно, очень дождливо-печально, хотя главная героиня всех этих рисунков на многих улыбалась. И этой героиней была я. В процессе рассмотрения изображений, одного за другим, я почувствовала, что мне и самой неловко теперь смотреть на Ви. Да, он сказал, что любит меня, мы выяснили всё, что касалось отношений между нами, но это личное, удивительное, настойчивое признание в его любви, не предназначенное для моих глаз, дополнило всё немного другими красками. Он признался в этом самому себе, не недавно, исходя из количества изрисованных страниц, открыто заявил об этом друзьям, всем тем, кто здесь бывает, хотя не сказал ни слова. Выходит, и Чонгук, и Шуга знают о чувствах Ви? Его любовь только для меня стала новостью, а теперь я вижу подтверждение, что она была не сочиненной случайно, ради очередной лжи.

Тэхён отвернулся на другую половину спальни, сам став озираться так, будто видел комнату впервые. Я заметила его пальцы, щупающие в кармане пачку сигарет. Заволновавшись, он захотел курить. Мне стоило сделать что-то с неловкостью, вызванной моим появлением. Поскольку благодарить, или хвалить, или… я не знаю, что я должна была сказать о десятках портретов себя самой, выполненных так изумительно и красиво? В общем, не умела я принимать такие ситуации, поэтому трусливо и глупо решила пока что уйти от этой темы:

— С кем ты делишь комнату? — Ви обернулся ко мне, словно я оторвала его от интересной экскурсии. Его приподнятые брови как бы говорили «прости, что? Я забыл, что тут кто-то есть кроме меня».

— А… комнату? С Шугой, — он указал на кровать напротив своей. — Он тут спит. Там вон валентиночки и сердечки над изголовьем, это его девушка — Джинни ему оставляет на праздники всякие и даты знаменательные. Ты могла бы с ней познакомиться, если мы задержимся тут…

— Нет, я хочу поскорее увидеть дедушку, — сказала я, искренне не настроенная знакомиться с новыми людьми, терпеть суету большого города. Хочу в какой-нибудь дальний, тихий край, где будут надёжные и знакомые люди, и больше никого.

— Да, конечно, — согласился со мной Тэхён и продолжил: — Вон там Чонгук спит. Мы его дождёмся и с ним в Лог поедем, он тоже хотел. А четвертая кровать у нас кочевая. Чаще всего Чимин с нами обитает, ты его не знаешь ещё. Бывает, что другие: Джеро, Хансоль, Кидо… кого занесёт, короче.

— Понятно… — протянула я, вновь поворачиваясь к рисункам, и одновременно с тем, как моё лицо возвращалось к ним, лицо Тэхёна отвращалось от меня. Я сделала шаг к его кровати, и нутром почувствовала, как усиливается напряжение в моём Духе. Надо уже как-то заговорить об этом! — Ты очень хорошо рисуешь, — заметила я. Не отрывая взора от пола, Тэхён повернул подбородок к плечу, в мою сторону. Профиль прочертился в сумерках, таинственный, мужественный, и вместе с тем наивно-юный. В Ви было что-то такое… много всего одновременно, детскости и зрелости, храбрости и несмелости, прагматизма и романтики, обманчивости и искренности, умудренности и простоты, одиночества и единства с целым миром. Он переливался сотней граней, одна за другой они демонстрировали нового и загадочного Тэхёна, который постоянно оставался самим собой. Он был чудесен. Одна секунда наполняет его лицо и взгляд порочным пламенем, а следующая — невинной безгрешностью.

— Спасибо, но это так… баловство. Я самоучка. — Подойдя к окну, он взялся за ручку, собираясь приоткрыть его: — Ты не против, если я закурю? Подвинься так, чтобы тебе не дуло.

— Ничего страшного, кури, если хочешь. — Я села на его постель, спиной к картинкам. — Для самоучки ты хорош.

— Да ладно, пустое, — отмахнулся он, закуривая и затягиваясь, на морозном воздухе, наполняя его дымом и паром от дыхания. — Пока никого нет дома, курю в спальне! Конечно, Чонгук почувствует запах, но ничего не скажет. При ребятах я тут не курю.

— Кроме тебя ни у кого нет вредной привычки?

— У всех свои вредные привычки, — Ви улыбнулся, — когда нет меня и остальных, Шуга тут с Джинни шалит, Хансоль любит еду таскать по всей квартире, пока никого нет, иначе ругаемся, потому что потом везде крошки.

— Весело у вас, — хихикнула я.

— Это что! В Логе — вот жизнь! Когда увидишь монастырь, сама всё без слов поймёшь.

— А в монастыре ты тоже куришь?

— Нет, — покачал Тэхён головой, и в её наклоне выразилось какое-то непередаваемое почтение, которое он испытывает, едва упоминая место, где его воспитывали. — Там я умудряюсь дня два-три терпеть, вообще без сигарет. Потом, бывает, бегаю за забор. Но на территории — нет, там нельзя. Это же святыня.

— Может… не стоит мне, такой ведьме… ехать туда? — спросила я, запинаясь. На какое-то мгновение я ощутила себя недостойной идеального уголка мира Тэхёна. Сколько я начередила за эти два года! Есть ли мне прощение за то, что я выдавала чужие тайны и обезоруживала не самых плохих людей перед Драконом, раскрывая их планы? Ви спешно потушил сигарету об отлив со стороны улицы, и, положив окурок, подошёл ко мне, опустившись на корточки.

— Не говори ерунды, Эя. Ты фея, разве забыла? Тебя там не хватало давно. Ты нужна там. — Я хотела в это верить, поэтому не стала спорить. Мы снова взялись за руки, это получилось непроизвольно, как взаимная поддержка. Тэхён нежно улыбался, искрясь озорными глазами. — А пока мы в плену у цивилизации, пошли смотреть мультики?

— Мультики? — удивилась я.

— Да, яркие, красивые, добрые мультики! Хочешь? — Для меня было шоком, с каким азартом и энтузиазмом предлагает это Ви, парень, бросившийся на горящую меня, не побоявшийся сгореть, убивающий плохих людей, владеющий боевым искусством.

— Хочу ли я посмотреть мультики? — растерянно пожав плечами, я смущено признала: — Пожалуй, хочу.

— Тогда, вперёд! Нам нужен пирог и кофе, сначала приготовим их, и пойдём к телевизору.

— Я не очень хорошо пеку пироги, честно сказать, и не делала этого уже так долго… — оправдывалась я, плетясь за Тэхёном. Он остановился и посмотрел на меня сверху вниз: