Мед.ведь.ма

Чонгук вернулся спустя час, тряся мокрыми волосами. После разминки и несерьёзного сражения, он ополоснулся холодной водой и только тогда пришёл ложиться спать.

— Ну как, всех победил? — не спал ещё Шуга.

— Кроме одного, — он поймал удивленный взгляд друга. — Устал под конец и не стал напрягаться, поддался. Пусть уж не думают, что я совсем непобедимый, а то заподозрят что-то неладное.

— Ой-ой, непобедимый, — шутя, закатил глаза Сахарный. — Хосок тебя с легкостью в морской узел скручивает.

— То Хосок, — забрался в постель Чонгук, раздевшись. — И Чимин, и Сандо… но они же золотые, это ясно.

— Эх, может зря я не прикладывал усилий особых? Из наших вояк я теперь разве что не слабое звено.

— Да брось, ты неплохо дерешься.

— Неплохо — да, но по сравнению с вами… — Шуга вспомнил какое-то отдаленное прошлое. — Но тогда нужны были люди, в Сеуле не хватало наших ребят для борьбы с преступностью, и я вызвался добровольцем, из-за чего раньше покинул Лог. Хотя не могу сказать, что сильно жалею. Только вот по той причине, что практики не хватает в мастерстве.

— Ты знал, что не очень готов, и всё равно, рискуя собой, ушёл. Другим не хватило смелости, или они не хотели покидать монастырь, ведь там жилось так спокойно. Ты крутой, Юнги, — заверил младший, заложив руки под голову.

— Ага, такой крутой, как подъём на эту гору — с меня только покатываться. — Чонгук не стал спорить, он знал, что Шугу, если он вбил себе что-то в голову на какое-то время, не разубедить. Он упрямый и твердолобый порой. Обделённость и юношеская неуверенность, перебродив, осела в нём парочкой комплексов, которые изредка прорывались наружу, но чаще Шуга успешно душил и застилал их юмором, оптимизмом и «забиванием хрена», как он выражался, на всё угнетающее.

— Может, с Элией мне стоило остаться? — перевел разговор Чонгук. Юнги на него хитровато покосился в темноте.

— Чего это?

— Я дерусь лучше. Если что, я защищу её надежнее, чем Тэхён.

— Только в этом дело? А, может, тебе девочка понравилась? — въедливо поинтересовался Шуга.

— Что? — вполне искренне изумился парень, никогда не прислушиваясь к своим личным чувствам и эмоциям. Он мог их испытывать, но не культивировать, на уме всегда были задачи золотых, планирование и просчеты дальнейших действий. — Да нет, как можно? Нам же её спасти надо, охранять. Она центр важного задания, которое никак нельзя провалить, к тому же, не умеющая за себя постоять. Было бы непристойно разглядывать Элию, пользуясь её неведением. Я и не смотрю на неё как-то… не так, как следует.

— Да? А я сразу приценился, но, к счастью, она меня не привлекла. Страшненькая.

— Шуга, ну нельзя ж так, — укорил его Чонгук.

— А что такого? Это моё мнение, я ж не ей его говорю. Нет, ну она в моём понимании страшненькая, другим может, и нет. Я люблю посочнее, грудь там, попа… И сама по себе что б была такая, зажигалка, а не вобла…

— Тихо! — шикнул на него младший, что-то заметив в ночном беззвучии. Дёрнувшись к рюкзаку и выхватив из него в момент нунчаки, Чонгук уже подскочил было на ноги, но щелкнуло что-то, и зажглась свеча в ногах матрасов молодых людей. Шуга тоже подпрыгнул, однако через секунду они опознали юношу в костюме монаха Шаолиня.

— Джонхан, твою мать! — схватился Сахарный за сердце. — Ебыча тебе прописать за такое.

— Не ругайся в святом месте, — отчитал его паренек лет шестнадцати.

— Тебя никто не видел? — спросил Чонгук. Ему покачали в ответ головой.

— Отец в совершенстве обучил меня технике Крадущейся тени, иначе я бы тут и недели не выжил.

— Вот уж правда, я тебя почувствовал, когда ты уже был в нашей комнате, — дивясь собственной невнимательности, признал Чонгук. — Ты опасный, Джонхан.

— Пока нет, — улыбнулся тот. — В стремлении уметь быть невидимым, я толком не научился драться.

— С такой внезапностью тебе оно к черту не сдалось, — заметил Шуга.

— Ладно, ближе к делу, — пришёл в себя Чонгук, выяснивший, что перед ними их же лазутчик, уже пять лет живущий в Шаолине. Отправляя своего сына, которому тогда было двенадцать лет, в чужую школу, за тридевять земель, мастер Хан рисковал очень сильно. Не только тем, что мальчика разоблачат, и он лишится сына, но и тем, что Джонхан, ещё не окрепший в учении и не закрепивший воспитание золотого, переметнётся на сторону врагов, и тогда он всё равно потеряет сына. Но Джонхан уже почти повзрослел, не меняя преданности, и, благодаря тому, что он с малых лет обитал в Китае, прикидываясь сиротой, ни у кого не возникало сомнений, что он честный, без камня за пазухой мальчишка, не способный работать на кого-то постороннего, потому что совсем ребенку это, считалось, сделать невозможно — вести двойную игру и лицемерить. А уж провести связь между ним и золотыми было и вовсе нелогично, однако реальность была именно такой. И эта реальность требовала жертвы в виде того, что с сыном больше с тех пор не виделись ни отец, ни мать, ни его младшая сестра. — Кто-нибудь из наших тут проходил?

— Нет, уже месяца три никого не было. А вы откуда и куда? Я видел, с вами спутница.

— Это внучка предсказательницы. Помнишь? Дочь друга твоего отца.

— Да-да, Чимин, кажется, в прошлом году, рассказывал что-то о её поисках. Так, вы домой теперь?

— Ага, — задул свечку Шуга, чтобы не привлекать светом внимания. — Как обстановка в окрестностях?

— Да ничего хорошего. В начале года Синьцзян нанял около двухсот человек из студентов Дэнфэна, а буквально месяц назад около сотни подалось в драконы.

— М-да, — тяжело вздохнул Юнги. — Приближается большая жопа.

— Пока всё не так плохо. Синьцзян направляет свои силы против юньнаньских и толп банд Гуандуна на юге. Если повезет, они там друг друга перережут, и дело с концом.

— А драконы? — насторожился Чонгук.

— С этими не очень понятно. Часть, скорее всего, отправилась в Шаньси, где у них общие дела с этим бабским царством.

— Ох, этот женский клан Шаньси уже задолбал, — нахмурился Шуга. — Нашим вашим, давай спляшем! С ними так легко договориться, что договариваются все, а в итоге на чьей они стороне — непонятно.

— Они же женщины, — пожал плечами Чонгук. — Они слабее, им нужно как-то выживать, вот в ход и идёт хитрость. По крайней мере, сейчас они с драконами, а мы уже знаем об их непостоянстве, и будем предусмотрительны. Так, Джонхан, ты сказал «часть» ушла в Шаньси. А другая?

— В сторону Пекина.

— Чёрт! — стиснул зубы Чонгук, лягнув пяткой одеяло. — Обычно Хэбэй была той провинцией, через которую можно было идти, не задумываясь, но если там, как минимум, полсотни драконов, то это меняет планы. Как безопасно провести Элию? Я рассчитывал, что мы сядем в порт где-нибудь в Бохайском заливе.

— Может, попробовать через Шаньдун? В Циндао? — предположил Джонхан.

— Нет, от Яньтаня и до самой границы с Вьетнамом всё побережье в мафии и гангстерах, — погрустнел Чонгук, понимая, что неприятности и трудности увеличиваются. — Драконов в южных портах всегда было полно, а там и Триада, и эти чудики из Белого лотоса, и пираты, такие же продажные, как шаолиньцы и дамы из Шаньси. И даже американские группировки заплывают. Им, конечно, на нас всё равно, но кто знает, с кем сотрудничает ещё Синьцзян и Цинхай? А именно они охотятся за нами и Элией.