Медицинский триллер-2. Компиляция. Книги 1-26

— А как там Толмачев поживает? — задала я следующий вопрос, и Никита еще больше помрачнел.

— Судя по всему, отлично, — буркнул он. — Ходит ко мне, как на работу, вынюхивает. Слава богу, никто к нему особо не прислушивается, но работать просто невозможно!

— Он по-прежнему считает тебя виновным в вымогательстве?

— Не знаю, что он там считает, но все выяснил про мой «моральный облик» у коллег — они мне подробно доложили, о чем их спрашивал Толмачев. По их словам, у него имеется огромный список вопросов, и он тщательно заносит туда все ответы, чтобы потом использовать этот «компромат» против меня.

— А твоим коллегам действительно есть что о тебе рассказать?

— Только у ангелов не бывает врагов, — пожал плечами Никита. — Есть люди, с которыми я в контрах, но, по крайней мере, ни у кого язык не повернется обвинить меня в вымогательстве!

— И это хорошо, — подытожил Андрей. — Потому что наша первостепенная задача — доказать твою невиновность. К счастью, даже Толмачев не пытается повесить на тебя обвинение в использовании зараженной крови, но трансфузиолог, присутствовавший на той операции, отрицает, что разговаривал с Журовой на предмет оплаты крови от имени Никиты.

— Еще бы он признался! — усмехнулась я и, поймав укоризненный взгляд парня, смутилась и поторопилась оговориться: — Я имела в виду, что никто в такой ситуации не сказал бы правду.

— Вот и Толмачев так считает, — мрачно пробубнил Никита. — Он полагает, что мы в сговоре с трансфузиологом.

— Очную ставку Журовой с вашим трансфузиологом не проводили?

— Наш главный считает, что это будет непродуктивно, — усмехнулся Никита. — Он говорит, что пациентка способна и солгать, желая обвинить во всем случившемся больницу.

— Не думаю, что она поступила бы так, — возразила я. — Если дело попадет в суд, легко будет доказать, что она лжет.

— Руководство ФГУ не хочет признавать, что они сплоховали и перелили ей плохую кровь, а НИИ трансфузиологии, в свою очередь, утверждает, что они всегда тщательно проверяют и доноров, и образцы крови.

— Создается такое впечатление, что кровь эту вообще добыли откуда-то со стороны! — вздохнула я недоверчиво. — Левая кровь какая-то, да? Так же не бывает!

— Не бывает, — согласился Андрей. — Значит, виноваты либо сотрудники НИИ, либо ФГУ.

— Кстати, — сказал Никита, — я тут пытался выяснить, как и когда заказывали кровь для Журовой. Этим занималось наше отделение переливания крови, и девочки сказали, что сначала получили отказ: не было у них такой крови, которая требовалась этой пациентке. Вернее, была, но мало — вы же знаете, какие в городе проблемы с донорской кровью, и при этом особенно страдают больные с редкими группами. Однако вечером, перед самым концом рабочего дня, из НИИ перезвонили и сказали, что кровь поступила.

— А ты мне об этом не рассказывал! — сердито заметил Андрей, буравя Никиту взглядом.

— Как-то не счел это важным, но теперь, когда гепатитом заразились и другие люди, такой расклад начинает меня беспокоить.

— Вам ведь важно было получить кровь как можно скорее, верно? — задумчиво спросила я.

— Естественно, — подтвердил Никита. — Донорские органы — вещь хрупкая и неподверженная длительному хранению. Мы получили сведения о том, что в Александровской больнице уже некоторое время находится пациент, которого собирались отключать от аппаратов по причине гибели мозга. Его данные отлично совпадали с данными Журовой, и у парня были здоровые почки, печень и легкие. Родственников не нашлось, а это означало, что никто не возразил бы против забора органов.

Да уж, звучит не слишком-то красиво, но, к сожалению, так и обстоят дела в этой области медицины: как правило, кто-то должен умереть, чтобы другие могли продолжать жить! И, что самое печальное, процесс получения донорских органов зачастую превращается в настоящие баталии, так как родственники пациентов обычно отказываются передавать их врачам. С другой стороны, можно войти и в положение людей, близких пациенту, находящемуся на грани смерти: откуда, скажите, им взять уверенность в том, что мозг больного и в самом деле мертв? Врачи не получают бонусов за забор органов, но имеется предостаточное количество злоупотреблений в системе здравоохранения, чтобы многие вообще перестали в нее верить.

— НИИ трансфузиологии был первым местом, куда вы обратились? — спросила я.

— Девчонки из отделения переливания крови сказали, что они обзвонили несколько станций переливания и больниц, но нигде не оказалось нужной группы. Кроме того, у Журовой были и кое-какие другие ограничения: в связи с достаточно продолжительным прохождением диализа она заработала осложнения, и нам недостаточно было, чтобы кровь совпадала только по группе и резусу — существовала необходимость совпадений и по другим факторам.

— А это значительно усложняло дело! — воскликнула я.

— Точно, — вздохнул Никита. — Короче, кровь нашлась только в НИИ трансфузиологии, и она оказалась дефектной! Дело грозит стать резонансным. Раньше у нашего ФГУ была безупречная репутация. Конечно, трансплантация может пройти неудачно — всякое случается, но чтобы заразить пациента… Несколько больных каким-то образом пронюхали о случившемся и отказались от операций. Я уж не говорю о том, что они могут ославить нас на весь город, но ведь эти люди находятся в реальной опасности — в конце концов, им ведь не удаление гланд требуется провести!

На некоторое время за столиком воцарилось молчание, которое я использовала, чтобы проглотить немного уже успевшего остыть плова. Наверное, он был неплохим, когда его только принесли, но сейчас рисинки слиплись в комки и прилипали к небу. С другой стороны, с голодухи-то жаловаться не пристало!

— Слушай, Никита, — внезапно пришло мне в голову, — а у вас что, не принято, чтобы пациенты, ложась на операцию, приводили с собой доноров?

— Почему — не принято? — ответил он. — У нас все как у всех. Журова привела мужа и племянника. Конечно, ей это — что мертвому припарка, потому что у обоих третьи положительные, но банк крови они пополнили.

— Это, как я понимаю, означает, что кровь из НИИ вам доставили бесплатно?

— Совершенно верно… Хотя я, честно говоря, не в курсе — такого вопроса у меня не возникло, когда я с девчонками беседовал. А что?

— Да нет, пока ничего, — проговорила я, размышляя над тем, почему мне захотелось об этом спросить.

— А как ваши успехи с донорами? — поинтересовался Андрей, переводя разговор в другое русло. — Нашли кого-нибудь?

— Всех, кроме одного — некоего гражданина Яикбаева.