Медицинский триллер-2. Компиляция. Книги 1-26

— Только не говори мне, что ты тоже «дурью» баловался!

— Да нет, я ее только утром обнаружил…

— Тогда как ты объяснишь это свое «мало что помню»? — подозрительно поинтересовался Дэн.

— Не знаю…

— Вы пили?

— Ну, было…

— Что пили?

— Пиво… Бренди был в буфете, но я не помню, чтобы…

— Ох, ты становишься скучным, мужик! — отмахнулся Дэн.

— Еще какая-то зеленая гадость была.

— Зеленая? Гадость? И ты ее пил? Ну-у-у… Хочешь, я расскажу тебе, как это все выглядит со стороны? Ты пригласил в дом незнакомую девицу-гота. Вы напились до зеленых чертей, налопались «колес», напились абсента и завалились в кровать. Утром ты не помнил, что было вечером, так?

Лицо Дениса выражало отвращение к самому себе. На самом деле Дэн и вправду был изрядно удивлен: его приятель не относился к типу молодых парней, склонных к подобного рода авантюрам. Да, он любитель адреналина, но эта неразборчивость в связях представляла собою нечто иное, не свойственное тому Денису, которого знал Дэн.

— Ну, я надеюсь, ты хотя бы выпроводил ее поутру? — задал он вопрос, почувствовав, что друг в достаточной степени возненавидел себя за все произошедшее. Не получив ожидаемого ответа, он вновь сдвинул брови: — Значит, нет?

— Я торопился в универ. Понимаешь, профессор Шагисултанова…

— Ой, иди ты со своим профессором! — посоветовал Дэн. — То есть готка твоя осталась, а ты, выходит, усвистал?

— Ага.

— А когда вернулся…

— Ее уже не было.

— Слава тебе господи! А то я уж было подумал, что сейчас она вылезет из-под твоей кровати — следом за этим блюдцем с кровью — и выцарапает нам глаза! Кстати, о блюдечках…

С этими словами Дэн, уже не обращая внимания на то, что пачкает подаренные ему отцом фирменные «ливайсы», прилег на пол и с кряхтением сунул руку под кровать.

— Эй, ты что? — встревожился Денис, наблюдая за действиями приятеля.

Через несколько секунд он получил ответ на свой вопрос.

— Знаешь, — пыхтя и отдуваясь, сказал Дэн, вылезая из-под кровати, — тебе повезло, что она ушла и не пришлось вызывать полицию! Вот, гляди, какой еще «презент» она оставила, — и он протянул Денису странный, пропитанный темной жидкостью сверток. При ближайшем рассмотрении он оказался топорно сделанной куклой из шпагата.

— Что это за гадость? — Денис брезгливо сморщил нос.

— Я, конечно, не специалист по оккультизму, — ответил Дэн задумчиво, — но, по-моему, это какое-то вуду.

— Вуду?

— Поколдовать решила твоя готка, вот что! Слушай, ты ей ничего обидного не говорил, случаем?

— Нет вроде… А что?

— Значит, злиться ей на тебя не за что? А то, может, она решила в могилу тебя свести раньше времени?

— Че ты мелешь-то?

— А ты считаешь, что она просто так тебе эту куклу с кровью под кровать засунула?

На это Денис не нашелся что ответить.

— Что предлагаешь делать? — спросил он растерянно.

— Честно? Если бы я верил в Бога, предложил бы тебе пригласить батюшку и освятить тут все! Но я атеист, к сожалению, поэтому могу только посоветовать — выкинуть эту дрянь в мусоропровод, а еще лучше — отнести ее на помойку и сжечь. Что же касается твоей готки — если увидишь ее, сразу делай ноги! В общем, как-то так.

* * *

После обеденного перерыва Карпухин летел на работу как на крыльях: полчаса тому назад ему сообщили, что неизвестный парень, очередная жертва вампира, опознан. До сих пор у следствия не было ничего, кроме предположения Егорыча о высоком достатке убитого. Разумеется, все материалы Артем передал Кадреску. Тот поработал с телом, взял соскобы и пообещал, что его лаборатория даст ответ в течение трех дней. Приятно с ним работать, с этим Кадреску! Конечно, дело не в его «милой» личности — майор предпочел бы общаться с патологоанатомом ОМР через посредников, так как с трудом выносил высокомерие и странный характер Леонида. Тем не менее внутренний голос Карпухина оправдывал Кадреску, говоря, что тот имеет право смотреть на людей свысока. Его интеллект намного выше среднестатистического уровня, а потому, наверное, большинство обычных смертных должны казаться ему если уж не полными идиотами, то как минимум людьми весьма недалекими. Вот чего Артем терпеть не мог, так это ожидания. Ожидание чего-то — потерянное время, которое невозможно употребить во благо. Несомненно, начальство его не поняло бы: у майора в производстве это дело было далеко не единственным, и он, по их мнению, вполне мог бы заняться чем-то другим, пока все идет своим чередом. Однако Карпухин не любил оборванных концов. Он злился, оттого что до сих пор так и не придумал подходящего объяснения смертям всех этих людей. Даже проблема с гостиницей, где, по всей вероятности, убили ту девочку, дочь депутата, до сих пор не решена! А в городе между тем зреет паника, и журналисты отнюдь не способствуют тому, чтобы развеять слухи — напротив, они же их и распространяют. Если так и дальше пойдет, то, не ровен час, объявят комендантский час! Поэтому то обстоятельство, что тело опознано, снимало огромный камень с души майора. Он надеялся, что родители жертвы, приглашенные на опознание, расскажут о сыне хоть что-то, позволяющее отбросить дурацкую теорию о «городских вампирах» и обратиться к гораздо более реалистической, понятной Карпухину плоскости рассмотрения дела.

Мать и отец паренька оказались именно такими, какими и можно было их представить себе — с подобным сортом людей майор общаться не любил. Отец, низкорослый, полный человек, в дорогом костюме и с борсеткой, которую он держал в руке, словно был не в силах расстаться с ней даже при столь неординарных обстоятельствах, выглядел скорее раздраженным, нежели опечаленным. Когда Карпухин вошел в кабинет, где уже сидел Трофименко, этот мужчина нервно мерил шагами небольшое помещение.

— Ну наконец-то! — воскликнул он, словно Артем все это время простоял в очереди за пивом: тон его звучал обвиняюще.

Решив не обращать на это внимания (в конце концов, у людей большое горе, и выражаться оно может по-разному), Карпухин мельком взглянул на женщину. Она сидела, красиво скрестив ноги и сложив руки на коленях, обтянутых тонкой тканью длинной шелковой юбки. Несмотря на следы слез на макияже, было очевидно, что она уже взяла себя в руки и готова к разговору. Трофименко выглядел осунувшимся, и Артем испытал легкий укол жалости: парню, несомненно, пришлось попотеть в ожидании начальника, ведя непринужденную беседу с родителями жертвы. Прежде чем майор успел открыть рот, Трофименко подскочил к нему и прошелестел в ухо:

— Нашего покойника звали Валерием Щукиным, представляете?

— Вполне себе представляю, — так же тихо отозвался Артем. — Из-за чего сыр-бор?

— Вы что, не помните?

Пашка воззрился на него с ужасом, и Карпухин почувствовал, что упускает что-то важное. Но отец жертвы не позволил им продолжить разговор.

— Что же это такое? — воскликнул он, решив, что его игнорируют намеренно. — Мы тут уже больше часа толчемся, а вы хоть представляете, сколько стоит мое время?

Интересное заявление, учитывая гибель любимого сынули!

— Костя! — воскликнула женщина с возмущением и горечью.

Щукин тут же сжался, съежился, как старый желудь, словно его уличили в воровстве. Видимо, мадам Щукина имеет на мужа большое влияние, решил Артем.

— Что вы можете нам рассказать? — заговорила она, обращаясь к Карпухину. Несмотря на подсохшие дорожки слез на макияже, Шукина выглядела настолько уравновешенной, насколько это позволяла ситуация.

— Честно говоря, — осторожно начал майор, — мы надеялись, что это вы сможете дать нам кое-какие сведения, которые пригодятся для раскрытия этого преступления.

— Вот, я так и знал! — снова вступил Щукин. — Им ничего не известно!

— Помолчи, Костя, — устало посоветовала его жена. — Спрашивайте, — она посмотрела на майора совершенно сухими глазами. — Мы сделаем все, чтобы… ч-чтобы убийцу нашего мальчика нашли.

— Во-первых, — поторопился поймать ее на слове Артем, — нам нужно точно знать, во что был одет ваш сын. Ограбление рассматривается в качестве одной из версий, а на нем не было ни ботинок, ни часов, только дорогой галстук и костюм не тронули.