Медицинский триллер-2. Компиляция. Книги 1-26

– Что, раз я с первого раза не понял, придется поговорить со мной на другом языке.

– И ты не испугался?

– Испугался, конечно! Но еще больше – разозлился: кто, черт подери, это такие?!

– Ты рассказал Сидихину?

– Нет, вы что – он бы мне выволочку устроил! Но ходил я с оглядкой.

– За тобой следили?

– Пару раз мне действительно казалось, что я видел фигуру крупного мужика в отдалении. Мне удалось сделать ноги до того, как он успел приблизиться, – сами понимаете, не хотелось проверять, я ли являюсь его целью!

Алла сделала несколько пометок в своем блокноте, а потом снова подняла глаза на собеседника.

Леонид выглядел измученным – конечно, ведь его недавно перевели из реанимации, и он еще слаб. Поэтому она решила закругляться, но у нее оставалась еще пара вопросов.

– Скажи-ка, Леонид, а Сидихин знал, где ты будешь в день аварии и в какое время?

– Вы что, считаете, он мог… Да вы что, Павел Николаевич не такой человек!

– И все-таки?

– И все-таки – нет! Он знал, что я посещаю ветеранов, у него, конечно же, есть список фамилий, но я не предупреждал его, к кому именно собираюсь. Даже не думайте подозревать его в чем бы то ни было!

– Хорошо, хорошо, – примирительно вытянула руки Алла. – Отдыхай теперь… Только еще одно: скажи, как звали соседа Арсения по квартире?

* * *

– Это не Капитан!

Такими словами встретил Мономаха Горин, залезая в его автомобиль в условленном месте.

– Добрый вечер, – усмехнулся Мономах, и адвокат даже немного покраснел оттого, что ему напомнили о хороших манерах: сам он был слишком возбужден, чтобы их соблюдать. – Значит, вы видели попугая?

– Он очень похож на Капитана – ну, вы же понимаете, какой из меня «специалист», да? Но это – не он.

– Как вы в этом убедились?

– Он не говорит. Вообще. Ни слова!

– И как Тамара это объясняет?

– Говорит, что у птички стресс, потому якобы она его к ветеринару и отвезла. Даже справку мне предоставила, где черным по белому написано: стресс. Интересно, где она достала этого какаду?

– Может, взяла напрокат? – предположил Мономах.

– Наверное, вы правы, Владимир Всеволодович. Я только одного не понимаю: почему она избавилась от настоящего Капитана? Неужели так ненавидит птиц, что не может вынести нахождения одной из них в магазине?

– А если предположить, что ее не устраивал репертуар Капитана?

– Что плохого в песнях Марка Бернеса? По-моему, они вполне себе безобидны!

– Но Капитан не довольствуется прямыми цитатами, он модифицирует их, вычленяя отдельные фразы или слова. К примеру, вдруг начинает орать: «Убили! Убили! Они меня убили!» – страшновато! Если оставить такую птицу в магазине, она, того и гляди, всех клиентов распугает – может, Тамара этими соображениями руководствовалась?

– А почему не оставлять попугая в квартире Аркадия? Там он никого бы не побеспоко…

Горин осекся, и мужчины одновременно переглянулись, словно подумали об одном и том же.

– Знаете, – медленно начал адвокат, – когда человек виноват, он старается избавиться от всего, что может бросить на него тень.

– Давайте не будем строить предположений раньше времени, – ответил на это Мономах. – Надеюсь, визит к доктору Курпатову прояснит это темное дельце! А еще, если повезет, мы получим и информацию о сиделке вашего друга.

Доктор Курпатов оказался на месте. Говорить о бывшем пациенте Рукояткине он поначалу отказался наотрез – даже пытался сделать вид, что понятия не имеет, о ком речь.

– Вы хотя бы представляете, сколько пациентов проходит через мои руки?! – возмущенно воскликнул он, узнав, зачем пожаловали незваные гости. – Я что, обязан всех помнить по именам?

– Очень хорошо вас понимаю, – закивал Мономах. – Я сам врач, поэтому запоминаю травмы, а не лица. Однако вы, Василий Орестович, не могли не запомнить пожилого мужчину, которого сбил в парке велосипедист и к которому приходил дознаватель. Наверняка он и с вами беседовал, верно? Это ведь случилось недавно – вряд ли у вас такая плохая память!

– Ну, допустим, я его помню – что из того? Я не обязан с вами разговаривать, вы-то ведь не дознаватель! Более того, беседа с вами считалась бы разглашением врачебной тайны: если вы и вправду мой коллега, то должны это понимать!

– Вы были бы правы лишь в том случае, если бы господин Рукояткин был жив и ваши слова могли ему навредить, – вступил в разговор Горин. – Но он, к несчастью, умер.

– Очень жаль, но это ничего не меняет! – упрямо поджал тонкие губы врач.

– Нам тоже будет очень жаль обращаться в Комитет по здравоохранению через вашу голову, – вздохнул Мономах. – Но мы вынуждены будем это сделать, если вы откажетесь сотрудничать!

– Вы мне сейчас угрожаете, я не понял? – нахмурился Курпатов. – Жаловаться собираетесь?

– Не жаловаться, а расследовать.

– Что расследовать?

– Вы читали историю болезни господина Рукояткина?

– Нет, а что это меняет?

– Да все! Вы не стали ставить пациенту протез сустава, хотя он был ему показан…

– Вы не видели травму, как вы можете судить?! – перебил Мономаха Курпатов.

– У него была сломана шея?

– Что за ерунду вы несете!

– В любом другом случае Рукояткину нужно было ставить протез: его ведь не танк гусеницами переехал, а всего лишь сбил велосипедист! Не вижу никаких трудностей в установке протеза: у больного не было сопутствующих заболеваний, артроза или остеопороза!

– Зато у него были проблемы с сердцем, а операция по замене сустава, как и любое хирургическое вмешательство, чревато осложнениями – особенно для человека его возраста!

– Если бы вы читали историю болезни Рукояткина, то знали бы, что сердечные или сосудистые заболевания у него также отсутствовали, – не сдавался Мономах. – Ваш пациент был весьма здоровым, хоть и немолодым человеком, и любой врач заменил бы сустав, чтобы обеспечить ему хорошее качество жизни еще как минимум лет на десять-пятнадцать! А вы обрекли его на лежачее положение и тем самым сократили жизнь – возможно, даже вызвали преждевременную смерть!

– Не надо обвинять меня в том, чего вы не сумеете доказать! – разозлился Курпатов.

– Зато я сумею доказать подделку диагноза, – парировал Мономах. – Если нужно, мы проведем эксгумацию тела!

Мономах не рассчитывал на успех, просто сыпал угрозами и фактами, однако, к его облегчению, уловка сработала: Курпатов «сдулся», даже как будто уменьшился в размерах.

– Я ничего не подделывал! – сказал он, и его утверждение прозвучало неубедительно и как-то жалобно. – Я только помог бедной женщине…