Медицинский триллер-2. Компиляция. Книги 1-26

Мономах внимательно посмотрел на ухоженное, привлекательное лицо адвокатессы. Она являлась его защитницей, однако в данный момент, похоже, не склонна его защищать – напротив, она нападает, словно пытаясь заставить его рассказать нечто, о чем он ранее намеренно умалчивал.

– Марина Павловна, вы мне верите?

– Верю ли я в то, что вы не убивали Ольгу Далманову? – после паузы медленно произнесла адвокатесса. – Знаете, в любом другом случае я ответила бы, что это не имеет значения, ведь моя задача доказать, что это сделали не вы – и только.

– Вы сказали – в любом другом случае…

– Да, потому что неважно, что думаю я, а важно, что вам верит Алла. Для меня ее мнение более весомо, чем собственное, поэтому можете не сомневаться в моей лояльности.

– Да я и не думал сомневаться…

– Тогда к чему этот вопрос?

На самом деле Мономаху не столько важна была лояльность адвоката, сколько хотелось знать, верит ли ему Суркова. Что ж, он получил ответ на свой вопрос.

– Не хотите рассказать об истории послания? – задала вопрос Марина, вальяжно раскинувшись на диване. Она одновременно занимала много места и выглядела женственно и величественно – один бог знает, как ей удавалось совмещать эти, на взгляд Мономаха, абсолютно несовместимые вещи!

– Клянусь, мне нечего вам сообщить! – развел он руками. – Номер не определился…

– У вас нет предположений, кто мог его отправить?

– Ни малейших!

– Ну… тогда ладно.

– Вы расскажете о сообщении Сурковой?

– Нет. Адвокатская этика, Владимир Всеволодович: вам, как врачу, понятие медицинской тайны должно быть знакомо! Так вот, адвокаты тоже люди не совсем беспринципные, хотя многие так полагают. Однако на вашем месте я бы с ней поделилась: неизвестно, какие намерения у того, кто это написал, но можно со стопроцентной вероятностью утверждать, что нехорошие. Вы не думали, что вам может грозить опасность?

Честно признаться, у Мономаха не было времени об этом поразмыслить, но теперь, после слов Марины, ему пришло в голову, что она может оказаться права.

– Что ж, я, пожалуй, пойду, – сказала она и встала с дивана. – Приходите в себя и… Знаете, я не шучу: ни во что не ввязывайтесь, понятно? Вообще – ни во что! Ведите себя тише воды, ниже травы и постарайтесь не ходить в одиночку в безлюдных местах!

– Да, – добавила адвокатесса, оборачиваясь на пороге и поправляя легкий газовый шарфик умопомрачительного баклажанного цвета, – и передайте вашему другу Ивану, что в следующий раз, когда он надумает прислать мне цветы, пусть оставит в букете карточку с телефоном, чтобы я могла его поблагодарить. До встречи, Владимир Всеволодович!

Мономах стоял столбом до тех пор, пока не хлопнула входная дверь, выпуская Бондаренко, и еще некоторое время после, слушая лай Жука, провожающего ее до калитки, а потом – рев мотора ее огромного «Крайслера Конкорда», совершенно, на его взгляд, не соответствующего обычной женской природе. Впрочем, кто сказал, что адвокат Марина Бондаренко – обычная женщина?

– Убили! Убили! – раздался скрипучий, как старый мельничный жернов, бесполый голос.

Вздрогнув от неожиданности, Мономах обернулся и встретился взглядом с Капитаном, своим траурным какаду. Взгляд черных, как агаты, и круглых, как бусины, глаз попугая казался непроницаемым, но Мономаху вдруг стало не по себе: каким-то странным образом Капитан, казалось, понял каждое слово, сказанное им и адвокатом в этой комнате, и то ли осуждал, то ли жалел хозяина. Магия продолжалась всего минуту, после чего какаду встряхнулся и, оттопырив крыло, принялся сосредоточенно чистить перья.

* * *

Белкин здорово уморился, рассекая по Пудости на своих двоих – сопровождающего с машиной пришлось отпустить, так как нельзя было отвлекать опера от его собственных дел. Белкину удалось опросить соседей Галины Носовой, которые в один голос утверждали, что жила она тихо, мужчин в дом не водила и была человеком добрым и отзывчивым. Никаких подозрительных знакомств или врагов из местных она не имела. Суркова просила об одном: либо подтвердить, либо опровергнуть версию о том, что девушку убил маньяк, и Белкин приходил к выводу, что именно эта версия кажется самой подходящей. Оставалось еще проверить коллег Носовой – вдруг в больнице у нее найдутся недоброжелатели?

В ожидании электрички обратно в Питер, до которой оставалось минут сорок, Белкин зашел в небольшое здание вокзала и обнаружил там кафе. Ну, не то чтобы кафе – всего один небольшой прилавок рядом с кассой да пара столиков, один из которых оккупировала группа подростков с рюкзаками. Второй оказался свободен. Меню кафешки разнообразием не отличалось, поэтому Белкин купил четыре пирожка, с капустой и с картофелем, пластиковый стаканчик дешевого растворимого кофе и уселся на неудобный пластиковый стул.

– Ты, что ль, из Следственного Комитета? – раздался хриплый голос справа. Обернувшись, молодой опер увидел невысокого плотного мужчину в потрепанной униформе, поверх которой был наброшен оранжевый жилет, и красной фуражке, лихо сдвинутой на одно ухо.

– Ну, я, – ответил парень, с подозрением разглядывая работника станции.

– Из-за Галки уже второй следователь из города прикатил?

– А вы почему интересуетесь? – спросил Белкин. – Знали ее?

– Знал. Хорошая девка была, добрая. Таких сейчас мало…

– Добрая? – переспросил опер, хотя ничего нового незнакомец не сказал: практически все опрошенные характеризовали покойную положительно.

– Жене моей почти за бесплатно капельницу ставила, да и мне уколы… Жаль девку! Я как знал, что надо за ней пойти, но не мог место оставить – я ж дежурный по станции…

– Погодите-погодите! – прервал мужчину Белкин, почуяв, что напал-таки на след, причем совершенно случайно! – Почему вы сказали, что должны были за ней пойти? Вы видели Галину в день гибели?

– В вечер гибели, да. Но я же не знал тогда, что…

– Все понятно, вы мне лучше расскажите, почему так подумали, хорошо?

– Да понимаешь… предчувствие, что ли? – развел руками дежурный.

– Предчувствие – без всякой причины, на пустом месте?

– Да нет, не на пустом.

Белкин едва сдерживался, чтобы не схватить мужика за плечи и не встряхнуть как следует, чтобы не пришлось вытягивать из него каждое слово раскаленными клещами, но внезапно тот продолжил:

– Я вон там стоял, – он указал за окно, туда, где начиналась платформа. – Видел, как Галка сошла с электрички. Она каждый день приезжала в это время, и я привык видеть, как она спускается в середине платформы и идет по тропинке через лесок домой.

– В тот вечер все было как обычно?

– Я особо не следил, но видел, как Галка сошла по лестнице. Единственное, через пару минут за ней двинул какой-то парень.

– Знакомый?

– Честно сказать, я со своего места лица-то в сумерках не разглядел. Помню, что одет он был в темную кожаную куртку и синие джинсы. Сейчас темнеет позднее, но все-таки ночи еще не белые, а на платформе горит свет, поэтому то, что происходит внизу, видно не очень хорошо. Кстати, я не заметил, как он сошел с электрички! – неожиданно пробормотал дежурный. – Это странно…