Медицинский триллер-2. Компиляция. Книги 1-26

– Понимаете, Антон, меня беспокоит наш молодой коллега…

– Из-за визита на, как там это у них называется… «коллективное моление»?

Она кивнула.

– Я звонил ему, – добавил опер, так как Алла молчала.

– И что?

– Он трубку не берет. Может, не слышит?

– Может…

– Алла Гурьевна, что вы-то думаете?

– Мне показалось, Александр какой-то странный. Он сказал, что у него после вчерашнего раскалывается голова… Вернее, не сказал, а написал.

– Вы что же, ему не перезвонили?

– Перезвонила – с тем же результатом, что и вы.

– Понятно. Вернее, ничегошеньки не понятно! Вы же не думаете, что эти сектанты Шурку, ну… перевербовали?

– Нет, конечно, но что-то с ним не так. Согласитесь, обычно он так себя не ведет!

– Правда ваша.

– Я хотела взять его с собой в эту поездку…

– Еще чего! – перебил Шеин. – Я бы вас двоих не отпустил в это волчье логово – вы что, смеетесь?!

– Вряд ли нам что-то грозит, Антон, – возразила Алла. – Неужели вы полагаете, что Досифей может попытаться напасть?

– А кто их знает, сектантов этих? Вот Олега Князева они грохнули, так?

– Мы не знаем наверняка!

– Да ладно, Алла Гурьевна, я же не вчера родился! Это сделали они. Или вы считаете, что у Князева имелись враги, которые поехали за ним в тмутаракань с целью убийства – не слишком ли мудрено? Разве не проще было в таком случае убить его раньше, а не тащиться черт знает куда?!

Алла не могла не признать, что аргументы Шеина звучат правдоподобно. Говорить больше было не о чем, поэтому весь оставшийся путь Алла молча глядела в окно. Погода стояла ясная, и температура ее вполне устраивала – не жарко, но и не прохладно. Только вот на душе у нее было неспокойно. Она пыталась дозвониться Мономаху, но со времени похорон ей это так и не удалось: автоматический голос неизменно отвечал, что абонент находится вне зоны действия Сети. Вкупе с тем, что произошло с Белкиным, это настораживало!

Лесной пейзаж сменился безрадостными видами заброшенных, покосившихся, а то и дотла сгоревших бревенчатых домов, полусгнивших заборов и разбросанной то тут, то там домашней утвари, давно заржавевший или почти истлевшей на открытом воздухе. Вопреки собственной воле Алла была заворожена этой печальной картиной: казалось, из перекошенных проемов с висящими на старых петлях дверьми вот-вот покажется привидение какого-нибудь бывшего жителя деревни! Дорога, по которой они ехали, была вполне сносной – не асфальтированной, конечно, но хорошо утрамбованной. Это могло означать лишь одно: по ней часто ездит транспорт, поэтому кто-то позаботился о том, чтобы он не страдал. Почти сразу за деревней начинался добротный забор, составляющий резкий контраст с практически стертым с лица земли поселением, когда-то, судя по количеству домов, являвшимся довольно крупным. Ограда оказалась высокой, и за ней виднелись симпатичные деревянные постройки: судя по всему, они приехали!

Алла ожидала сопротивления со стороны обитателей общины, думала даже, что они могут попытаться воспрепятствовать им войти, однако этого не произошло. Ворота охранял невысокий мужчина в вышитой хлопчатобумажной сорочке и льняных брюках, и выглядел он вполне себе буднично и неопасно. Справившись, кто они такие и зачем явились, он сунул два пальца в рот и громко свистнул. Тут же как из-под земли выскочил подросток, и, получив данные вполголоса инструкции, коротко кивнул и убежал.

– Я не могу отлучиться, – добродушно пояснил мужчина. – Но Павлик разыщет отца Досифея и оповестит его о вашем приходе.

Алла и Антон многозначительно переглянулись. Через несколько минут к воротам вышел молодой мужчина и сказал, что ему поручено проводить гостей к главе общины. Идя по главной дороге, тянущейся через весь, довольно обширный, на взгляд Аллы, поселок, она с любопытством глазела по сторонам. Справа и слева располагались рубленые дома, скорее, скандинавского, нежели исконно русского типа – ей вдруг пришло в голову, что у Мономаха похожее жилище, только, возможно, чуть меньшего размера. Но это объяснимо, если, судя по словам сбежавшей Тамары Гутиной, большинство неженатых членов общины живут в своего рода общежитиях, бараках, разделенных по половому признаку. Посреди поселения стояла деревянная церковь с веселенькими куполами, выложенными красной и желтой черепицей, – один большой и два поменьше. Перед церковью и вокруг нее был разбит газон с аккуратно подстриженной зеленой травкой и клумбами с анютиными глазками. Напротив располагался колодец, на высоких бортиках которого стояли два блестящих ведра. Пятачок с храмом и колодцем словно олицетворял собой все самое важное в человеческой жизни – воду, без которой она невозможна, и пищу духовную.

– Проходите, – приветливо пригласил их внутрь провожатый, имени которого ни Алла, ни Антон выяснить не удосужились. – Отец Досифей примет вас в трапезной.

Входя в высокую деревянную дверь, Алла подняла глаза вверх и над ней – там, где в церкви обычно располагается православный крест, – увидела красивое изображение ангела с пушистыми белыми крыльями. У него было лицо ребенка с пухлыми розовыми щечками и широко распахнутыми голубыми глазами. Изображение было выполнено с большим мастерством, словно у художника имелась живая модель, с которой он и писал лицо. Алла иначе представляла себе ангелов: честно говоря, при упоминании о них у нее в памяти всплывали картины «Шестикрылый серафим» и «Падение мятежных ангелов» Врубеля и Брейгеля соответственно: ни в одной из них не было ничего детского и благостного – напротив, они казались пугающими, как и сами крылатые существа на них.

В церкви, вопреки ожиданиям Аллы, привыкшей к полутьме православных храмов, было светло: солнечный свет щедро струился из сводчатых окон, какие ожидаешь увидеть в каком-нибудь готическом соборе, а не в православном божьем доме. Посетители следовали за провожатым по длинному узкому коридору, выведшему в просторное, светлое помещение, по периметру которого стояли деревянные столы, накрытые белоснежными вышитыми скатертями.

Навстречу им уже двигался представительный бородатый мужчина в полном церковном облачении – очевидно, пока посыльные бегали туда-сюда, Досифей успел подготовиться, чтобы встретить незваных гостей при параде. Выглядел он настолько внушительно, что Алла на мгновение усомнилась: а верную ли информацию сообщил им Порфирий или все это – инсинуации недругов, завидующих, что здешний приход процветает, в то время как многие другие катастрофически нуждаются и в финансах, и в прихожанах?

– Доброе утро! – поздоровался «священнослужитель». Если бы он широко улыбался, изо всех сил изображая радушие, Алла усомнилась бы в его искренности, но Досифей выглядел встревоженным. А как, скажите, должен выглядеть человек, которому сообщили о внезапном визите людей из СК?

– Доброе, – согласился Антон, выступая вперед. Алле это пришлось не по душе, но она понимала, что оперативник инстинктивно пытается защитить ее от опасности, реальной или мнимой. – Мы к вам по делу.

– Я так и понял, – мягко ответил Досифей. – Вряд ли такие важные люди почтили бы своим приходом нашу скромную обитель просто ради удовольствия!

– Так вы не знаете, зачем мы здесь?

– Признаться, теряюсь в догадках!

– Вам знаком этот человек? – Антон повернул сотовый экраном к главе общины и продемонстрировал фотографию Олега Князева, полученную от Мономаха.

Досифей внимательно вгляделся в изображение и покачал головой.

– А вы точно уверены, что он у нас? – спросил он, устремляя взгляд на Аллу, а не на Шеина, безошибочно определив лидера именно в ней.

– Он не из ваших, – ответила она. – Этого человека зовут Олег Князев, он представитель патриарха.

– Неужели? – удивленно приподнял бровь Досифей. – И чем же самого патриарха мог заинтересовать наш маленький приход?

– Вы хотите сказать, что Олег Князев к вам не приезжал и ничего вам не говорил?

– Именно это я хочу сказать – не приезжал и не говорил. А почему вы спрашиваете?

Алла с сомнением смотрела в глаза собеседника и пыталась понять, врет он или говорит правду. Если врет, то мастерски: ни один мускул не дрогнул на его добродушном, лоснящемся сытостью и довольством лице – ни дать ни взять готовый номинант на какую-нибудь престижную кинопремию за роль православного батюшки!