Медная пуговица. Кукла госпожи Барк

— Пронин встретится сегодня с нами, — сказал мне через несколько дней Железнов. — Не уходите никуда, я слетаю в одно местечко…

Он исчез и сравнительно скоро явился обратно.

— Знаете Промышленную улицу? — спросил он меня. — По–латышски называется Рупниецибас, Запомните: Рупниецибас, дом 7, квартира 14.

— А что дальше? — спросил я.

— Сейчас запомните, а завтра забудьте. Ровно через час приходите по этому адресу. «Руслана и Людмилу» проходили в школе?

— Разумеется…

— Начало помните? — спросил Железнов.

— Там, кажется, посвящение есть, — неуверенно произнес я. — Посвящения не помню.

— Нет, нет! — нетерпеливо перебил меня Железнов. — То, что в школе учили: «У лукоморья дуб зеленый»?

— «Златая цепь на дубе том»?

— Вот и хорошо! — облегченно сказал Железнов. — А то сейчас было бы некогда заучивать стихи. Я уже условился. Вы позвоните и скажете первую строку, вам ответят второй, дальше вы третью, вам четвертую, вы пятую, а вам… Попятно?

— Понятно, — ответил я.

— Вот и ладно, — сказал он. — Помните: ровно через час! А я побегу…

И он опять исчез.

Ровно через час я поднимался по тихой и чистой лестнице дома № 7, а спустя минуту стоял у дверей квартиры № 14 и нажимал кнопку звонка. Дверь мне открыла какая–то пожилая, хорошо одетая и представительная дама. Она ничего не сказала и только вопросительно поглядела на меня. Я неуверенно посмотрел на нее и с довольно–таки глуповатым видом произнес:

— «У лукоморья дуб зеленый»…

Дама слегка улыбнулась и тихо ответила:

— «Златая цепь на дубе том»…

Затем открыла дверь пошире и пригласила:

— Заходите, пожалуйста.

Я очутился в просторной передней. Дама тотчас закрыла дверь и повела меня по коридору в кухню; там у плиты возилась какая–то женщина, одетая попроще.

— Эльза, — сказала дама, — проводите этого господина…

Эльза тотчас вытерла передником руки и, не говоря ни слова и не оглядываясь, открыла выходную дверь. Мы оказались на черной лестнице, спустились на улицу, миновали несколько домов, вошли в какие–то ворота и завернули за угол. Моя провожатая остановилась перед входом в какую–то полуподвальную квартиру, указала на дверь и пошла прочь, даже не поглядев на меня.

Я секунду постоял перед дверью, дернул ручку звонка и услышал дребезжание колокольчика.

Дверь тотчас отворилась, передо мной появился юноша, скорее даже подросток, в серой рабочей блузе.

— Вы к кому? — спросил он довольно недружелюбно, готовый вот–вот захлопнуть передо мной дверь.

— «И днем и ночью кот ученый…» — твердо сказал я.

Подросток окинул меня внимательным взглядом и быстро пробормотал:

— «Все ходит по цепи кругом».

Он выскочил во двор и, полуобернувшись в мою сторону, небрежно кинул:

— Пошли!

По черной лестнице этого же дома мы поднялись на второй этаж; паренек, не стучась и не звоня, решительно открыл незапертую дверь чьей–то квартиры, миновал кухню, в которой у окна, спиной к нам, стоял какой–то мужчина, не обративший на нас внимания, остановился перед закрытой дверью, коротко сказал: «Стучите» — и сразу покинул меня.

Дверь приоткрылась, из–за нее выглянула голубоглазая девушка.

— Вам кого? — спросила она.

— «Идет направо — песнь заводит», — сказал я.

Но она не успела мне ответить.

— «Налево — сказку говорит», — услышал я из–за двери знакомый голос…

Девушка выскользнула в коридор, я вошел в комнату и увидел… Пронина!

Неподалеку от него стоял Железнов.

— Здравствуйте, — сказал Пронин; при встречах в Риге он никогда не называл меня по имени.

— Прибыл в ваше распоряжение, — сказал я.

— Ну, как дела? — спросил Пронин. — Рассказывайте.

— Вероятно, вам уже докладывал товарищ Железнов. Можно сказать, успешно. С девятнадцатью познакомились лично, лицом к лицу, троих нет, исчезли неизвестно куда, с четырьмя еще не встречались.

— Значит, можно домой? — спросил Пронин.

— Это зависит от вас, товарищ майор, — сдержанно произнес я, хотя мое сердце сжалось от радостного предчувствия.

— Да, домой, — повторил Пронин. — Вы сделали большое дело. И кроме того…

— Ну, без Железнова я бы ничего не добился, — убежденно ответил я. — Он многому меня научил.

— А ему и карты в руки, он специалист, — сказал Пронин, усмехнулся и кивнул в сторону Железнова. — Знаете, о чем он просит?

— Догадываюсь.

— А что скажете?

— Поддерживаю просьбу капитана Железнова. Если только возможно что–нибудь…

Пронин насупился.

— Да… — неодобрительно произнес он. — Оба вы специалисты…

На секунду воцарилось молчание.

— Придвигайтесь ко мне, — прервал молчание Пронин. — Давайте подумаем.

Кажется, это было единственное совещание, в котором мне пришлось участвовать за всю мою бытность в Риге.

— Спасти детей… — задумчиво произнес Пронин. — Вывезти с дачи, фактически превращенной в крепость. Невозможное дело! Вывезти чуть ли не целый детский сад из города, находящегося во власти гитлеровцев…

Пронин забарабанил пальцами по столу. Железнов и я молчали. В конце концов, решение зависело от Пронина.

— Однако докладывай, — обратился он к Железнову. — Что имеешь предложить?

— Самолет, — ответил Железнов. — Вызвать самолет. План такой. Самолет посадить у дома Гренера. Ведь это же аэродром! Засекреченный аэродром специального назначения. Среди наших летчиков найдутся такие, которые и захотят и сумеют это сделать. Прохоров, Столярчук… Товарищ Макаров выполнил задание, его все равно надо перебрасывать обратно. Гестапо вот–вот нацелится на него. Вместе с ним забрать детей. И кроме того… Сами понимаете, что будет… Посадка произойдет ночью. Все будет сделано в течение получаса…

Пронин сосредоточенно рассматривал поверхность стола, точно на ней лежала карта или какие–нибудь чертежи. Мы с опасением посматривали на Пронина: согласится или нет?

— Рискованное предприятие, — произнес он. — Аэродром или дача, как их там, охраняются. Крепко охраняются. Приземление самолета будет замечено. Эти стервятники кинутся туда в мгновение ока… — Он замолчал, а мы затаили дыхание. — Но рискнем…

Мы облегченно вздохнули.

— Риск — благородное дело, а в этом случае особенно благородное. Тем более что…