Мефистон. Кровь Сангвиния

— Благородные владыки либрариума, лорд Мефистон допустил меня сюда лишь потому, что настало время говорить открыто. Я лицезрел имя вашего господина в погребальных кострах тысячи верных душ. Вот уже более десятилетия Бог-Император посылал мне в снах видения о Мефистоне, зовущем меня в сие место. Вы должны знать: предсказания указывают, что Мефистон — это Астра Ангелус.

Дрожащей рукой Зин стиснул висящий на шее медальон, как будто это объясняло его слова. За пеленой помех было невозможно разглядеть изображение, но исповедник взмахнул амулетом, словно в подтверждение своих слов.

— Прошло уже десять долгих лет с тех пор, как жемчужина Кронийского сектора, Дивинус Прим, скрылась от Света Императора. Украдена и скрыта от глаз даже самых решительных астропатических хоров. Но в крови святейших мучеников написано, что однажды Мефистон вновь приведет нас туда и направит к святейшим храмам планеты. Увиденное в Остенсорио доказывает, что это возможно, ведь Мефистон в одиночку и без чьей-либо помощи пересек Имматериум.

Капитан Ватрен покосился на эпистолярия, явно не веря своим ушам, и его глаза расширились от изумления. Рацел лишь спокойно посмотрел на него, подтвердив безумные заявления молчаливым согласием.

— И теперь ясно, что все мои видения и пророчества были истинными, — повысил голос Зин, возможно ощутивший даже на таком расстоянии сомнения капитана. — Ибо ритуал в Остенсорио принес немыслимые и божественные плоды, ведь ваш господин прошел через варп и вернулся, найдя похищенный мир. Он указал местоположение Дивинуса Прим — планеты, которую остальной Империум не может даже увидеть.

Вымотанный собственным пылом, Зин опустил медальон и откинулся на спинку стула, выжидающе глядя на Мефистона. Он ждал знака продолжить рассказ, но тот никак не реагировал. Тогда исповедник подался вперед, отчего у него над головой разошлись помехи, и он стал выглядеть как двуглавый мерцающий призрак.

— Владыка Мефистон, вы не поведаете нам о том, что предстало вашим глазам? Чтобы увидеть вас, я пересек половину Галактики. Я видел… — Он осекся. — Я видел то, что не смогу забыть, и потерял многих друзей, но спустя считаные дни я прибуду на Ваал. — В голосе звучало отчаяние. — И теперь, когда я так близко, молю вас, скажите, что же вы узнали? Вы добились невозможного, но что вы наблюдали, мой господин? Я должен знать!

Слова священника заставили Антроса поморщиться. Мало того, что смертный посмел требовать информацию от астартес, так еще и разговаривал с главным библиарием Кровавых Ангелов в таком тоне… немыслимо! Луций заметил, что не только его возмутило нарушение этикета. Капитан Ватрен побагровел и стиснул зубы, чтобы не наговорить лишнего.

Мефистон же оставался непроницаем и недвижим, продолжая изучать танцующие в воздухе пылинки.

— Дивинус Прим — не обычный мир! — прошептал исповедник, пытаясь вывести Властелина Смерти из задумчивости. — Я должен знать, как нам его вернуть.

Другие жрецы с благоговением повторили название планеты.

— Мы стоим перед самими вратами проклятия, Астра Ангелус, — продолжил Зин. — Самими вратами. — Он схватил висевшую на поясе книгу и начал цитировать ее голосом, дрожавшим от возбуждения. — На берегах Эсомино перед вратами Вольгатиса Его гнев воплотился!

— Его гнев, — прошептали священники.

— Пять раз по пять сотен врагов поверг Он на землю, — говорил исповедник. — Пять раз по пять стен пали от его гласа. Узрите, дерзкие звери п…

— Исповедник Зин, — перебил его Мефистон. В его тихом голосе слышалась угроза, и священники умолкли.

Затем старший библиарий заметил кое-что странное — его рука произвольно сжалась в кулак. Он помедлил, сочтя это более важным, чем объяснение, и неторопливо разжал пальцы, после чего вновь положил ладонь на подлокотник.

— Да? — спросил Зин.

Несколько ударов сердца спустя Мефистон отвел взгляд от руки.

— Нет нужды цитировать мне все «Превратности». — Он говорил все так же бесстрастно и сухо, без всякого гнева. — Ведь у меня есть все пять переводов.

Он кивнул на книгу в руках Зина:

— Улиар упустил большую часть изначального смысла, однако я могу одолжить вам копию трудов Пиндара.

Рацел довольно усмехнулся, но досада Зина сменилась негодованием.

— Что вы видели, старший библиарий? — гаркнул исповедник. — Где вы нашли его? Вас не было почти двенадцать дней. Что же вы нашли на Дивинусе Прим?

— Довольно, — процедил Ватрен, подавшись вперед, и свирепо посмотрел на Зина. — Не смейте так разговаривать с магистром библиариума!

Мефистон поднял руку, и Антрос понял, что тот прислушивается к далекому голосу. Он даже смог разобрать точные слова, шелестящие и свистящие в мыслях господина, нестройные, но настойчивые. «Мы такие, какими нас сделали шрамы. Мы рождены в крови». Слова сопровождало все то же видение лица без век и кожи, которое явилось Антросу на Термин. Оно исчезло так же быстро, как и появилось, и Луций понял, что опять невольно прочел мысли Мефистона. Это тревожило само по себе, ведь ему не следовало заглядывать в разум Властелина Смерти. Подобное «подглядывание» можно было назвать ересью.

— Ваш кардинальский мир все еще существует, исповедник Зин, — заговорил Мефистон, впервые посмотрев прямо на жреца, и подался вперед, чтобы свет упал на его лицо.

Когда-то черты старшего библиария были столь же красивы, как и у всех его братьев, но теперь его лицо превратилось в разбитую посмертную маску: острые углы и резко очерченные линии сходились к напряженным немигающим глазам.

— Вы уверены? — На гололите Зин содрогнулся и отвернулся, явно потрясенный взглядом Мефистона. — Дивинус Прим в безопасности?

— В безопасности? — Мефистон поднял бровь. — Нет. В Кронийском секторе ничто и никто не в безопасности, исповедник Зин. Уж вам-то это должно быть понятно. Войны Безгрешности не ближе к завершению, чем десятки лет назад, когда они только начинались. Но… — Он замолчал и вгляделся в темноту. — Но Дивинус Прим по-прежнему существует. Я провел там несколько часов. — Властелин Смерти неодобрительно нахмурился. — Беспорядок такой же, как и в остальном секторе.

Ошеломленные жрецы сотворили знамение аквилы, а исповедник подался вперед, пытаясь заглянуть в глаза Мефистона. Даже по проекции можно было заметить, как встревожен священник.

— Земля Дивинуса Прим священна. — Зину было трудно говорить от переполнявших его эмоций. — Это мир запретен для всех, кроме самых высокопоставленных представителей Экклезиархии. При всем уважении, мой господин, вам не дозволялось ступать на нее.

От этих слов возмутился даже хладнокровный Рацел.

— Исповедник Зин, вы попросили старшего библиария найти ваш мир, — протянул он, не сочтя нужным посмотреть на священника, — и он его нашел.

Слова, звучавшие хрипловато и словно бы с ленцой, разнеслись по всему залу: