Мегре колеблется
Шрифт:
– Что они вам сказали конкретно?
– Велели остерегаться...
– Остерегаться? Чего...
– Мы не касались деталей...
– Все они были одного мнения?
– Многие.
– Вы можете назвать их имена?
Мегрэ с нарочитой выразительностью вытащил из кармана свою черную записную книжку. Этого жеста было достаточно, чтобы она пошла на попятную.
– Не очень-то, корректно сообщать вам их имена, но если вы хотите, чтобы его подвергли экспертизе...
Тут уже Мегрэ утратил свой спокойный и добродушный
– Когда вы звонили ко мне в полицию, чтобы попросить меня к вам зайти, была уже у вас в голове эта мысль?
– Какая мысль?
– Прямо или косвенно попросить меня, чтобы вашего мужа осмотрел психиатр?
– Pазве я так сказала? Ведь я даже не произнесла этого слова...
– Но вы на это довольно прозрачно намекнули.
– В таком случае вы меня плохо поняли... Либо я не так выразилась... Быть может, я слишком откровенна, слишком непосредственна... Я не даю себе труда выбирать слова... Я вам только говорила и говорю, что над нашей семьей нависло ощущение страха...
– А я у вас снова спрашиваю: чего же вы боитесь? Она опять села, словно изнемогая, и с унынием поглядела на Мегрэ:
– Не знаю, что вам еще сказать, мосье комиссар. Я полагала, что вы все поймете с первого слова... Я боюсь за себя, за него...
– Иначе говоря, боитесь, что он может вас убить или покончить с собой?
– Я понимаю, в это до смешного трудно поверить, когда все вокруг кажется таким спокойным,..
– Простите за нескромность. У вас с мужем продолжаются супружеские отношения?
– Прекратились год назад.
– Что было тому причиной?
– Я застала его с этой девкой...
– Мадемуазель Ваг?
– Да.
– В кабинете?
– Это было мерзко...
– И с тех пор вы запираете вашу дверь?.. Много раз он пытался к вам проникнуть?
– Один-единственный... Я ему выложила все, что у меня на сердце, и он ушел.
– Он не настаивал?
– Даже не извинился. Просто ушел, как человек, который ошибся комнатой...
– У вас были любовники?
– Что?!
Глаза ее стали колючими, взгляд суровым.
– Я вас спрашиваю, - невозмутимо повторил Мергэ, - имели ли вы любовников? Бывает ведь и такое, не правда ли?
– Только не в нашей семье. Знаете, мосье комиссар, если бы мой отец был здесь...
– Как судья, ваш отец понял бы, что мой долг задать вам этот вопрос. Вы только что мне говорили о нависшем над вами страхе, об угрозе, тяготеющей над вами и над вашим мужем. Вы в завуалированной форме подаете мне мысль показать вашего мужа психиатру... Следовательно, я должен...
– Простите... Я просто увлеклась... Любовников у меня не было и никогда не будет...
– Есть у вас оружие?
Она поднялась, выскользнула в соседнюю комнату, тут же вернулась и протянула Мегрэ маленький перламутровый револьвер.
– Осторожно... Он заряжен...
–
Давно он у вас?– Одна из моих подруг, склонная к мрачному юмору, подарила мне его после свадьбы...
– Вы не боялись, чтобы лети, играя...
– Они редко приходят ко мне в комнату, а когда были маленькие, оружие лежало в ящике под замком.
– А ваши ружья?
– Они в сарае, там, где чемоданы, саквояжи и сумки для гольфа.
– Ваш муж играет в гольф?
– Я пыталась его приохотить, но он после третьей лунки уже начинает задыхаться...
– Часто он болеет?
– По-настоящему не болел ни разу. Если мне не изменяет память, самым серьезным был плеврит. Зато его постоянно одолевают какие-то хвори, ларингиты, гриппы, насморки.
– У него есть врач?
– Разумеется.
– Это один из ваших друзей?
– Нет. Это доктор Мартен, он тут живет, поблизости от нас, на Цирковой улице.
– Доктор Мартен никогда не говорил с вами наедине?
– Нет. Но мне случалось ожидать его и узнавать, нет ли у мужа чего-нибудь серьезного.
– И что он отвечал?
– Что ничего серьезного нет... Что такие, как муж, живут до глубокой старости... Он приводил мне в пример Вольтера, который...
– О Вольтере я знаю... Доктор Мартен никогда не предлагал, чтобы вашего мужа посмотрел психиатр?
– Нет... только...
– Что только?
– К чему я стану вам говорить? Ведь вы опять неправильно истолкуете мои слова.
– А все-таки!
– Вижу, что мой муж произвел на вас прекрасное впечатление, я заранее была в этом уверена. Я не хочу сказать, что он актерствует. Но с чужими он всегда бывает весел, выдержан... С доктором Мартеном он говорит и держится, как с вами...
– А с персоналом?
– Не он же следит за работой прислуги...
– Что это означает?
– Что не на нем лежит обязанность им выговаривать... Эту неблагодарную роль он предоставил мне...
Мегрэ задыхался в своем слишком мягком кресле, в этом будуаре, ему было невмоготу от назойливого голубого цвета. Он встал и чуть было не потянулся, как сделал бы это у себя в кабинете.
– Вы хотите мне еще что-нибудь сказать? Она тоже встала и разглядывала его с ног до головы, как равная с равным.
– Нет, это будет бесполезно.
– Не желаете ли вы, чтобы я прислал вам инспектора для постоянного надзора над домом?
– Странная мысль...
– Если верить в ваши предчувствия...
– Дело тут не в предчувствиях...
– Но тем более не в фактах...
– Пока что их нет...
– Итак, подведем итог... В течение некоторого времени ваш муж проявляет признаки умственного расстройства...
– Вот-вот...
– Он замкнулся в себе, и его поведение вас тревожит...
– Это уже ближе к истине.
– Вы боитесь за его жизнь или за свою...
– Не отрицаю.
– К чему вы больше склоняетесь?