Мегре колеблется
Шрифт:
– Вы к Тортю?
– Нет, я знаю, он в суде.
– Скоро вернется.
– Мне он не нужен.
– А кто же?
– Никто...
Парень хорошо сложен, рыжий, веснушчатый. Совершенно невозмутимые глаза, синие, как фаянсовая посуда.
– Садитесь, пожалуйста.
– Не стоит.
– Ну, как угодно.
Он продолжал взвешивать конверты разных форматов из желтой бумаги, время от времени заглядывая в тоненький справочник заграничных почтовых тарифов.
– Вам нравится такая работа?
– спросил Мегрэ.
– Видите
Он говорил с приятным певучим акцентом, растягивая некоторые слоги.
– Откуда вы ролом?
– Из Моржа. На Женевском озере, знаете?
– Бывал там.
– Красивое место, правда?
"Красивое" превратилось в "крааа-си-вое", а "правда" прозвучало нараспев.
– Красивое... Скажите, что вы думаете об этом доме? Бол не понял, что подразумевал комиссар, сказав "дом".
– Большой.
– В каких вы отношениях с мосье Парандоном?
– Я его почти не вижу... Сижу тут, наклеиваю марки, пакеты перевязываю или на почту бегаю да по всяким поручениям... Ведь я невелика птица. Ну, изредка заглянет сюда патрон, похлопает по плечу и спросит: "Как дела, молодой человек?" Вот и все... Между прочим, слуги прозвали меня "швейцарский клопик", хотя росту во мне метр восемьдесят по антропометру.
– А с Ваг вы ладите?
– Славная девушка.
– Что вы о ней думаете?
– А она там за стенкой, на половине патрона.
– Что вы хотите этим сказать?
– Именно то, что сказал... У них своя работка, у нас - своя... Если и понадобится ему кто-нибудь, так уж, конечно, не я, а она.
Совершенно простодушное лицо. Однако комиссар не был уверен, что простодушие это искреннее.
– Вы, кажется, собираетесь стать драматургом?
– Пробую писать пьесы... Даже написал две, да скверные... Тому, кто приехал из Во, нужно сначала обжиться в Париже.
– Тортю вам помогает?
– В чем?
– Познакомиться с городом... Ну, скажем, ходите ли вы куда-нибудь вместе?
– Он никуда не ходит со мной... Ему не до меня.
– Что так?
– У него невеста, приятели... Я как только Сошел с поезда, так сразу понял: здесь всяк сам по себе.
– Вы часто видите мадам Парандон?
– Частенько, особенно по утрам. Как забудет договориться с поставщиком - сразу же ко мне: "Голубчик Бод, закажите, пожалуйста, окорок и попросите, пусть доставят сейчас же. А если у них там некому забегите к мяснику сами, хорошо?"
Вот и мотаюсь по магазинам - то в мясной, то в рыбный, то в бакалейный... Даже к сапожнику, если у нее на туфле царапина... и все "Голубчик Бод"... Да что быть на побегушках, что клеить марки...
– Какого вы о ней мнения?
– Может быть, выведу ее в пьесе.
– Что она - незаурядная личность?
– Здесь нет заурядных. Все они чокнутые.
– И патрон тоже?
– Он человек умный, это несомненно, иначе он не мог бы заниматься своим делом. А все-таки - чудак. Загребая такую уйму денег, уж мог бы он найти занятие поинтереснее, чем торчать день-деньской за письменным столом
или рассиживаться в кресле. Не здоровяк, правда, но это ведь не мешает ему...– Вы знаете о его отношениях с мадемуазель Ваг?
– Все знают. Да ведь он мог бы завести себе дюжину таких, а то и сотню. Ну сами понимаете.
– А как у него с женой?
– Как? Ну, живут в одном доме, встречаются в коридоре, будто прохожие на панели... Мне пришлось как-то зайти в столовую, когда они завтракали - принесли срочную телеграмму, а я был здесь один. И что же, все сидели молча, как незнакомые люди в ресторане.
– Видно, они вам не по душе?
– Да что вы! Мне, можно сказать, даже повезло - прямо готовые персонажи!
– Комические?
– И комические, и трагические зараз. Все как в жизни.
– Вы слышали про письма?
– Конечно.
– Как по-вашему, кто мог их написать?
– Да кто угодно. Мог бы и я.
– Значит - вы?
– Да мне и в голову не приходило.
– Барышня хорошо к вам относится?
– Бэмби?
– Он пожал плечами.
– Боюсь, что встреться мы с ней на улице, она даже не узнает меня. Когда ей понадобится бумага, ножницы или что другое - приходит сюда, молча берет что надо и уходит.
– Гордячка?
– Может, и нет. Может, нрав такой.
– А как вы полагаете, может здесь произойти какая-нибудь драма?
Он снова посмотрел на Мегрэ невозмутимыми синими глазищами.
– Драма может произойти где угодно. Вот, в прошлом году выдался как-то солнечный денек, как сегодня...
Улицу переходила славная такая старушенция и - угодила под автобус, прямо против нашего дома... А ведь за несколько секунд до этого у нее и в мыслях не было...
Послышались стремительные шаги. Дверь распахнулась, и на пороге появился мужчина лет тридцати, среднего роста, брюнет.
– Входите, мосье Тортю.
Он был с портфелем, и вид у него был важный.
– Если не ошибаюсь, комиссар Мегрэ?
– Не ошибаетесь.
– Ко мне? Давно меня ждете?
– Да, по правде сказать, я никого не ждал.
Довольно красивый малый. Правильные черты лица, темноволосый, смелые глаза. Такой знает, чего ему добиваться в жизни.
– Присаживайтесь, - предложил он, подходя к столу и кладя на него портфель.
– Спасибо, я уже насиделся сегодня. Мы тут болтали с вашим молодым коллегой.
Слово "коллега" уязвило Рене Тортю - метнул на швейцарца сердитый взгляд.
– У меня было важное дело в суде.
– Знаю. Вам часто приходится выступать?
– Всякий раз, когда не удается добиться соглашения сторон. Мосье Парандон редко выступает сам. Мы подготавливаем дела заранее, а затем мне поручают...
– Понятно.
Вот, кто не сомневался в себе!
– Что вы думаете о мосье Парандоне?
– Как о человеке или о юристе?
– О том и другом.
– Как юрист - он на голову выше других. Там, где надо нащупать слабое место противной стороны - ему нет равных.