Мегрэ напуган
Шрифт:
Она освободила для него стул.
– Вас послал действительно Ален?
– Нет.
– Ему неизвестно, что вы тут?
Произнося эти слова, он бросила испуганный взгляд на дверь, сам и не собиралась садиться, держалась сторожко, в полной готовности оказать сопротивление.
– Не надо меня бояться.
– Вы из полиции?
– И да, и нет.
– Что случилось? Где Ален?
– Вероятно, у себя дома.
– Вы уверены в этом?
– А почему должно было бы быть иначе?
Она прикусила губу так сильно, что выступила кровь. Было заметно,
– Кто вас навел на меня?
– Вы давно любовница доктора?
– Кто-то смолотил языком, да?
Он напустил на себя самый благодушный, какой только смог вид, впрочем, принуждать себя выказать ей симпатию надобности у Мегрэ вовсе не было.
– Вы только что встали?
– спросил он вместо ответа.
– А вам-то какое дело?
Они говорили с легким итальянским акцентом, почти незаметным. На вид чуть более двадцати лет, под плохо скроенным. Халатом угадывалось гибкое тело, лишь грудь, надо полагать, весьма вызывающая, несколько потяжелела.
– Вы не против сесть рядом?
Женщина не могла найти себе места. Лихорадочно дергаясь из стороны в сторону, она выхватила из пачки сигарету, закурила:
– Вы уверена, что чего доброго не нагрянет Ален?
– Вы страшитесь этого? Почему?
– Он ревнив.
– Но у него нет никаких оснований ревновать ко мне.
– Он видит соперника в каждом мужчине.
И добавила странновато прозвучавшим голосом:
– И поделом.
– Что вы хотите этим сказать?
– Что это его право.
– Он любит вас?
– Думаю, да. Знаю, что не стою этого, но...
– Вы действительно не желаете присесть?
– Кто вы такой?
– Комиссар Мегрэ из парижской Уголовной полиции.
– Слышала о вас. А чего вы тут забыли?
Почему бы не потолковать с ней откровенно?
– Приехал в ваш город совершенно случайно навестить друга, с которым не виделся много лет.
– Это он вам рассказал обо мне?
– Нет. Я познакомился также и с вашим другом Аленом. Кстати, сегодня вечером приглашен к нему в гости.
Она чувствовала, что Мегрэ не лгал, но все ещё не могла успокоиться. Тем не менее пододвинула к себе стул, хотя села на него не сразу.
– Если он пока ещё и не попал в затруднительной положение, то рискует оказаться в нем с часу на час.
– С чего бы это?
По тону, каким она произнесла эту фразу, комиссар понял, что Сабати уже знала обо всем.
– Некоторые считают, что он, возможно, и есть тот человек, которого сейчас разыскивают.
– Из-за этих злодеяний? Вранье все это. Это не он. У него нет никаких причин...
Комиссар перебил её, протянув анонимное письмо, которое передал ему следователь. Она ознакомилась с ним, лицо напряглось, брови нахмурились.
– Интересно, кто это такое сморозил?
– Какая-то женщина.
– Это уж точно. И явно из тех, кто проживает в этом бараке.
– Это почему же?
– Никто о нас и знать не знает. Но даже и здесь, ручаюсь, никому было невдомек,
что он за птица. Кто-то сводит счеты, гнусь такая. Ален никогда...– Да вы присаживайтесь.
Она в конечном счете все же уступила ему, при этом тщательно прикрыв полами халата оголившиеся ноги.
– Так давно ли вы его любовница?
Она выпалили, не задумываясь:
– Восемь месяцев и одну неделю.
Комиссар едва не улыбнулся такой точности.
– И как все началось?
– Я работала тогда официанткой в кафе "У почты". Он нет-нет да и забегал туда, сядет, как всегда на одно и то же место, у окна, и глазеет на прохожих. Его все знали, здоровались, но сам он на разговор не шел. А потом я приметила, что он стал вдруг пялиться на меня.
Она с вызовом взглянула на комиссара.
– Вам и в самом деле охота узнать, как все у нас началось? Ладно! Расскажу, сами потом докумекаете, что он не такой человек, каким вы его себе представляете. Дальше - больше, Ален стал захаживать и вечерами пропустить рюмочку. Как-то раз задержался до закрытия. Поначалу я все подтрунивала над его громадными из-за очков глазищами, которыми он так и высматривал меня, где бы я не находилась в зале. А тут ещё свидание у меня было оговорено с одним виноторговцем, с ним вы ещё столкнетесь, уверена мы повернули направо в улочку и...
– Что потом?
– Как что? Улеглись на лавочку на Марсовом поле! Смекаете для чего? Обычно раз-два и готово. Разделались с этим, и я потрусила одна через площадь домой, вдруг слышу - шаги позади. Это был доктор. Немного струхнула. Обернулась, и говорю: чего, мол, надо. А тот сконфузился, затрудняется, что ответить. А потом знаете, что он тихо так пробормотал:
"- Ну зачем вы это сделали?"
Я чуть со смеху не упала.
– А вам что, завидно?
– Меня это опечалило.
– Это отчего же?
"А потом уже все кончилось объяснением в любви, в которой он, дескать, никак не решался до этого мне признаться, заверениями, что он человек глубоко несчастный. Вам смешно, да?
– Нет.
Все верно. Мегрэ не улыбался. Он прекрасно представлял себе Алена Верну в подобной ситуации.
– Так мы и колобродили до часу, а то и двух ночи. Я не выдержала и к концу разревелась.
– Он вас довел до сюда?
– Не в тот вечер. Это длилось ещё целую неделю. И почти все эти дни Ален просиживал в кафе, так и зыркая мне вслед. Ревновал даже тогда, когда я благодарила какого-нибудь мужчину за чаевые. Таим остался и до сих пор. Требует, чтобы я сидела дома и не высовывалась.
– Бьет?
Женщина инстинктивно подняла руку к синяку на щеке, рукав халата сполз, обнажив другие следы насилия, видимо, оставшиеся после сжатия запястий крепкими пальцами.
– Это его право, - повторила она не без гордости.
– И часто так бывает?
– Почти каждый раз.
– Но почему?
– Если вы не догадываетесь, чего же тогда объяснять. Любит и все. А вынужден жить с женой и детьми. Он не выносит не только её, но и малолеток.
– Так и сказал?
– Сама знаю.