Мельничиха из Тихого Омута

– Проблемы?..
– он замер, стоя со сложенными ладонями.

Тьфу ты. Я заговорила, как коммерческий психолог. Света, ты - мельничиха. Ещё и неграмотная. Веди себя попроще, и люди к тебе потя... Нет, не так. Не надо, чтобы тянулись.

– Думаю, вы зря тратите время, господин, - продолжала я как можно доброжелательнее.
– В деревне есть девушки гораздо красивее меня. А я - я всего лишь несчастная вдова, которая.

– О чем это вы?
– судья вскинул брови, потом нахмурился, а потом сказал раздраженно: - Я же не покушаюсь на вас. Вы что себе придумали?

Это он зря сказал. Это обидело меня ещё сильнее, чем предложение пощупаться. То есть он на дороге делает девушке непристойное предложение, а потом ещё девушка виновата, что не так его поняла?

– Ах, ну простите, что оскорбила вас неуместными подозрениями, ваша честь!
– огрызнулась я и, круто развернувшись, пошла к мельнице.

– Подождите, - он догнал меня и преградил дорогу.

– Дайте пройти!
– приказала я.

– Вы всё не так поняли, Эдит, - теперь он старался говорить как можно доброжелательнее, но у него плохо получалось.

Я видела, что его так и распирало. Ему что-то было нужно, а до глупой мельничихи никак не могло дойти - что именно. Но надо было говорить прямо и без намёков! А не бродить кругами!..

– Что поделать - такая уж я непонятливая, - ответила я ледяным тоном, делая ещё одну попытку обойти судью, но так как он сделал шаг в сторону, встав у меня на пути, решила обойтись дальше без реверансов.
– Вам что нужно?
– напустилась я на него.
– Вы что пристаете к женщине? Пристаете, оскорбляете, ещё и от работы меня отвлекаете! Я, к вашему сведению, пытаюсь мельницу запустить, у меня ни минутки свободной. Прекратите задерживать! А ну, дорогу!

– Чего кричите?
– хмуро спросил он, и не подумав отойти.

Он протянул ко мне руку, и я отшатнулась, едва не поскользнувшись.

– Не бойтесь, - сказал он с досадой, - я только хочу. кое-что проверить,

Что он там хотел проверить, мы так и не выяснили, потому что в это время из-за поворота показалась унылая кляча, на которой сидел тощий мужчина со злым лицом. Судья выругался сквозь зубы и сразу прибрал руки - даже сунул их под мышки. Но всадник на кляче всё равно что-то заметил. Взгляд у него был цепкий, острый, так и сверлил насквозь.

– Эй, хозяйка!
– завопил всадник.
– За вами должок! Его сиятельство ждать не будет!

Эдит должна была знать этого тощего, и скорее всего, он приезжал за арендной платой, но я на всякий случай промолчала, чтобы не проколоться на чем-нибудь.

– А вы что здесь делаете, господин Кроу?
– проезжая мимо нас, мужчина жадно обшарил нас взглядом.
– Вы что тут оба делаете?

– Грязь месим, - ответил судья с преувеличенной любезностью.
– Не похоже?

– Намекаете, что я сунулся не в своё дело?
– немедленно понял хозяин клячи и осклабился.

– Да ла-а-адно, не волнуйтесь. Я - могила! Никому не скажу ни слова!

– Езжайте уже, Римсби, - судья посмотрел на него выразительно.

– Да ла-а-адно, - опять протянул Римсби.
– Вы же знаете, что Бриско был моим другом, - он скорчил скорбную физиономию, но глаза всё равно смотрели зло, - я рад, что вы решили позаботиться о его вдове.

– Работа у меня такая, - ответил судья ледяным тоном.
– Обо всех заботиться. Хотите, о вас позабочусь?

– Нет, спасибо, ваша честь, - хохотнул Римсби.

– Я как-нибудь сам.

– На вас поступила жалоба, - продолжал судья, а я тем временем обходила его сторонкой, стараясь не привлекать внимания.
– Морган говорит, что вы берете больше, чем требуется по арендной плате. Граф знает о вашем дополнительном заработке?

– Наглая ложь, - ничуть не испугался хозяин клячи.
– Морган пьет, пропойца старый. У него всё в голове перемешалось, вы ему не верьте.

– Я проверю, - пообещал Кроу.

– Вы бы лучше нашли, кто прихлопнул Бриско, - не остался в долгу Римсби.
– Позаботились о его вдове по-настоящему, так сказать, - он подмигнул, подхлестнул лошадь и затянул невпопад: - Моя курочка-цокотурочка, по двору ходит, крылья расправляет, меня потешает...

Тем временем, я уже обошла судью, и путь к мельнице был совершенно свободен.

– Не буду мешать, - сказала я, бодро зашлепав по лужам, - доброго дня, господин Кроу, доброго дня, господин Римсби. Мне пора - дела не ждут!

Судья хотел догнать меня, но тут кляча заупрямилась и встала посреди лужи, преградив судье дорогу.

– Зернышки просит, денежки приносит, - горланил Римсби, понукая лошадь.
– Ну что застряла? Шевелись, мул тупой!

«Мул» взбрыкнул, и судья еле успел заслонить рукой лицо от брызнувшей грязи.

– Ах ты, незадача какая!
– заголосил Римсби.
– Я тебе хвост откручу, осёл упрямый! Ты как посмела покуситься на господина Кроу? Ваша честь, это она не от большого ума...

Я не стала наблюдать за этой милой сценкой. Может, Римсби и правда был другом покойного мужа Эдит, а может - приврал, но появился как раз вовремя.

Интересно, с чего это судья решил меня трогать?.. И где он собирался это сделать? Я хихикнула, потому что теперь разговор с судьей казался мне забавным.

Оставьте свои сексуальные фантазии при себе, дорогой господин Кроу. А у меня другие интересы в этом мире.

Когда впереди показалась мельница, у меня от души отлегло, и это показалось совсем не забавным. Будто я всё больше превращалась в настоящую мельничиху Эдит... А это меня совсем не устраивало, вот совсем не.

Мамаша Жонкелия кормила кур, разбрасывая перед ними зерно горстями.

– Приезжали молоть, - меланхолично объяснила она, не спуская взгляда с белоснежных кур,

– я взяла не мукой, а зерном. Курочек-то ведь тоже кормить надо.

– Правильно сделали, мамаша, - похвалила я её.
– А я купила масла! Сейчас такой соус сделаем!..

Но старуха моего энтузиазма не поддержала и только скисла.

– Последние деньги потратила, - укоризненно покачала она головой.
– Я отдала плату за аренду, теперь у нас ничего не осталось.

– Спокойно, - утешила я, поднимаясь по ступеням на мельницу.
– Всё наладится. Сразу ничего не делается, курочка по зёрнышку клюёт.

Дались сегодня всем эти курочки! Я вспомнила песню, которую пел на дороге хозяин клячи. Смешная песенка. И мотив такой. сам на язык попадает.

Жонкелия как-то странно передёрнула плечами и только тут посмотрела на меня. Она нахмурилась, разглядывая подол моего платья, заляпанный грязью.