Мельничиха из Тихого Омута

– Ты там от чертей, что ли, убегала?
– поинтересовалась старуха.

– Ага, - ответила я, - от одного страшного, чёрного, дотошного чёрта.

– Если от того, про которого я думаю - от него не убежишь, - изрекла старуха, когда я уже закрывала нашу покосившуюся дверь.

Кого это мамаша Жо имела в виду? Судью или слугу графа? А, какая разница! Сейчас у меня более важные дела.

Первым делом я переменила юбку, вымыла руки, упрятала гриву под платок и приступила к созданию майонеза.

Признаться, домашним майонезом я никогда не увлекалась. Гораздо проще пойти и купить вкусный соус в магазине. Но принцип готовки представляла - взбить желтки, понемногу добавляя масло. Добавлять надо по капельке, чтобы не расслоилось. Это-то и было самым сложным, и я благополучно запорола первые две попытки создания легендарного соуса, пока не приноровилась.

Желтки я за неимением подходящей посуды взбивала в медном чайнике, который нашелся в хозяйстве Жонкелии. В нём очень удобно было орудовать длинной деревянной ложкой, но рука у меня от непривычной работы почти сразу заныла.

Наконец, я добилась нужной консистенции, хотя цветом осталась недовольна - соус получился жёлтым, а не белым. Не помог и яблочный уксус, который я добавляла тоже по каплям, боясь испортить соус, над которым трудилась уже около часа.

Впрочем, цвету лукового салата цвет соуса не помешал. Салат всё равно получался жёлтым, даже с магазинным белоснежным майонезом. Приготовив салат, я занялась питами, и вскоре на окошке остывали положенные в корзину круглые надутые лепешки - хрустящие снаружи, полые внутри.

– Моя курочка, цокотурочка...
– напевала я, начиняя первую питу луковой начинкой.

В медном чайнике, стоявшем на столе, отразилось лицо - искаженное выгнутой поверхностью, длинное, унылое, как у грустной лошади.

Я уронила питу, и она сочно шмякнулась на пол, вывалив на пол луковую начинку.

– Пойду хворост собирать, - раздался за моей спиной скрипучий голос Жонкелии.

Это и в самом деле была она - унылая старуха, отразившаяся в чайнике. Я и не слышала, как она вошла.

– Зачем вы так подкрадываетесь, мамаша?
– я только вздохнула, посмотрев на погибшую питу.

– Не тех ты боишься, - изрекла она трагично и торжественно, и удалилась.

Выбросив курам загубленную питу, я взялась за вторую. Когда булочка была начинена, я приступила к дегустации и откусила большой кусок. Отлично! Просто отлично!.. Особенно для того, кто прошелся по свежему воздуху до деревни и обратно, и очень проголодался. Булочка получилась тонкой, но прекрасно держала начинку, а лук с майонезом был пикантен и ароматен - такая закуска подошла бы и для французского ресторана. Ну, может, не совсем для французского, и не совсем для ресторана, но всё равно очень вкусно.

– Зёрнышки просит, денежки приносит.
– мурлыкала я, наполняя вторую булочку.

Да, Светочка! Это успех! Такие булочки можно и королю подать! Да с этими питами.

В медной поверхности чайника отразилось что-то, что точно не было лицом мамаши Жонкелии - в окно за моей спиной заглянуло нечто странное, похожее на слона со множеством хоботов.

Очередная пита выпала из моих рук и шлепнулась на стол - хорошо, что не на пол!
– а я рывком оглянулась.

Глава 8. Метла - как способ убеждения

Разумеется, в окне никого не было. Не без опаски я снова посмотрела в медную поверхность чайника, но и там не увидела ничего страшнее собственной физиономии.

Что за странные галлюцинации?

Я задумчиво взяла со стола упавшую питу и, жуя на ходу, подошла к окну. Там тоже никого не обнаружилось - да и не могло обнаружиться, потому что окно находилось как раз над мельничным колесом. Чтобы сюда заглянуть, надо либо быть великаном двухметрового роста, либо забраться на колесо. А колесо-то вертится...

Стоп!

Я высунулась в окно по пояс, разглядывая это самое колесо.

Оно не вертелось!..

Если раньше его стопорило за ночь, то сейчас оно остановилось сразу после обеда. Да что это за наказание такое?!.

Позабыв про рекламные питы, я выскочила из дома и подбежала к воде. Колесо застряло намертво, оплетенное водорослями. И как они могли вырасти за несколько часов, люди добрые?

Как назло, на дороге показалась повозка, груженая мешками. Кто-то везет зерно на мельницу, а мельница не работает!..

Я заметалась по двору, потому что на счету была каждая секунда. Схватила нож, едва не свалилась в воду, обрубая толстые мясистые стебли.

Скорее, скорее, Светик!

Обрубив водоросли до половины, я схватилась за лопасти и повисла на колесе, поджав ноги. Оно скрипнуло, медленно двинулось, а потом пошло полным ходом, оборвав остальную траву. Я успела как раз, чтобы встретить очередного клиента, когда он подъезжал к крыльцу.

– Добрый день!
– приветливо поздоровалась я, вытирая мокрые руки передником.
– Вы к нам с пшеничкой или рожью?

– Пшеница, - мрачно ответил крестьянин, останавливая лошадь и спрыгивая с облучка.
– Десять мешков.

– Жаль, что не одиннадцать, - сказала я, с трудом стаскивая с телеги первый мешок.
– От десяти и выше у нас скидка. По полтора грошена за мешок. А так - по два.

Крестьянин насупился и долго что-то прикидывал в уме.

– Мукой заплачу, - сказал он, наконец.
– А если деньгами - то бери по три грошена за два мешка.

– Не пойдет, папашенька, - сказала я ласково.
– Полтора за мешок - только если вы привезли больше десяти мешков. Встречное предложение - заплатите деньгами за семь мешков, по два грошена за каждый, а за остальные - так и быть - возьму мукой.

Мне пришлось подождать ещё пару минут, пока крестьянин кряхтел, пыхтел и потирал лоб, подсчитывая в уме выгоду.

– Деньги - за два мешка, - сказал он.
– Остальное - мукой или зерном.

– За шесть, - начала я торговаться.

– Четыре.

– Папаша, это несерьезно.

– Пять - последнее слово!

– Пять - всё равно, что четыре. Не обманывайте бедную женщину, вы же грошен пополам не разделите.

– Уговорила, шесть.

– Идёт, - согласилась я.

Очень даже неплохо получить деньгами и мукой. И то и другое нам с мамашей Жо точно пригодится.