Мельничиха из Тихого Омута

Но словно в насмешку, раздались шаги на лестнице. Кто-то поднимался по ступеням -медленно, замирая при каждом скрипе. И стоило только представить, как этот кто-то ползет наверх, оставляя противные мокрые следы.

– Пошли вон!
– бешеным шепотом заорала я в темноту.

В коридоре стало тихо, а Жонкелия всхрапнула и сунула кулак под щеку, продолжая сладко спать.

Обливаясь холодным потом, я сидела в постели, вцепившись в край одеяла, а на мельнице было тихо. очень тихо. только вода журчала за окном и методично поскрипывало колесо.

Может, мне всё-таки показалось? Пойти проверить? Но вдруг это воры?..

Ой, Светунь, какие воры? Что у тебя воровать?

А сокровища покойного мужа?..

Чуть не заскулив от страха, я вылезла из постели и на цыпочках подошла к двери, прислушиваясь к тому, что происходило в коридоре.

Тишина.

На всякий случай я переставила к входу лавку. Если кто-нибудь полезет в комнату, хотя бы наделает шуму и не застанет врасплох. Но что-то мне подсказывало, что уснуть я не смогу, пусть больше не слышалось никаких шагов и стуков.

Проторчав у двери довольно долго, я совсем замерзла, но ничуть не успокоилась. Будить Жонкелию или нет?.. Поколебавшись, я забралась обратно в постель, поджала ноги и закуталась в одеяло, набросив его на голову. Если нас с мамашей Жо решили, допустим, поджечь - то спать неразумно. Эх, надо починить дверь! Как можно скорее!

Согревшись, я снова слезла с кровати и побродила по комнате, не зная, что предпринять, и надо ли что-то предпринимать. Помучившись ещё немного, я выглянула в окно -приподняла мешковину, которую мы пристроили наподобие занавески.

До рассвета было далеко, и я видела только черные пятна деревьев, краешек огорода и, если высунуть голову - голубятню... Но вот что странно - в голубятне горел свет. Неровные оранжевые отблески метались по стеклу - будто кто-то ходил по маленькому домику от стены к стене. Окно было приоткрыто, и я ясно разглядела человеческий силуэт.

– Мамашенька!
– я не выдержала и бросилась к Жонкелии, схватив ее за плечо.

– А?!
– она вздрогнула и вскочила, испуганно озираясь.
– Что такое?

– Здесь кто-то есть, - выдала я, продолжая трясти старуху, хотя в этом больше не было необходимости.
– Сначала ходил по дому, а теперь залез в голубятню! Там горит свет!

– Какая ерунда, - выдохнула Жонкелия, но спустила ноги на пол и нашла туфли.

– Сами посмотрите, - я вернулась к окну и высунулась наружу.

В голубятне было темно - вот просто ни искорки.

– Ну и что?
– старуха высунулась следом за мной.
– Где свет?

– Э-э.
– только и промямлила я.

– Ложись лучше спать, - с досадой сказала она и зевнула, отправляясь в постель.

– В голубятне кто-то был, - заупрямилась я.
– Может, и сейчас там сидит.

– Проверь, - ответила старуха, укладываясь и поворачиваясь лицом к стене.

Я проторчала у окна, пока не начало светать, но больше ничего подозрительного не увидела и не услышала. К этому времени собственные страхи стали казаться мне глупыми. Ну кто мог залезть на голубятню, если лестница валяется рядом? В прошлый раз мы с мамашей положили лестницу в траву, рядом с птичьим домиком. Лестница лежала там и сейчас.

Жонкелия похрапывала, а я торопливо оделась, подвязала волосы в хвост пониже затылка, чтобы не мешали, и отправилась на разведку. При свете всё казалось не таким страшным, но я на всякий случай вооружилась шилом, которое отыскала в спальной комнате, на полке.

Заглядывая во все двери, я осмотрела второй этаж, потом спустилась по лестнице, безошибочно определяя, какой ступенькой скрипел ночной гость.

Нет, я не сошла с ума, и это точно были моргелюты. Определенно - моргелюты. Только зачем они полезли в голубятню?..

Возле жерновов, в кладовой и в кухне тоже никого не было. Я с облегчением перевела дух, обнаружив, что мои баррикады из лавок и сундуков надежно подпирали дверь.

Точно - моргелюты, карась их загрызи!

Перепугали до чертиков, водяные проклятые!

Хлеб на окне был съеден до крошки, я взяла доску, чтобы убрать ее, и тут же по ту сторону показалась голова Каппы. Он схватился перепончатыми лапами за подоконник и улыбался во всю ширь рта.

От неожиданности я шарахнулась, уронив доску, и она стукнула меня по ноге.

– Вы что тут устроили ночью?!
– зашипела я, кривясь от боли.
– Мы же договаривались, что вы даже в окна не заглядываете, а вы ходите по всему дому!.. И вокруг мельницы!.. Если вас увидят, со мной будет то же, что с Бриско. И никакого больше хлеба не получите!

Улыбаться моргелют сразу перестал и наморщил лоб, что-то про себя соображая.

– Понятно, что у тебя в голове вода!
– продолжала отчитывать я его.
– Но хоть немного соображать нужно?!

– Мы не нарушали договор, хозяйка, - заверещал Каппа, на всякий случай прикрывая ладонью макушку.

– Тише!
– шикнула я на него, глянув на верх лестницы - не проснулась ли Жонкелия.
– Вы бродили по дому, как стадо бизонов...

– Мы не заходили в дом!

– Ага, не заходили! И в голубятне ночью была я!

– Мы не заходили в голубятню!

Вид у него был разнесчастный, а на втором этаже послышалось старческое покашливание, а потом - привычное уже ворчание.

– Ещё одна подобная выходка, - я понизила голос, - и граф узнает обо всем и отберет у меня мельницу. Тогда пойдете хлебушка у графского мельника просить, а он с вами церемониться не станет. Скажет Чёрному Человеку, и каждый из вас получит по дырке в голове. Серебряной пулей. И жемчужина твоя вывалится. А теперь - скройся!

Водяной успел исчезнуть как раз перед тем, как на верхней ступеньке появилась Жонкелия.

– Ночью спать не давала, - брюзжала она, на ходу повязывая платок, - вскочила в такую рань.

– Приснился плохой сон, - уклончиво ответила я, разглядывая своё лицо в осколок зеркала. Левая скула припухла, но синяка под глазом не было, и выгляделе я вполне себе ничего.
– Ставьте тесто, мамашенька, - сказала я Жонкелии, откладывая зеркало.
– И топите печь. Сегодня мне надо отлучиться. Наверное, на день.