Мелодия распада
Шрифт:
– А его надо вкалывать?
– Ха! Вот ты лопух!
– Да вколол я!
– А чего рука посинела?
– Ой.
– Что “ой”?
– Мимо вены промазал!
– Ну и какой толк, балда, в анестезине, если ты его мимо вены засадил? Вот ты чурбан!
Дело шло к тому, что санитары, кажется, собрались вскрывать Кириа как получалось - на живую. На секунду удалось отключиться, но один из препаратов тут же выкинул разум из небытия. В подсознании закрутилась молитва.
– Ну и что там дальше?
– Я у этой курицы почерк не пойму… руки разрезать или туловище? Или надо еще что-то прокапать?
Внезапно операционную сотряс грохот, дверь
– Кто разрешил, скоты?!
– не своим голосом заорал Рамфоринх. Сотрясаясь всем телом, Кириа повернул голову, насколько позволяли ремни. Пелена слез не позволяла все видеть четко, но и так бросался в глаза болезненный вид Рамфоринха. Сгорбленный и одержимый, тот шел прямо на опешивших санитаров, являя собой ненависть и гнев. Отекшие красные глаза и окрашенные в кровь зубы - сейчас врач обратился в настоящего хищника; рычание отдавалось во всех клетках тела.
– Кто разрешил, скоты, вмешиваться и портить мою работу?! Я просил без меня ничего не делать!
– Да вы же не соображаете… - начал было один из санитаров.
– Все вон!!!
– закричал Рамфоринх нечеловеческим голосом, и оба помощника вылетели из операционной. Он запер дверь и навалился на нее, запирая на все замки, подскочил к Кириа, осмотрел места уколов. Взгляд упал на свалку использованных ампул в кювете. Рамфоринх глухо застонал, прикрывая лицо рукой, из глаз хлынули слезы. Дрожащей рукой он выдернул кляп изо рта Кириа.
– Развяжите меня, - шепотом попросил тот. В ответ врач судорожно всхлипнул.
– Ты отравлен, - проговорил он ослабшим голосом.
– Остается только закончить операцию. Процесс пошел и…
Волна дрожи вернулась в тело. Кулаки сжались, сжались челюсти. Кириа закрыл глаза, открыл глаза.
– Значит, вы меня убьете?
– Да, именно.
– Тогда я хочу, чтобы и вы кое-что знали: я тоже убил вас.
Рамфоринх замер над столом.
– Магноль создает частоты… Они вызывают распад личности. Последние два дня вы не соображали именно из-за этого.
Врач охнул и беспомощно взамахнул руками. Закрыть рот он был уже не в силах.
– За то, что вы так изощренно издевались над пленными…
– Идиот!
– завопил Рамфоринх. Крики тут же превратились в рыдания, и почти сразу - в вой. Он обхватил голову, странно дернулся, а потом закричал вновь.
– Идиот! Ты не меня убил! Ты всех нас убил!
Резкое движение - и бутыльки с полок полетели на пол, звон ударился в уши.
– Всех убил! Обрек!
– кричал врач, разнося операционную.
– Если бы ты был медик!
– Ваше излишнее внимание ко мне сыграло злую шутку, - тихо проговорил Кириа.
– Я понял так, что вы не собирались убивать меня в ближайшее время? В список ваших жертв…
Врач сполз на пол, прямо на осколки. Он уже не вопил, не выл и не кричал, а тихо постанывал, переходя на рыдания и обратно.
– Если бы ты был медик! То подыграл бы мне! Но ты гребаный связист!
– дрожащий Рамфоринх поднялся и медленно приблизился к Кириа.
– Я скалился как идиот, вел себя вызывающе, позволял себе жестокие шутки, да, да, да!!!
Он глубоко вздохнул, Кириа увидел, как врач закрыл глаза, задержал дыхание, а потом спокойно продолжил.
– Девиантное поведение - побочные эффекты камирита. Всего лишь! Побочные! Эффекты! Камирита! Это из-за него я улыбаюсь и могу говорить, из-за него пристаю к людям с непристойностями и обнимаюсь с оторванными частами тела! Из-за него я не лезу в петлю и могу приходить в этот чертов кабинет,
чтобы хоть немного облегчить твою участь!!!Под конец монолога Рамфоринх неизбежно срывался на крик, а потом несколько секунд восстанавливался, и тогда Кириа видел дрожащую спину врача, беспокойные руки, и вновь лилась сбивчивая речь:
– Все думают, что я получаю кайф от работы. Все думают, что я больше всего на свете люблю поторошить людей. О, как же я ненавижу этих ублюдков! Всех до одного! Всех, кто привык смотреть на кровь, убивать, пытать… относиться к безумию, как к работе! Все привыкли. А я дефектный. Я не могу. Один из бывших сокурсников посоветовал камирит. Сказал, что мозги от него выгорают, но становится безразлично, что происходит вокруг. Да, я проживу под ним намного меньше… Но это время хотя бы будет полезно, потому что я не издеваюсь над заключенными в отличии от всех остальных, несмотря на… разговоры! Это все из-за побочного эффекта! Это препарат заставляет меня говорить то, чего я не хочу. Да! Я не смог добыть итариум! Но я сделал последние минуты Энэжи сносными, по крайней мере! Его собирались сунуть в печь. Его засунули бы туда живьем!
Кириа не верил своим ушам.
– Понимаешь? Я жру гребаный камирит, потому что он притупляет все чувства. Мир превращается в кино, врач оперирует смертников, и его не ждет расстрел за сочувствие вражеским элементам! А ты взял и с помощью одного грамма сплава!..
Рамфоринх задохнулся.
– …с помощью одного грамма магноли уничтожил действие препарата. Теперь ты видишь? Вот такой я на самом деле - врач, впадающий в истерику при виде того, что ему приходится делать. Кириа, моя ненаглядная крыса, я ведь и сам бы повесился давно, еще в первый день вскрыл себе вены, если бы не знал… если бы не знал…
Врач уставился на синеющий след неудачной инъекции, и из глаз полились неудержимые слезы.
– Если бы не знал, что эти скоты даже анестезию не могут дать по-человечески!!!
– он обреченно сел на пол и зарычал, впившись в голову когтями. Кириа смотрел не мигая в потолок, уши ловили стенания, но окружающее все больше погружалось в сон. Яд и осознание происходящего уничтожали мозг, клетку за клеткой. Все это время самый страшный человек лагеря берег заключенных от двух коновалов и того, кто мог прийти на его место в случае замены. Самый страшный человек, психику которого Кириа методично уничтожил крохотным прибором.
Трясущиеся руки обшаривали полки, ненужные пузырьки летели на пол, бились, осколки хрустели под тяжелыми сапогами. Еще минута, и Рамфоринх набрал в шприц пять кубиков, которые незамедлительно отправились через иглу в вену. Перевел красные глаза на Кириа.
– Это была смертельная доза, - проговорил он.
– Молись теперь, чтобы я не отбросил коньки раньше тебя! Иначе тобой займутся… мои… ассистенты.
– Я умоляю вас…
– Дорогая моя крыса… Заткнись, ладно?
Врач, всхлипывая и вздрагивая, начал готовить Кириа к его последней операции, осторожно вводя анестезин, обрабатывая места разрезов, перетягивая и ослабляя ремни.
– Умоляю… - Кириа не знал, о чем умоляет, но чувствовал, как в углу его дожидается тьма, протяжно вздыхая холодом, она медленно моргала и цепляла длинным пальцем халат Рамфоринха.
– Не уберег, - бормотал бледнеющий Рамфоринх.
– Думал, скоро конец войне, а там что-нибудь придумаем… Мне ведь даже поговорить тут не с кем. Мало у кого есть высшее образование, вот только у тебя… А с остальными единственное, что можно обсудить - идеологию. Кто бы знал, как мне осточертело разговаривать об идеологии!