Мелодия распада

Белое. Красное. Белое. Красное. В мешанине цветов глаза выхватили сюжет: улыбающийся Рамфоринх целует длинные белые пальцы - дальше кисти руки не было. Но был неровный осколок сплетающихся костей и резвящиеся на заднем плане санитары. Струйка крови стекает по запястью и ныряет в рукав халата. Торжественная костюмированная постановка. Кириа отвернулся, чтобы не увидеть того, что происходит на других фотографиях. И тут же натолкнулся на Рамфоринха, подкравшегося сзади! Пленный шарахнулся, ударившись о стол, дребезжание разлетелось по всему этажу.

– Как можно быть такими чудовищами?!
– взревел он, задыхаясь.

– Чудовищами?
– Рамфоринх театрально схватился за сердце.
– Гений, это просто закон времени! Ты видел, что делают ваши живодеры с нашими ребятами? А мы регулярно получаем фотографии, пленки… Нам их регулярно сбрасывают, чтобы уронить дух тыла, армии - Сельманта разделывает в своих крысячьих лабораториях пленных и высылает цветные карточки их матерям!

– Ложь!

– Да мы ими обмениваемся, словно старые родственники - чтобы и ваша сторона не забывала, что она состоит из плоти и крови, которую можно изувечить!

Улыбка Рамфоринха стала маниакальной, словно он прятал за ней настоящие чувства. Но если эти чувства - ярость, не являются ли они подтверждением жестоких слов? Не может же человек так злиться из-за того, чего не было!

– Ложь! Нет, у нас ничем таким никогда не занимались!

– Да, конечно! Белоснежная нация-совершенство с кристальными душами и намереньями! С чистейшими помыслами полезли на весь мир с огнем и мечом! А ничего, что традицию опытов над людьми мы переняли у ваших ведомственных структур? У ваших белокурых ангелов в погонах?!

Не может быть, чтобы это чудовище говорило правду. Светлая Локри - остров закона, порядка и человечности в океане крови, разлитом союзом трех держав! На его земле не могли, нет… Улыбка хирурга стала вдруг живой, а глаза - нахальными, как минуту назад.

– Да, я знаю, что ты всего лишь связист и брать с тебя нечего!
– хохотнул Рамфоринх, хлопнув Кириа по плечу.
– Сделай лицо чуть проще.

Врач больше не нависал над пленным, орудовал стальными приборами у раковины. Экспрессивно разлетались подкрашенные красным капли, плитка покрывалась новой порцией крапин.

– Да, одних убивают на фронтах, других уничтожают ради извращенного сверхживотного удовольствия… - звон и плеск разносились по комнате, приводя сознание в потрясающую ясность.
– Я же преследую великую цель! Я человек науки, а не живодер! Хотя… ты-то точно мне не поверишь. Мне никто не верит, даже этот новенький идиот со склада. Боится, что я в медикаментозном угаре вместо зуба вырву ему язык, вот и пытается завести на склад диконтин. От него, видишь ли, мозги кипят не на полном огне, а на маленьком…

Врач привинчивал баллоны к инъекционной стойке, монотонно ворчал, и это, как ни странно, заставило Кириа распрямить плечи, но оторвать взгляд от пола уже не оставалось сил.

– Зачем вы привели меня сюда? Убить или просто показать плоды стараний?

– А ты как думаешь?
– Рамфоринх передвинул стойку к операционному столу.
– Ложись!

– Зачем?!
– выкрикнул Кириа, когда вдруг оказался схвачен. Через секунду он лежал на измазанном органикой алтаре. Над головой высилась капельная установка со встроенными баллонами. Так значит, она предназначалась ему.

– Сюрприз.

– Не надо! Не надо, я никому не скажу!
– запаниковал Кириа, но сильный щелчок по носу заставил замолчать и испуганно уставиться на Рамфоринха.

– Конечно, не скажешь! Кто тебе даст разрешение заговорить первым?
– он весело подмигнул, и вновь последовал грубый, но непонятный приказ: - Руку!

Непонятный, потому что Рамфоринх, как и в прошлый раз, не стал дожидаться исполнения, сам схватил за пальцы и выпрямил конечность. Врач поднял иглу капельницы.

– Не советую дергаться. Можешь смертельно пострадать, - он методично пристроил острие, при этом продолжал разглагольствовать.

– На самом деле, мне не терпится уединиться с твоим прибором, но, увы, до того светлого часа еще целый день. Так что позволь убить время подобающим образом.

– Что это?!
– Кириа изо всех сил старался лежать спокойно.

– Яд, разъедающий кости.

– Что?!

– Глюкоза, гений, - Рамфоринх ткнул когтем в лоб лежащему, укладывая приподнятую голову обратно на стол.
– Обыкновенная глюкоза. Спи и радуйся. Сегодня ты - живой человек.

Кириа не заметил, как вырубился и, к счастью, не запомнил сновидений. Зато пробуждение пришлось как раз на разговор, не предназначенный для пленных ушей.

– Вы его всю ночь что ли прокалываете?

– Почти всю. Запишешь пульс, температуру, давление и отведи на площадку. Нечего от работы отлынивать.

– Вы бы поосторожнее. Тиранозавр говорил, что это ихний гений. Типа связист или что-то такое.

– И чем мне это грозит?
– Кириа показалось, что голос Рамфоринха сквозил усталостью. Тем не менее, можно спорить, врач не переставал улыбаться.

– Говаривают, он может из воздуха сделать рацию!

Через полчаса Кириа грубо подняли, сунули под ледяную воду, чтобы быстрее соображал, и погнали обратно - на полигон. Рамфоринха на горизонте не наблюдалось, а на улице царил полдень, в теле разливалась какая-то забытая живость. Вместо скальпеля в сердце пленному были подарены часы глубочайшего сна и пара баллонов глюкозы. На смену тяжелейшей ночи спешил яркий день с ложным чувством безопасности. Кириа был счастлив оказаться среди своих. Правда, как только он увидел Летчика, то тут же вспомнил и о Энэжи.

К стыду, он понял, что совершенно позабыл обо всем, беспокоясь за собственную шкуру. Пленные смотрели на него, как на гостя с того света, совершенно круглыми глазами. Даже замерли на миг, чтобы убедиться - да, Кириа возвращается из ночного путешествия в медблок. Прогремел выстрел в землю, и они тут же занялись своими делами.

– Сегодня утром увели, - сказал Летчик сквозь зубы.
– А по мне - и вовремя! Ребята уже на пределе, готовы были сами придушить!

Кириа явственно ощущал сползающие по вискам капли пота и напряжение внутри головы - он пытался сосредоточиться на судьбе Энэжи - человека, случайно попавшего в договор между ним и самой страшной персоной лагеря. Куда его увели? К Рамфоринху? Было бы здорово, если бы тот сам придумал, как сделать спасительные инъекции… правда, с тем же успехом врач мог забрать Энэжи и с более “научными” целями. Не получилось ли так, что Кириа подставил и без того страдающего человека?

– Не грусти, малыш!
– пробубнил Летчик.
– Кончились его мучения. Наверняка переплавили на “Риджин”!

Кириа вздрогнул - знакомое слово, сказанное с такой ненавистью, нагоняло поток разноименных эмоций. Рамфоринх как-то заикался о “Риджин”, но ничего не объяснил толком, сменил тему.

– На что переплавили?

– Есть такая легенда, миф даже. Древний классический миф о мертвой армии, которая восстала против своего правителя*. Большего, правда, я не знаю.

Кириа ждал до самой ночи, но Энэжи так и не вернулся. Врач разорвал их договор, взял плеер, созданный в самом аду, среди кошмара и страданий, а взамен убил человека, которого обязался спасти. Или позволил убить - велика ли разница? Кириа уставился невидящими глазами в потолок, сжимая и разжимая кулаки. Он был так зол, что даже не испытывал холод. Слишком дорого ему дался крохотный прибор, рожденный в крематории. Решительно закрыв глаза, Кириа постарался расслабиться.