Мемуары бабы Яги

Тут вдруг воды на озере будто вскипели, рябь по воде пошла, волны поднялись и из воды, блистая перламутровыми латами, вышел высокий статный красавец с белокурыми кудрями, в бирюзовых одеждах обтягивающих сильные мускулы.

— Вот ведь, вырядился! — недовольно фыркнул Кощей и наполнил свой бокал. — Чего сегодня происходит-то вообще? Все на себя не похожи, красуются, будто мы не знаем какие они на самом деле.

— Цыц! — прикрикнула на Кощея Яга. — Не порть праздник, оглоед! Сам-то нарядился, а другим чего, нельзя что ли? Больше веку не виделись, дай хоть покрасоваться! Я вот не пойму, ты чего недовольный-то такой, всё ещё голодный что ль? Так я сейчас мигом Нафаню кликну, чтобы принёс всё, что твоей душе угодно.

— Не хочу ничего, настроения нет. — сердито ответил Кощей и отвернулся.

— Вот ты вредный какой! Да станцую я с тобой, станцую, уговорил! — недовольно бросила Яга и отвернулась от Кощея.

Вася с Таней удивлённо переглянулись. Иван пожал Кощею руку.

Тем временем, Водяной в окружении молодых красавиц в бело-голубых одеждах с веночками на головах, вышел в центр поляны. Русалки звонко запели песню и закружили хоровод, ловко притопывая босыми ногами, не скрывая радости от своего превращения.

Кузьма возлежал на своей подушке, с интересом наблюдая за происходящим и помахивая в такт песне кувшинкой.

Глядя на это, Горыныч недовольно засопел и всхлипнул, обращаясь к Яге:

— А нас чего в добра молодца не перекинули?

— Мы бы сейчас тоже…

— Ещё бы как, все бы ахнули!

— Ага, точно бы ахнули! — съехидничала Яга. — Добрый молодец о трёх головах! Ты бы сам себя увидел и испугался, на кой тебе такой сюрприз?

Все три головы одновременно всхлипнули, приложив к глазам платочки.

— Изде-е-ва-а-етесь… — прорыдала первая голова.

— А мы бы тоже могли, хоть на денёк счастливыми ста-а-ть! — взвыла вторая.

— И хоровод води-и-ить… — разрыдалась третья.

Таня еле сдержала хохот, представив себе живописную картину молодца о трёх головах. Она прижалась к Горынычу и погладила его по крылу.

— Ты и так у нас замечательный! Самый-самый лучший! А затейник какой, такие фейерверки пускал — никто так не может, только ты! — успокаивала она Горыныча. — Я с тобой и так в хоровод пойду!

— Правда? — на Татьяну уставились три пары заплаканных несчастных глаз.

— Правда! — улыбнулась Татьяна. — Только не плачь, пожалуйста! — сказала она и вытерла слезинку, катящуюся по зелёной мордочке.

А в это время на полянке русалки уже пустились в весёлый пляс.

Кузьма сначала притопывал лапой в такт ритму, потом не выдержал, отбросил кувшинку и кинулся в середину круга, лихо отплясывая с русалками.

Какое тут началось веселье!

Глава III

Глава III

Музыка звучала над лесом поднимаясь всё выше и выше, неслась над кронами деревьев ввысь, за пределы облаков к самим звёздам.

Невидимый оркестр играл заводные мелодии, усидеть на месте, не пустившись в пляс было делом крайне сложным. Земля содрогалась от топота тысяч ног, лап, хвостов и хвостиков.

Лесные феечки кружились в воздушном танце, рассыпая вокруг себя золотые искры. Лесовички звонко подпевали, подпрыгивая на месте от возбуждения.

Русалки кружились в хороводе всё быстрее и быстрее, превратившись в сплошную цветную радугу. Кузьма лихо отплясывал вместе с ними — он так высоко задирал лапы и вилял бёдрами, выкидывая такие коленца, будто танцевал канкан.

А в середине хоровода, в свете полной луны, блистая перламутровыми латами, расплывшись в довольной улыбке — стоял царь озёр и рек Водяной.

Горыныч так отчаянно махал хвостом, постукивая им в такт музыке, что нечаянно сбил с ног старую кикимору, отправившуюся за кувшинчиком медовухи, и снёс семейство лесовичков, возвращавшихся к столу после первого полёта. Но, кажется, никто не обратил на это ни малейшего внимания, все взгляды были прикованы к кругу танцующих.

— Не можем больше! Сил никаких нет сидеть на месте — лапы так и просятся в пляс! Потанцуй с нами, Танюша, окажи милость, пожалуйста! — взмолился Горыныч.

— Ой! — вспыхнула Татьяна. — Так я же так не умею! — она умоляюще посмотрела на Горыныча, надеясь, что он передумает.

Все три головы, склонились к ней, расплывшись в самой довольной улыбке:

— Мы научим!

— Это совсем не сложно!

— Совершенно не сложно! — подтвердила третья голова, выпустив по обыкновению струйку дыма.

Таня умоляюще посмотрела на Ягу.

Та приглашающим жестом указала на круг танцующих.

— Иди, Танюша. Не бойся, Горыныч — галантный кавалер и отличный танцор, просто доверься.

Горыныч вежливо подал ей огромную зелёную лапу и увлёк за собой в круг. Таня глубоко вздохнула и зажмурилась.

Хоровод на секунду разомкнулся, принимая руки Татьяны и лапы Горыныча, и закружился снова. Быстрее, быстрее, ещё быстрее. Тане показалось, что она уже не касается ногами земли, и вот-вот взлетит. Русалки хихикали, всё ускоряя темп.

Таня открыла глаза — всё слилось в одну цветную ленту. Горячие лапы Горыныча держали крепко. Мимо пронеслась пушистая белая кисточка хвоста кота. Смех и довольное урчание Горыныча заглушали музыку. Таня посмотрела под ноги, и чуть не взвизгнула.

Они кружились высоко над лесной опушкой, под их ногами сияло серебристыми водами круглое блюдечко озера, кроны вековых сосен казались совсем крошечными, а в синем бархате неба, царила огромная золотая королева луна.

Танцоры так легко парили над землёй, что Татьяна задохнулась от восторга. Горыныч смотрел на неё с нескрываемым обожанием и улыбался, а она улыбалась ему в ответ.

На краю поляны, запыхавшись от долгого и быстрого бега, держа в передних лапах хрустальную вазочку с пыльцовым мёдом, растерянно стоял Серый. От воздушного хоровода, поднятого на огромную высоту крыльями Горыныча, невозможно было отвести взор. И среди этой радуги кружилась Татьяна. Волк чуть не взвыл с досады, понуро повесил хвост, и поплёлся к столу.

— Уволок. — констатировал он, поставив перед Ягой мёд, и расстроено плюхнулся на землю. — Я не успел, я хотел с ней в хоровод, а тут этот зелёный, с крыльями своими…

— Серенький, ну что ты! — встрепенулась Яга, с трудом оторвавшись от яркого зрелища, и погладила лобастую голову. — Ну, будет тебе! Ещё потанцуешь с Танечкой, ведь она тебя тоже любит.

— Правда? — он взглянул на Ягу блестящими от непролитых слёз глазами. — Я тут за мёдом, а они, а там… А я тут… Всё пропало! — заскулил Серый, уронив морду на стол.