Мемуары бабы Яги

— А этот, можно? — спросила Таня, указывая на приглянувшийся наряд.

— Нужно! — смеясь ответила Василиса. — А ведь и вправду, сёстры мы с тобой, ведь этот сарафан и мой любимый, напоминает звёздное небо. Так ведь?

— Так! — ответила Таня и улыбнулась.

Василиса, как заправский стилист нарядила Татьяну, застегнула крошечные пуговки, потуже затянула ленты золочёные, разгладила юбку пышную, да усадила её перед зеркалом — вплетать в косу ленту золотую с каменьями разноцветными.

Таня смотрелась в отражение, и не могла поверить, что это она.

Нет, наряд её вовсе не смущал, ей было в нём удивительно комфортно и спокойно. Как дорогое вечернее платье, только ещё лучше. И волосы заплетённые в косу умелой рукой Василисы, тоже не стесняли. Просто в отражение на неё смотрела совсем другая женщина, не та, что ещё буквально вчера неслась к себе в офис по лестницам едва дыша, не та, что своей неповоротливостью сшибла дорогущую вазу в кабинете начальницы. Нет, та женщина осталась в прошлом, сейчас же на Таню смотрела молодая, уверенная в себе, красивая девица, с яркими глазами, полными весёлого смеха, нежным румянцем и улыбчивыми губами.

— Спасибо, Васенька! — прошептала Таня. — Спасибо, вы с Ягусей сотворили настоящее чудо. У меня даже глаза стали совсем другими.

Василиса обняла Татьяну, немного отстранилась и улыбаясь, заглянула в её глаза.

— Глаза — зеркало души, Танюша. Когда в них плещутся океаны боли — это отражается не только на лице, но и на всём облике — запомни это. А когда сердце ликует, то и глаза искрятся радостью, и румянец становится ярче. Ну, теперь моя очередь наряжаться! Страсть, как люблю это занятие!

Трижды хлопнув в ладоши, закружившись быстро-быстро, Василиса появилась перед Татьяной в своём наряде.

Алый сарафан, шитый золотом и жемчугами, белоснежная рубашка с пышными рукавами, расшитыми драгоценными каменьями, кокошник со шлейфом нежным до пола ниспадающим, на ножках сапожки красные мягкой кожи.

Татьяна ахнула и посмотрела на свои босые ноги.

— О-ой! — фыркнула она. — А вот с обувью… У меня же только кроссовки! — воскликнула Татьяна и захохотала. — Надеюсь хрустальных туфелек у тебя в запасах нет?

— Нет! — рассмеялась Василиса. — Это же из другой сказки! Но если хочешь…

— Нет, нет, нет! Не хочу! Ещё потеряю! — замахала руками Таня.

В двери скромно постучали.

На пороге стоял домовой, держа в руках сапожки сафьяновые, расписные.

— Я вот тут услышал… — скромно начал он. — Примерь, Танюша. Должны быть впору.

— Это ты славно придумал, дедушка! — кинулась обнимать домового Василиса.

Таня аккуратно примерила сапожок. Он был не просто впору, а удивительно по ножке, словно вторая кожа. Татьяна тут же надела второй и подбежала к зеркалу кружиться.

— Как удобно! А какие красивые! У меня никогда таких не было. Нафанечка, дорогой мой дедушка, спасибо тебе, спасибо от всего сердца. Это настоящее волшебство! — восторгалась Таня.

— Это не волшебство, — поправила Василиса, — это мастерство и золотые руки нашего дедушки!

Домовой покраснел, застеснялся объятий и поцелуев.

— Ну, будет вам, девоньки… — смущённо прошептал домовой. — Пора нам, заждались уже поди… Спускайтесь, красавицы мои, уже не терпится сопроводить вас к столам праздничным. Жду вас внизу.

Нафаня торопливо сбежал по лестнице.

Таня с Василисой посмотрели друг на друга и обнялись на радостях.

— Пойдём, сестричка, прав дедушка, заждались нас уже! — молвила Василиса, взяла Татьяну за руку и повела за собой.

Часть 3 Глава I

Часть III

' То не бой гремит, не мечи стучат,

Пиво с мёдом пьют — кубками звенят.

За большим столом собрался народ

Празднуют, ликуют — пир горой идёт.'

— Не-е, ну кто так пишет-то?! «Ой ты гой еси»! Некузяво это, непоэтично! — фыркнул кот раздражённо. — Переписывай давай, чтобы красиво было, образно. Пир же! Тоже мне, великий и трагический. А скажи-ка мне, друг любезный, — кот ехидно прищурился, — «Слово о полку Игореве», случайно, не твоих перьев дело?

— Нет! — раздражённо каркнул ворон и недовольно нахохлился. — А как надо-то?

— А… А и не знаю я как надо! — кот деловито пожал плечами и махнул пушистой кистью хвоста. — Ты же у нас мудрый, вот и ломай голову, а я… Я в хоровод пошёл, меня русалки заждались. — промурлыкал Кузьма, мечтательно прикрыв глаза. — В общем, некогда мне.

Глава I

Василиса крепко держала Таню за руку, уверенно ведя её за собой к самому центру пиршественных столов. Тане впору было зажмуриться — голова шла кругом от столь разношёрстного, в прямом и переносном смысле, сборища. Но любопытство взяло вверх, и она украдкой разглядывала пирующих.

Никогда ещё в своей жизни она не видела столь пышного приёма, такого количества разнообразных гостей, ярких красок невиданных нарядов, накрытых столов и разных яств.

На большой лесной поляне, вблизи самого озера, на манер военного каре, или как говорят в народе буквой «П», были расставлены огромные ряды столов. Одни были выше, другие ниже, а те, что спускались к воде — казались совсем плоскими, без ножек — для удобства водного народа.

Чего там только не было: и стерлядка тушёная, осетрина копчёная, ушица душистая, кабанчики жареные на вертелах. Пироги, караваи, дары лесные — ягоды да грибы, травы ароматные, фрукты заморские. Угощения на любой вкус. Среди полчища столов, красовался самый огромный, самый пышный по убранству — с лебедями на золотых блюдах, огромными рыбинами на серебряных подносах, с молочными поросятами на медных. Диковинными кувшинами украшенными драгоценными камнями, изумрудными кубками в золотой оправе…

Нет, конечно, Таня убеждала себя, что она в сказке, а там, то есть здесь, как известно — всё может быть… Но! Ведь всё равно кто-то должен был всё это готовить, накрывать, расставлять. Да и Аглая сетовала, что не хватает ей волшебной палочки… Так как же тогда?

Таня перевела взгляд на домового — неужели он один так расстарался? Нафаня шёл впереди, чинно раскланиваясь гостям направо и налево. Даже раскраснелся, ловя восторженные взгляды.

Во главе стола, словно царица на троне, восседала невероятной красоты высокая, статная, рыжеволосая женщина в золотых одеждах. По правую руку от неё, сверкая тёмными, как ночь глазами, сидел мужчина. Он был высок, худ, жилист. Хищные черты его лица — острый подбородок, крючковатый нос — напоминали ястреба. Золотая корона, антрацитовый плащ подбитый алым мехом, массивная золотая цепь на груди, лишь подчёркивали образ хищника.