Меня зовут Шон
Шрифт:
— Я знаю. Спасибо. — Остаток пути мы проделали в спокойном молчании.
Я прокручивала в голове возможные варианты, и ни один из них мне не нравился.
«Стиплтопс» — вернее, то, что от него осталось, — оказался довольно большим современным домом неподалеку от Чичестера. Не родовое гнездо — новодел с безвкусными воротными столбами, некогда увенчанными каменными орлами. Наверное, когда-то в нем было не меньше десятка спален, но теперь дом лежал в руинах. Внешняя ограда сада местами осыпалась, и закрывавший бреши
— Ворота закрыты, — констатировал доктор Холт, оглядывая массивные чугунные створки, обветшавшие настолько, что от висячего замка на них едва ли был хоть какой-то толк. — Нам не войти.
Я выразительно посмотрела на него, открыла дверцу джипа, вышла и перешагнула через осевший забор. Он неохотно последовал за мной.
— К вашему сведению: нарушение границ частной собственности противозаконно.
— Да здесь же никого нет! — воскликнула я, и это была чистая правда. — Расслабьтесь для разнообразия!
— Должен сказать, я на однообразие жизни не жалуюсь, — проворчал он, неловко перелезая следом.
Я не смогла сдержать улыбку, но постаралась поскорее придать лицу серьезный вид. В самом деле, что тут смешного?
Теперь можно было рассмотреть остатки особняка получше. Красный кирпич, почти полностью разломанные деревянные рамы в арочных окнах (мне все еще было грустно, что в нашем доме Ник заменил их более высокотехнологичными версиями).
— Что здесь произошло?
Дул пронизывающий ветер, и я поплотнее завернулась в куртку.
— Не знаю, — доктору Холту тоже было не по себе. — Раз уж мы все равно нарушаем закон, наверное, стоит оглядеться.
Ответ стал очевиден, когда мы подошли поближе. Внутренности дома были черны, как низ печки у меня на кухне.
— Пожар.
— Да, похоже на то, — он достал телефон и поднял его, будто друид, призывающий дождь. — Связь не ловит.
В этот момент к нам подскочил маленький шумный терьер и принялся с лаем кружиться у моих ног. Я вспомнила невесть куда запропастившегося беднягу Поппета.
— Альфи! Глупышка… Ко мне!
К нам, тяжело дыша, подбежала женщина. На лице ее застыло то же выражение неловкости за свою собаку, которое я замечала и за собой.
— Простите…
Собачница. Она была в жилете и удобных ботинках, вероятно купленных по объявлению в «Радио Таймс». Она поочередно смотрела то на меня, то на доктора.
— Вы ведь не возражаете? В наших местах собаку больше негде выгулять.
Мы с доктором Холтом переглянулись. Должно быть, она решила, что мы здесь по какому-то официальному делу, раз так внимательно изучаем дом. Я быстро сориентировалась:
— Ничего страшного. Вы не поможете нам кое-что выяснить? Мы думаем над застройкой этого участка, но информация о нем очень обрывочная. Что тут произошло? Пожар?
На ее лице тут же появилось выражение заядлой сплетницы.
— Ой, такой ужас! Я тогда совсем молодая
была, только замуж вышла. Бедный малыш! — Она заметила выражения наших лиц. — Вы не знали? В общем, в доме был пожар. Родители и маленький мальчик — ему всего восемь было — погибли. Участок после этого продали какой-то компании, которая собиралась построить новый дом, да так и не собралась. Наверное, из-за мрачной истории.Я кивнула, словно все это мне было хорошо известно:
— Разумеется. Там же еще и дочь была?
Ее лицо помрачнело.
— Говорили, что это из-за нее и могло случиться. То есть это просто странно, что она тогда не спала и гуляла с собаками. В два часа ночи! Потом, о ее матери ходили разговоры. Она была очень строга к девочке. Все угрожала отправить ее в закрытую школу, не разрешала заводить друзей, хобби — ничего. Но я уверена, это был просто несчастный случай.
— Элинор — так ее звали? — уточнил доктор Холт.
— Кажется, да. Всего шестнадцать — просто невероятно, чтобы в ее возрасте девочка могла сотворить такое, верно? Думаю, это все вранье. Она пыталась вернуться в дом, помочь им. Даже сама в больницу попала на несколько недель. Говорили, что у нее было что-то вроде срыва и она угодила в дурку… Или как их там теперь принято называть? Я всегда считала, что она тут ни при чем. Только не после всего этого. Надеюсь, вас не отпугнет такая мрачная история? Жаль, что это место столько лет пустует.
— Нет, конечно, — сказала я, вживаясь в роль практичной деловой женщины, вроде тех, что мелькают в бизнес-телешоу. — Прекрасное место для нового жилья. Большое вам спасибо.
Собачница пошла своей дорогой, похоже, наполовину сожалея о том, что разговорилась, наполовину раздуваясь от осознания собственной важности. Я представила себе, как она вернется домой и расскажет мужу, что кто-то наконец собрался застроить старый участок Тредвеев. Получается, семья Норы, включая младшего брата, погибла при пожаре. В живых остались только она и собаки. Я вспомнила, как она говорила о собаках при нашей первой встрече: «Они такие бесхитростные. Не то что люди».
Доктор Холт, похоже, встревожился не меньше меня.
— Что дальше? — спросила я.
— Я…
— Э-гей! собачница вернулась прежде, чем он успел ответить. — Не хотела перебивать. Просто вспомнила — вообще-то мать не умерла. Думали — не жилец, но выкарабкалась. В богадельне она. В «Тополях», это на другом конце города, — она снова посмотрела на нас с таким доверием, какого мне самой, наверное, никогда больше не испытать. — Но вы, должно быть, и так это знаете, если купили этот участок?
Элинор
— Ну, я пришла. Расскажешь, что тебе известно?
Квартира Джеймса Конвея была такой запущенной и убогой, что мне не хотелось ни к чему прикасаться. Я стояла перед допотопным газовым камином, стараясь не задеть курткой покрытую слоем вековой грязи полку. На ней красовались старомодные дорожные часы и несколько черно-белых фотографий суровой пожилой супружеской пары с лопоухим мальчишкой. Я знала, что Конвей жил в старой квартире матери. Ремонта жилище не видело, похоже, с середины семидесятых.