Мерцание золотых огней

– Я не в том смысле!
– с мучительным вздохом сказал Лав рентьев. Если там рана, её нужно обработать. Ты почему такая дикая? Я врач, хирург, черт побери, я видел тысячи, миллионы голых женщин, потому что в одежде никто под нож не ложится! Всяких - молодых и старых, красивых и не очень, знаменитых ар тисток, жен больших начальников и проституток! И все они дове ряли мне! Если ты думаешь, что ростовские женщины по-другому устроены, могу тебя заверить - нет! Встань, пожалуйста, встань, только осторожно, у тебя сильный ушиб, постарайся не нагружать больную ногу.

Юля нехотя подчинилась.

Он ловко стащил с неё трусики, так же легко и бережно об работал небольшую ссадину, потом заклеил специальным пластырем, забинтовал, и уселся на ковер, глядя на неё с улыбкой.

– Все?
– спросила Юля.

– Все. Посмотри, как ты теперь выглядишь. Мне нравится. Юля бросила взгляд на больную ногу и решила, что врач он

хороший. Все сделал аккуратно и совсем не больно было. А Вадим увидел вдруг перед собой нежную смуглую кожу красивых длинных ног и, неожиданно для себя, потянулся, поцеловал её чуть пониже марлевой повязки. Юля вспомнила, что она стоит голая, испуганно прикрылась.

– Вы же обещали!

– Извини, нечаянно получилось. У тебя великолепные ноги, - он улыбнулся, виновато развел руками.Просто нельзя было их не поцеловать.

– Это мои ноги!
– крикнула Юля.
– И никто не дал вам права приставать ко мне!
– она схватила с дивана куртку, опоясала её воротник вокруг пояса.

– Я же сказал: извини, - Лаврентьев поднялся с пола.
– Не буду тебя смущать, одевайся и уходи.

– Куда?..
– тихо спросила Юля.

Не ему задала вопрос, а сама себя спросила, но почему-то - вслух.

Он шагнул к двери, намереваясь подождать на кухне, пока она будет одеваться, но тихий вопрос остановил его.

"Что все это значит?
– подумал Вадим.
– Ей, действительно, негде ночевать? Или решила заработать на новые джинсы? Или не хочет возвращаться к своему сутенеру, он же злой сейчас?.. А в качестве платы за ночлег предложит себя? Черт возьми, я же сов сем ничего не знаю о ней..." - он с любопытством посмотрел на девушку. Не как на пациентку, не как на смуглую длинноногую кра

савицу, а как на проблему, неожиданно возникшую перед ним. Нет,

проблем ему не нужно. Пусть уходит. А если у неё нет денег, он

даст. Как говорится, компенсирует материальный урон.

– Тебе некуда идти?

– Некуда...
– пробормотала она, опуская голову.
– И надеть нечего... Только, пожалуйста, не думайте, что я готова на все. Просто... я бы вам потом отдала деньги за ночлег.

Вадим посмотрел на разодранные, заскорузлые джинсы, окро вавленные трусики - в этом, действительно, не разгуляешься по ночному морозу. Да и куртка была порвана.

– Потом - это когда?
– спросил он.

– Когда найду свою мать.

– Так ты приехала в Москву на поиски матери?

– Ну да. Только я адрес её не знаю. Пришла в фирму, где она работает, а меня туда не пускают, говорят, что мать уехала за границу, вернется через месяц. Прямо не знаю теперь, что де лать...
– Юля вспомнила мрачное здание на Сретенке, где и лю дей-то почти не бывает, и не стала говорить, в какой фирме ра ботает её мать. Зачем это врачу?

– А что за фирма?
– спросил Лаврентьев.
– Чем занимается?

– Да откуда я знаю? Раньше называлась "Фермопил"... Мать давно уже развелась с отцом, хотела, чтобы я к ней в Москву пе реехала, но я же могла отца бросить... А когда он умер, я поду мала, и приехала.

– Да-а...
– пробормотал Вадим, чувствуя, что от этой проб лемы легко не избавишься.
– Юля, а этот... твой знакомый, или кто он тебе...

– Вася Колготин? Да просто грязный подонок!
– с ненавистью сказала Юля.
– Привязался ко мне на вокзале, ну я и остановилась у него... А больше негде было...

– Но у него, похоже, какие-то права на тебя?

– Никаких у него прав нету. Как понял, что у меня мать большой начальник, так и сказал: пока живи, а когда найдешь её, заплатишь мне за все. Я согласилась. А теперь он узнал, что ма тери нет в Москве, разозлился и вздумал заставить меня прости туцией на вокзале заниматься, а деньги ему приносить, расплачи ваться за то, что жила в его квартире. Да только я никогда не пойду на это. Так ему и сказала. А он стал орать, бить меня, и побежала и... попала под вашу машину.

– Понятно, - Лаврентьев не знал, что сказать. Как посту пить. Он не привык, чтобы его стесняли в собственной квартире, может быть, из-за этого и не женился на Люде. А тут вообще ка кой-то странный случай...
– Ну а дальше ты что собираешься де лать?

– Найду мать.

– А если не найдешь? Вернешься в Ростов?

– Нет. Мой дом спалили бандиты.

Вадим растерянно пожал плечами: час от часу не легче! Но в конце-концов, он не бюро добрых услуг, а квартира его - не бо гадельня. На одну ночь... хорошо. В такой одежде и вправду на улицу не выгонишь.

– А если я попрошу заплатить мне сейчас, сегодня ночью?
– просто так спросил он.

– Тогда я уйду. На вокзале переночую, - Юля решительно взя ла с дивана свои изодранные, окровавленные джинсы, спрятала в них трусики.

Лаврентьев брезгливо поморщился. Скрывать красивые ноги со смуглой, нежной коже под таким грязным рваньем? Надевать за черствевшее от крови белье? Можно ли такое позволить беспомощ ной девчонке?!

– Хорошо, - сказал он, - хорошо. Но только на одну ночь. Устроишься здесь, на диване, а я пойду в спальню. Утром уйдешь

– и все. Мне твои проблемы ни к чему.

– Спасибо...

– Но вначале тебе нужно помыться и что-то надеть... Черт! Повязку мочить не желательно. Ты можешь сама разобраться в этом? Губкой обтереться, что ли...

– Конечно!

– Тогда - иди в ванную. Джинсы я тебе завтра дам свои. Внизу подогнешь чуть, вверху пояс потуже затянешь, будет в са мый раз. На ночь возьмешь мвою фланелевую рубашку и халат. А вот...
– он бросил взгляд на белый край трусиков, торчащий из джинсов.
– У меня такого фасона нет.