Мерецков. Мерцающий луч славы

–  Но прежде крепость льда на озере мы проверили танком и убедились, что его толщина приличная - выдержит все нагрузки!
– пояснил Кирилл Афанасьевич.

А дальше всё шло, как по накатанной полосе. Войска Волховского фронта, левым крылом наступая на Лугу и частью сил на Шимак, к 30 января отбросили немцев на полсотни километров от Новгорода, а войска правого крыла фронта совместно с войсками 67-й армии генерала Свиридова 1 февраля глубоко охватили с севера вражеские войска, пытавшиеся удержать город. 12 февраля Луга была освобождена.

–  Улов у нас небольшой, и всё же...
– не договорил Мерецков.

Начальник штаба Шарохин поднял глаза.

–  Вы имеете в виду потери немцев?

–  Да, нам удалось разгромить восемь пехотных и одну танковую дивизию и нанести тяжёлое поражение четырём немецким дивизиям. Это показали пленные немецкие офицеры, двое из них - штабные крысы. Уж им-то доподлинно известно, какие потери они понесли на этом направлении.

Месяц длилась Новгородско-Лужская операция, и всё это время Мерецков не знал настоящего отдыха. Днём и ночью он руководил боями, спал урывками. Зато победа окрылила его, и когда 27 января Ленинград салютовал в её честь, Кирилл Афанасьевич чувствовал себя именинником.

Итак, «Северный вал» был разрушен в короткий срок, а через неделю, в феврале, Ставка расформировала Волховский фронт. «Что теперь будет, куда меня направят?
– невольно подумал Мерецков, когда прочёл телеграмму из Генштаба.
– Мне бы хотелось повоевать на западе, там Красной Армии предстоят крупные операции, и я бы мог сказать своё слово...»

С этими мыслями рано утром Кирилл Афанасьевич вылетел в Ставку. Февраль 1944 года в Москве был снежным, хотя нередко по утрам бывали чувствительные морозы. И всё же в столице было теплее, чем на севере в районе Волхова. Когда «Дуглас» Мерецкова шёл на посадку, над аэродромом повалил снег, видимость резко ухудшилась. С большим трудом, но лётчик посадил самолёт.

–  Вы?
– удивился генерал Поскрёбышев, увидев в дверях Мерецкова.
– Я только что звонил на аэродром, его из-за плохой погоды закрыли: пурга разгулялась.

Из кабинета Сталина вышел маршал Ворошилов. Заметив Мерецкова, он заулыбался. Оказывается, он тоже недавно прилетел из Ленинграда, там такая же пурга, все улицы замело снегом, его едва успевают убирать. Но город как бы воскрес, живёт, дышит.

–  Проходи, кто там?
– раздался голос вождя, и Мерецков поспешил в кабинет.

Сталин порывисто встал из-за стола и шагнул ему навстречу.

–  Ну, чем порадуете?
– Верховный был необычайно весел, улыбался в усы.
– Так я слушаю вас! Кстати, - спохватился вождь, - вы получили у товарища Калинина второй орден Суворова?

–  Ещё в прошлый раз, когда сюда приезжал. Спасибо, Иосиф Виссарионович.

Мерецков не знал, с чего начать разговор с Верховным. Тот зажёг свою традиционную трубку и несколько раз затянулся.

–  Я хотел бы доложить вам свою просьбу, - сказал Мерецков.

–  Просьбу?
– усмехнулся Сталин.
– Обычно вы начинали с доклада о ситуации на фронте.

–  Но фронт ликвидируется?
– не сдержался Кирилл Афанасьевич.
– Его войска я должен передать Ленинградскому фронту?

–  Что у вас за просьба?
– прервал его Сталин, не вникая в суть сказанного Мерецковым.

–  Просьба одна, товарищ Сталин: пошлите меня в Белоруссию воевать!

Дверь приоткрылась, и на пороге появился Молотов. Поздоровавшись с Мерецковым, он прошёл к столу и сел рядом с вождём. А Сталин, покуривая трубку, вскинул глаза на Кирилла Афанасьевича.

–  Хотите повоевать на западном направлении?
– спросил он.
– Не получится! Ваша стихия - север, там вы чувствуете себя как рыба в воде. Всё вам там знакомо, у вас большой опыт ведения наступательных операций в сложных условиях лесисто-болотистой местности. Поэтому Ставка назначила вас командующим Карельским фронтом. Другого посылать на север нет смысла, он лишён всего того, что имеете вы, а учить его нет времени. Так что вам и карты в руки.

«Против таких доводов возражать было трудно, - писал позднее Кирилл Афанасьевич.
– Далее Ставка сформулировала в общих чертах стоявшую перед Карельским фронтом задачу: за летне-осеннюю кампанию 1944 года освободить Карелию и очистить от немецко-фашистских войск Петсамскую (Печенгскую) область в ходе широких наступательных действий».

Потом разговор зашёл о Финляндии. Сталин сказал, что разгром немцев под Ленинградом и Новгородом резко отразился на настроениях финского правительства и оно запросило Советский Союз, на каких условиях Финляндия может выйти из войны. Молотов довёл до их сведения наши требования.

–  Какие это условия?
– спросил Мерецков.

Молотов перечислил их: разрыв отношений с Германией, интернирование с её территории немецких войск и отвод войск финнов к границам 1940 года.

–  Это основные наши требования, - пояснил Сталин, - деталями займёмся позже. Так что при планировании операций особое внимание уделите северному участку фронта, где находятся лишь немецкие войска.

–  Ясно, товарищ Сталин, - отозвался Мерецков, делая пометки в своём рабочем блокноте.

–  У меня недавно был маршал Ворошилов, - продолжал с лёгкой иронией Верховный.
– Он поведал мне забавную историю. Когда в прошлом году зимой шли тяжёлые бои в районе станции Мга, вы находились с Ворошиловым на командном пункте дивизии, которая вклинилась в расположение вражеских войск. В это время немцы высадили десант автоматчиков, и те окружили КП, Но вас и Ворошилова выручил из беды командир танкового взвода лейтенант Владимир Мерецков. Это ваш сын?

–  Мой, товарищ Сталин.
– Мерецков отчего-то заметно покраснел.
– В начале войны, когда меня арестовали по ложному обвинению, сыну исполнилось восемнадцать лет, и он попросил военкома отправить его на фронт, а тот послал его учиться на танкиста.

–  Отчаянный ваш сын, его бы не грешно и наградить за смелость.

–  Я слышал, что на фронте находится и ваша жена, Кирилл Афанасьевич, не так ли?
– спросил Молотов.

–  Истина, Вячеслав Михайлович. Моя жена Евдокия Петровна - работник Санитарного управления фронта, она вместе с другими медработниками отвечала за лечение раненых, их обеспечение и отправку вновь на фронт.

–  А почему мне не доложили, когда взяли на фронт жену?
– сухо спросил Сталин.

Мерецков густо покраснел.

–  Я обратился к маршалу Шапошникову, и он разрешил зачислить её в Санитарное управление фронта, - объяснил Кирилл Афанасьевич.

–  Она и сейчас на фронте?
– уточнил Сталин.

–  И она, и сын.

–  Целая семья сражается на фронте во главе с его командующим!
– воскликнул Молотов.
– Пожалуй, это единственный случай в Красной Армии.