Мерецков. Мерцающий луч славы

–  Комиссар!
– окликнул Говорков Мерецкова.
– Давай ко мне!
– Командир отряда дышал тяжело и неровно, на правой щеке у подбородка сочилась кровь.

–  Ты ранен?
– забеспокоился Мерецков.

–  Так, царапина.
– Говорков платком вытер щёку.
– Ты, Кирилл, пока затишье, прикажи бойцам собрать всё трофейное оружие, особенно пулемёты. У нас их единицы, а тут наберётся десяток, если не больше. Я же попытаюсь связаться со штабом Левобережной группы войск. Если Юдин и вправду убит, кто принял на себя командование? Я хочу оперативно согласовать наши дальнейшие действия. Казань-то рядом...

Под вечер, когда над степью сгущалась темнота, а в небе проклюнулись первые звёзды, отряд Говоркова начал продвигаться по левому берегу Волги, уничтожая по пути мелкие группы и заслоны, выставленные противником. Мерецков завидовал Говоркову: тот храбро и ловко вёл за собой бойцов, всё у него было точно рассчитано, всё взвешено. Когда противник открывал огонь, Говорков вмиг передавал по живой цепи команду «ложись», а когда огонь стихал, вновь поднимал людей в атаку. «А вот левый фланг Говорков упустил, - с тревогой подумал Мерецков.

– Там скопилось немало белогвардейцев, и они могут ударить нам в тыл!» Не мешкая Кирилл Афанасьевич направил туда группу бойцов, о чём доложил Говоркову. Тот смутился, даже покраснел.

–  Увлёкся боем, понимаешь, а левый фланг забыл.
– Он пожал Мерецкову руку.
– У тебя, комиссар, глаз острый и башка здорово кумекает.

–  Что с Юдиным?
– спросил Кирилл Афанасьевич.

–  Убит осколком снаряда, его уже похоронили.

–  Для нас большая потеря...

Бои нарастали с каждым днём, и вскоре случилось то, чего Мерецков никак не ожидал. После недолгой передышке отряд Говоркова вновь пошёл в наступление. На этот раз офицерские батальоны белых оказали упорное сопротивление. Бойцы залегли под вражеским огнём, их трудно было поднять в атаку. Тогда Говорков встал впереди отряда в полный рост, а сзади себя поставил комиссара Мерецкова и знаменосца. По его команде бойцы запели «Вихри враждебные веют над нами...», и отряд ринулся на врага. Уже перед окопами, в которых засели белые, Говорков вдруг покачнулся, крикнул: «Кирилл!» - и упал. Мерецков подскочил к нему. У Говоркова из головы сочилась кровь. Он лежал на спине и глядел куда-то в синее небо, его лицо стало жёлтым, как маска. Мерецков приподнял его за голову.

–  Фёдор, что с тобой?
– закричал он.

Но Говорков не шевелился. Убит... Сердце у Мерецкова сдавило, словно тисками. Он очнулся от истошного крика знаменосца:

–  Товарищ комиссар, белые пошли в психическую атаку!..

«Огонь врага всё сильнее, - вспоминал этот рисковый эпизод Кирилл Афанасьевич.
– Что делать? Отступать? Зарываться в землю? Идти дальше? Бойцы смотрят на меня, кое-кто уже ложится на землю. Я закричал и побежал к железнодорожной насыпи. Оглянулся - все бегут за мной, вроде бы никто не отстаёт. У насыпи залегли. Подползли ко мне ротные, спрашивают: «Товарищ комиссар, окапываться или мы тут недолго?» Я оглянулся как бы по инерции, но Говоркова уже не видел. Медлить в этот момент было нельзя. Вспомнив уроки Говоркова, поставил ротным задачу, затем сказал: «Как встану, вот и сигнал. Атакуем дальше...» Только мы поднялись, вижу, навстречу бегут золотопогонники со штыками наперевес, рты раскрыты, а крика из-за стрельбы не слышно. Сошлись врукопашную. Я расстрелял всю обойму во вражеских пулемётчиков. Пулемёт замолчал, а позади него вскочил с винтовкой в руке солдат. Успеет выстрелить - конец мне. Прыгнул я через щиток максима, чтобы ударить врага рукояткой маузера в лицо, и зацепился ногой. Падая, успел заметить, как тот взмахнул прикладом, и я почувствовал сильный удар в затылок. Потом - туман... Очнулся на полке в санитарном поезде. Значит, жив!..»

Казань наши войска освободили. Раненого Мерецкова поездом доставили в Судогду и положили в больницу. Почти два месяца лечили его доктора, а в день выписки он попросил секретаря укома РКП(б) откомандировать его в действующую армию. Мерецкова отговаривали и секретарь, и губернский военный комиссар, но он был непреклонен. В конце концов в Судогдский уездный комитет поступила телеграмма о направлении «комиссара Мерецкова Кирилла Афанасьевича в Военную академию Генерального штаба для получения систематического военного образования».

3

Прибыл Мерецков на учёбу в Академию Генерального штаба в начале ноября 1918 года. (Сейчас это высшее учебное заведение называется иначе - Военная академия имени М. В. Фрунзе, а современная Академия Генштаба была создана позже, в 1936 году.
– А. 3.) Проучился Кирилл в ней полгода, а в мае 1919 года в связи с обострившейся обстановкой на фронтах Гражданской войны группу слушателей первого года обучения, уже побывавших в боях, снова направили на фронт. Майским днём, когда всё вокруг цвело и благоухало, Мерецков прибыл в штаб Южного фронта, которым командовал Владимир Михайлович Гиттис [7] . Мерецков слышал о нём немало добрых слов. Будущий советский военачальник, командир корпуса в Гражданскую войну, он недавно принял под свою опеку Южный фронт. Гиттис произвёл на Мерецкова хорошее впечатление. Однако, когда его провели к командующему в кабинет, он вначале смутился, увидев перед собой видного военачальника. А Гиттис улыбнулся и спросил:

7

Гиттис Владимир Михайлович (1881-1938) - командир корпуса. В Красной Армии с 1918 г. В Гражданскую войну командовал 6-й и 8-й армиями, Южным, Западным и Кавказским фронтами. После войны командующий войсками Заволжского, затем Петроградского военного округа, состоял при РВС СССР для особо важных поручений.

–  Кто вы? Я слушаю!
– Он подошёл к Мерецкову так близко, что тот увидел в его карих глазах лучики. От них веяло теплотой.

Уже не смущаясь, Кирилл Афанасьевич доложил, что он слушатель Академии Генерального штаба первого года обучения, прибыл на Южный фронт в распоряжение командующего 9-й армией.

–  Слушатель Генштаба?
– переспросил Гиттис. Был он высок ростом, строен, смуглолиц, смотрел доверчиво и скромно.
– В боях бывали?

–  Бывал, товарищ командующий, и не раз. Имел ранение...

–  Такие люди нам нужны, особенно сейчас, когда на фронте сложилась трудная ситуация...

Из его слов Мерецков узнал, что ещё в начале мая генерал Деникин, которого Антанта обеспечила боевой техникой и оружием, в том числе английскими танками, перешёл в наступление. Добровольческая армия генерала Май-Маевского двинулась через Донбасс на Украину, где, к радости Деникина, поднимались украинские бандитские атаманы западнее и севернее Донбасса; Кавказская армия генерала Врангеля наступала через Сальские степи на Царицын, а Донская армия генерала Сидорина нанесла ощутимый удар по 9-й Красной Армии, куда и направлялся Мерецков, и 25 мая прорвала фронт.

–  Почему генерал Сидорин добился успеха?
– спросил Гиттис и сам же объяснил: - У командарма 9-й в наличии всего лишь пятнадцать тысяч штыков и сабель, и разбросаны они отдельными группами от станицы Константиновской до Каменской. Вот здесь.
– Командующий показал эти места на оперативной карте.
– А тут, как на грех, 3-й Донской казачий корпус потеснил нашего соседа справа - 8-ю армию - и вышел в район Миллерово. В это время казаки станицы Вёшенской подняли в нашем тылу мятеж, на помощь им поспешил генерал Секретев. Как видите, товарищ Мерецков, повсюду полыхает огонь, так что сегодня же отправляйтесь в распоряжение командарма 9-й. Ему сейчас горячо. Мятеж-то в Вёшенской вспыхнул у него в тылу! Я бросил часть войск ему на помощь, теперь там идёт такая рубка шашками, что видеть её я бы вам не желал. Да, а вы с дороги обедали?

–  Ещё не успел, - смутился Мерецков.

Гиттис вызвал дежурного по штабу и, когда тот прибыл, распорядился:

–  Накормите нашего гостя и окажите ему помощь в отправке в 9-ю армию!

–  Слушаюсь, товарищ командующий!..

На другой день в ночь Мерецков прибыл в штаб 14-й стрелковой дивизии, куда его направили из штаба 9-й армии. Добираться до нового места службы ему было нелегко: происходили боевые стычки с белоказаками и мятежниками, - но он успешно преодолел все кордоны белых. Начальник 14-й стрелковой дивизии бывший офицер царской армии Степинь принял Мерецкова тепло, счёл нужным коротко рассказать о себе:

–  Зовут меня Александр Карлович. По национальности я латыш. Большевик!
– Он кивнул на сидевшего за столом мужчину лет тридцати.
– Это мой комиссар дивизии Рожков, а у карты - начальник штаба Киселёв. Перед вашим приходом мы обсуждали ситуацию на фронте.
– Начдив сел.
– А теперь хотя бы коротко расскажи о себе. Сам-то ты большевик?

Мерецков сказал, что стал им ещё в семнадцатом году.

–  В Судогде работал военным комиссаром, - объяснил Кирилл Афанасьевич.
– Участвовал в боях под Казанью, был ранен...