Мэрилин Монро. Тайная жизнь самой известной женщины в мире

Какие мысли бродили в голове у Глэдис? Что стояло за ее признанием Грейс? Вполне возможно, она надеялась, что Грейс перескажет Норме Джин эту новость и ее дочь разыщет Гиффорда и сообщит ему, что он — ее отец. Тогда, в мечтах Глэдис, увидев свою необыкновенно красивую дочь, Гиффорд признает ее и решит начать с ней новую жизнь. Как только отец и дочь объединятся, кого им не будет хватать? Конечно, Глэдис — матери. Казалось бы, Глэдис нашла новый способ возможной мотивации кого-то, к кому она еще не обращалась, но все же известного ей человека — Чарльза Стэнли Гиффорда, — чтобы добиться освобождения из лечебницы.

Попрощавшись с Глэдис, Грейс не знала, что ей делать с полученной информацией. Следует ли ей все рассказать Норме Джин? Девочка наконец-то была счастлива. Как она воспримет эти новости? Или никому не рассказывать? Грейс была в затруднительном положении и решила поговорить со своей близкой подругой Этель — матерью Джима Догерти и свекровью Мэрилин.

Этель была уверена, что необходимо все рассказать Норме Джин. Говорят, что она сказала: «Норма Джин заслуживает того, чтобы знать правду». «А если это неправда? — спросила Грейс. — Можно ли доверять тому, что говорит Глэдис? И как это повлияет на Норму Джин?» Этель была уверена, что Норма Джин должна узнать то, что сказала Глэдис, правда это или нет. «Скажи ей, — попросила Грейс Этель. — Я думаю, что эти новости она должна узнать от кого-то из родных».

Конечно, Норма Джин была удивлена, когда Этель рассказала ей, что ее отцом был мужчина по имени Чарльз Стэнли Гиффорд. «Как я сейчас вспоминаю, она была переполнена самыми противоречивыми эмоциями, — говорил Мартин Эванс на основании того, что рассказывал ему Джим Догерти. — Она боялась встречи с ним, но при этом твердо знала, что должна сделать это».

1 февраля 1943 года Норма Джин в письме Грейс Годдард сообщила, что с нетерпением ждет встречи с Гиффордом. Она всю жизнь мечтала о встрече с отцом и чувствует уверенность, что он тоже захочет познакомиться с ней. Проведя некоторые исследования, она узнала, где живут двое бывших служащих «Консолидейтед Филм Индастриз», знавших Гиффорда, и получила у них номер его телефона. Затем однажды вечером, в присутствии Джима и его матери, Норма Джин позвонила и дрожащим голосом произнесла: «Это Норма Джин. Я дочь Глэдис Бейкер». Через несколько секунд нажала на рычажки телефона. «Он бросил трубку», — сказала она и зарыдала. Джим попытался утешить ее, но это было невозможно.

«Джим сказал мне, что это стало для нее настоящим ударом, — вспоминал Мартин Эванс. — Настоящим ударом».

«Она была сильно разочарована, — сказал Джим Догерти много лет спустя. — Гиффорд упустил хороший шанс стать отцом. Я, естественно, не испытывал к нему большого уважения. Я просто постарался утешить Норму Джин, и в конечном счете она сумела пережить этот неприятный эпизод. Но это было грустно».

Сегодня Чарльз Стэнли Гиффорд-младший, которому ныне восемьдесят пять лет, отказывается верить этой истории. «Никогда не было ничего подобного, — утверждает он. — Это звучит очень литературно, как все, в чем принимала участие Мэрилин Монро. Она создала массу весьма причудливых историй о своей жизни. Я думаю, что на самом деле она сказала людям, что звонит моему отцу, набрала номер и соединилась с кем-то, но это не был мой отец. Мой отец не бросил бы трубку. Он бы захотел узнать побольше о ней и о Глэдис. Я думаю, что она придумала все это, а затем стояла там, набирала номер [...], просто играла роль перед свидетелями».

Неприятности в раю

В глубине души Джим и Норма Джин Догерти всегда понимали, что их брак не был логическим завершением большой любви, и, видимо именно поэтому они решили подождать с рождением детей. На самом деле Норма Джин ужасно боялась стать матерью. Ей было всего семнадцать лет, и, как она позднее признавалась, ее ужасала мысль, что она может забеременеть. «Женщины в моем семействе никогда не страдали переизбытком материнской заботы...» Позже она скажет, что всегда боялась, что ее брак с Джимом рухнет и останется «маленькая девочка в синем платьице и белой блузе, живущая в доме «тети», моющая тарелки и всегда стоящая последней в очереди в ванную субботним вечером».

Весной 1943 года Джим Догерти поступил на торговый флот. Вскоре он был назначен на остров Каталина, на круизное судно, отплывающее из Лос-Анджелеса. Вследствие этого они с Нормой Джин могли снять квартиру на острове. После жизни на острове брак Догерти дал трещину. Норма Джин была очень популярна на острове своими маленькими купальными костюмами и ослепительной улыбкой, а ему это не нравилось. Кроме того, она начала пить спиртное, хотя и не слишком много, и это тоже беспокоило его, главным образом потому, что он боялся, что она не сможет разумно оценить ситуацию и начнет изменять ему. По правде говоря, ему не стоило волноваться. «Моя преданность ему была следствием недостаточного интереса к сексу», — заметит она позже.

Интересно, что Норма Джин описала трехдневную поездку на Каталину в трехстраничном письме к Бернис. Она ответила на письмо, которое Бернис послала ей, и написала ей с Каталины. В частности, она написала:

«Не могу тебе сказать, насколько ты похожа на мать... Тетя Анна [Ловер] говорила, что она замечала некоторое сходство [sic!] между мной и тобой [sic!] и что ты больше похожа на мать, чем я. У меня глаза матери [sic!], лоб и линия волос, но в остальном я похожа на отца. Я не знаю, слышала ли ты об острове Каталина [...], мать возила меня сюда на лето, когда мне было около семи лет [sic!]. Я помню, как мы ходили в казино и танцевали с ней. Конечно, я не танцевала, но она позволяла мне сидеть в сторонке и смотреть на нее, и я помню, что это было уже поздно вечером... Морское ведомство устроило большой танцевальный вечер в том же самом казино, и мы с Джимми пошли туда. Было очень забавно танцевать в том же самом месте десять лет спустя».

Затем она спрашивает Бернис, собираются ли они с мужем, Пэрисом, уехать из Калифорнии, и дает совет относительно рода военной службы для Пэриса: «Морская служба... С нее можно легко уволиться на законном основании и заняться тем, что ему больше нравится».

Она заканчивает письмо: «Я надеюсь, что ты напишешь мне и расскажешь все-все о своей жизни и о себе [...] С большой любовью, Норма Джин. P.S. Еще раз спасибо за снимок [...] Все [...] спрашивают: «Кто эта симпатичная пара?», а я с гордостью объясняю, что это моя сестра и ее муж».

Через год Джим был переведен на запад Тихого океана. Несмотря на проблемы, разлука с ним огорчала Норму Джин. Она постаралась быть сильной, взять себя в руки и достойно пережить еще одну разлуку в ее жизни. Она снова переехала к родителям Джима и ждала известий от мужа.

В это время Норма Джин Догерти впервые получила работу в компании под названием «Радиоплан». Эта фирма располагалась в Бербанке. Там создавали маленькие беспилотные самолеты с дистанционным управлением, которые использовались для обучения летчиков. В ее обязанности входило распылять лак на детали самолета. «Это была нелегкая работа, — рассказывала Анна Декарло, мать которой тогда же работала в «Радиоплане». — Рабочий день был очень длинным, порой приходилось работать по двенадцать часов в день. Лак был с отвратительным запахом. Он пропитывал волосы и руки, и смыть его было невозможно. Норма Джин часто опаздывала на работу. Так начала создаваться ее репутация человека, опаздывающего всегда и всюду. Однако она очень нравилась другим служащим, ее считали очень чутким человеком. Любой мог обратиться к ней со своими проблемами».

Джим уехал надолго, и Норма Джин не могла не чувствовать себя одинокой, поэтому в конце октября 1944 года она решила взять все деньги, заработанные в «Радиоплане», и поехать поездом в Детройт, чтобы повидать там свою сестру Бернис, которой было уже двадцать пять лет, а затем встретиться с Грейс Годдард, жившей в Чикаго. Для Нормы Джин возможность наконец встретиться со сводной сестрой казалась почти невероятным счастьем. Она так долго ждала этой минуты, и вот наконец этот миг настал. Когда она добралась до Детройта, на вокзале ее встретили Бернис с дочерью, Моной Рей, и ее муж, Пэрис. С ними вместе Норму Джин встречала сестра Пэриса, Ниоба.

«Норма Джин написала мне, какая на ней будет одежда и какого цвета, — вспоминала Бернис. — Мы с Пэрисом и Ниобой вышли на перрон и стояли, ожидая, когда поезд окончательно остановится. Я спрашивала себя, кто из нас первой узнает другую, и вообще, узнаем ли мы ее. У нас не было ни малейшего шанса ее не узнать! Все пассажиры, выходящие из вагонов, выглядели совершенно обычными людьми, а затем, внезапно, появилась эта высокая великолепная девушка1. Мы все сразу закричали. Ни один из пассажиров не выглядел так, как она: высокая, необыкновенно симпатичная и свежая, и, как она и писала, одетая в ярко-синий шерстяной костюм и шляпку с приколотым на полях сердечком».