Merry dancers

Внезапно прямо рядом с Томом возник ещё один силуэт, собравшийся из переливающихся искрящихся песчинок, невероятно знакомый и на этот раз с лицом — он был очень стар, а серебристая борода спускалась едва ли не ниже пояса. Это, несомненно, был Альбус Дамблдор, только представший в её сне дряхлым стариком, но на удивление — с гордой осанкой. Вместо привычных прямоугольных очков на его носу красовались очки-полумесяцы, ловящие яркие блики цветов. Том удивлялся всё больше — сон Авроры не отражал реальности, быть может, и все эти люди — лишь плод её воображения, собранный из осколков воспоминаний, запахов, сравнений?..

— Я думаю, нам пора, Том, — внезапно раздался за спиной знакомый голос, но он не принадлежал не замечающему его старому Дамблдору.

Позади него, сложив руки на животе замком, стоял настоящий Альбус Дамблдор: в его взгляде не было осуждения, лишь искренняя улыбка на губах — не такая, какую привык видеть Том. Ему он так никогда не улыбался.

— Профессор, вы здесь, в её сне?

— Как и вы, Том, но думаю, дальше Аврора справится сама… — казалось нереальным видеть сразу двух Дамблдоров в одном месте. — Ох, Моргана в её сне совсем такая же, какой была при жизни, — тяжело вздохнул Альбус, разглядывая женщину в бирюзовом сарафане в толпе людей, обступивших Аврору.

— Почему вы так стары в её сне?

— Думаю, что нам не дано постичь мир грёз, Том. Мудрецы говорят, что образы сновидений — это своего рода язык... Кажется, что в них скрыт какой-то потаенный смысл,* — всё с той же неизменной улыбкой говорил Альбус, давая понять, что и сам не в состоянии объяснить того, что видит перед собой. — Кто познает смысл знаков, возникающих перед нами во сне, поймет, что они оказывают важное влияние на все события…** — тихо завершил он какую-то цитату.

— Вы думаете, Аврора видит будущее?

— Думаю, что это всего лишь сон, Том, необъяснимый и нелогичный, как и большинство других.

Том почувствовал, как кто-то снова взял его за руку и крепко сжал, переплетя пальцы. Он не заметил, как Аврора оказалась рядом… странно было видеть её такой — никакой полоумной искры в глазах, которая иногда заставляла выпадать её из реальности в мир фантазий — такой, как этот. Аврора в своём сне словно светилась изнутри, она улыбалась и была такой ослепительно красивой, что Том невольно задержал дыхание: волосы струились шёлком, водопадом спускаясь по плечам, яркость глаз дополнялась румянцем, скрывающим её чрезмерную бледность, а кожа светилась тысячами кристалликов. Она хотела видеть себя такой, она хотела, чтобы её видели такой — невесомой и лёгкой, невероятно красивой девушкой со своими мечтами и желаниями…

— Нам пора, Аврора…

Она не нахмурилась, а лишь с улыбкой слегка покачала головой из стороны в сторону и внезапно указала куда-то на край поляны. Том не заметил, как исчезли люди и даже мама Авроры, а лишь к цветам, серебрясь, спускалась пыль. Сложно было оторвать от Авроры взгляд, но она снова указала куда-то пальцем. Проследив по направлению взглядом, Том и Альбус обнаружили на другом конце поляны белоснежного коня с длинной серебристой гривой, струящейся к земле. Это был единорог с острым длинным рогом, с конца которого падали искры, но животное вовсе не было таким прекрасным, как могло показаться на первый взгляд: исхудавшее туловище с выпирающими ребрами, дряблая морда с провисшими губами и совершенно болезненные глаза. Он едва держался на копытах: они подкосились, и единорог завалился прямо на цветы, а грива и хвост волной распластались по цветам. Конь тяжело выпустил воздух из ноздрей и замер; большие добрые глаза закрылись, и он больше не двигался.

— Зачем ты показываешь нам это? — спросил Дамблдор, не отрывая взгляда от мертвого единорога.

— Он пришёл сюда умереть… — негромко сказала Аврора. — Я видела… Я думаю, они все сюда приходят…

Том с замиранием сердца наблюдал, как цветы, пробиваясь сквозь гриву, начинают оплетать тело коня, забирая его под землю, и только сильнее сжимал руку Авроры. Невероятно красивая смерть невероятно красивого животного — смерть, которой не видел ещё ни один живой человек на планете. Им представился этот невероятный шанс. Вспышка света вокруг единорога заставила Тома на миг зажмуриться, и в небо вихрем взвилась переливающаяся пыль, закручиваясь в спираль, она поднималась всё выше к небу и рассеивалась там, подобно уходящей в загробный мир душе…

— Теперь нам действительно пора, — обратился к Тому Альбус, и Аврора тут же выпустила руку Тома. — Думаю, что мы поговорим об этом, когда ты проснёшься, Аврора…

Она грустно улыбнулась, не желая расставаться, но и не стала уговаривать их остаться; заглянув в глаза Тома, лишь прошептала:

— Спасибо…

И их закружило в круговерти красочных бликов, ковер из цветов словно поднялся вокруг, унося вдаль от прекрасного места и Авроры…

Пробуждение из чужого сна было опьяняющим, но голова не болела, наоборот, в теле была невесомая лёгкость, и куда-то улетучилась та страшная пустота, которую Том испытывал в последние полтора года, с тех самых пор, как потерял первый кусочек души. Склонившись над Авророй, он касался её лба большим пальцем, а другая рука направляла на неё волшебную палочку. Дамблдор ещё не очнулся: он сидел возле неё с закрытыми глазами, и на его устах застыла безмятежная улыбка, словно это был его сон… Аврора тоже улыбалась, забываясь в своих светлых воспоминаниях и мечтах. Она больше не металась на кровати, крича от жуткого сюрреалистичного кошмара, из-за которого он решил посетить её разум и успокоить.

— Я не знал, мистер Риддл, что вы владеете легилименцией, — привлёк внимание Дамблдор. — Признаться, я поражен, как вам удалось вытянуть из неё мыслеобразы и перенести Аврору к Северному сиянию.

Том размял онемевшую руку, в которой была волшебная палочка, и взглянул на пришедшего в себя Дамблдора.

— Я попытался использовать Легилименцию в лечебных целях, быть может, если копнуть глубже, то все эти люди в её снах, наконец, обретут лица…

— Не думаю, Том. Наука Легилименции ещё не до конца изучена, да и вряд ли когда-нибудь будет. Нельзя насиловать разум, даже элементарный гипноз может пойти во вред психике…

— Вы были там? Вы видели её кошмар? Эта женщина, пытающая её Круциатусом? Это могло быть на самом деле?

— А ещё красные глаза… — задумчиво произнёс Альбус, поглаживая недлинную бороду.

— Не видел… — пробормотал Том — он очень устал от ментальной связи и сильно хотел спать, но кто бы мог подумать, что они с Альбусом Дамблдором смогут вести беседу, не пытаясь что-то выудить друг из друга и не строя хитрых взглядов.

Альбус не стал говорить ему, что тот предстал в сновидении Авроры чудовищем с красными глазами, ведь Том не видел себя со стороны…

— Всё может быть, ведь Аврору нашли израненной у порога больницы Святого Мунго в прошлом году. Я не удивлюсь, если её действительно пытали…

— Кто мог это сделать? Эта женщина? Это она стёрла воспоминания? — не унимался Том, ведь он практически на собственной шкуре испытывал тот ужас, которым была охвачена Аврора в кошмаре.

— Я не знаю, но ничто пока не в силах их вернуть… Я уже начал разрабатывать состав, который, возможно, повлияет на память Авроры. Оказывается, там умирают единороги… — задумчиво прошептал он.

Том снова взглянул на умиротворённую Аврору, такую привычную — с копной нерасчесанных волос, напоминающих сосульки, и, взяв её за руку, сказал:

— Она пережила нечто ужасное, и кому она могла навредить? Профессор Дамблдор, я правильно понял, что Аврора — ваша внучка? — спросил он исподтишка, надеясь на честный ответ.

— Внучатая племянница, та женщина на лугу — Моргана Дамблдор — пропавшая дочь моего брата. Аврора исчезла вместе с ней много лет назад, и я уже не чаял её увидеть…