Мертвая женщина играет на скрипке

— Зачем тебе? — удивился я.

— Проверить надо кой-чего.

— Темнишь?

— Давай так — если я прав в своих догадках, я тебе все расскажу. А если нет — то и рассказывать, значит, нечего. Почудилось, значит, мне.

— Я не уверен, что найду дорогу — я там был один раз и меня вели.

— Смарт у тебя был с собой?

— Конечно.

— Так подними вчерашний трек! Он же их по умолчанию пишет. Федеральное требование.

— Разве «Кобальту» не пофиг?

— Тут нюанс. Писать-то он их пишет, но никому не отдает. Вроде и требования соблюли, и пользователя не подставили. Исключения существуют, но это уже детали.

— Ладно. Сапоги у тебя есть?

— Найду.

Нетта шла по экрану, сматывая на клубочек путеводную нить. Так вирп визуализировал возвращение по вчерашнему треку. Мы с Петровичем добавляли звуковых эффектов, шлепая сапогами по болоту и тихо ругаясь на надоевший дождь.

— Зато комаров нет, — пытался найти положительные стороны Петрович.

— По здешней погоде им бы пришлось летать в ластах…

Дождь сегодня какой-то особенно унылый и мокрый. С серого неба лилась серая вода, из бурой земли выступала вода бурая, одежда под плащом сырела, и я начинал чувствовать себя двоякодышащим.

— Петрович, а зачем кобальтам все эти игровые заморочи? Игра бесплатная, ресурсов требует огромных… В чем цимес?

— А ты не понял? — он посмотрел на меня с удивлением. — Это же идеальный полигон тест-моделирования!

— Моделирования чего?

— Си-ту-си 10 интерфейсов. Взаимодействий пользователь-компьютер. Точнее, человек-нейрос. Именно в игре реакции наиболее естественны, социальные условности отступают, человек раскрывается полностью. Это же игра, ему ничего за это не будет! Кроме того, там пользователь выступает инициативной стороной, сам ищет взаимодействий — для современного, коммуникативно утомленного общества это едва ли не единственная активность такого рода. В общем, если вам нужно изучать реакции людей — это наилучшая среда.

10

С-2-С, «Customer-to-computer».

— Это я понимаю. Не понимаю, зачем это компании, разрабатывающей компьютерные программы.

— Во-первых, очевидная задача оптимизации интерфейсов. Те же вирпы — побочный игровой продукт, они туда глубоко интегрированы и самообучаются через игру. Геймификация взаимодействий — очень перспективная тема.

— А есть еще и во-вторых?

— Несомненно. Но это уже мои догадки.

— Поделишься?

— Если хочешь. Я думаю, они поддерживают «Диджитал резистенс». Видишь ли, «ДР» — это не дефейснуть сайт Роскомнадзора и написать там слово «ХУЙ». Это противостояние алгоритмам бигдаты и госнейросетям. А противостояние — это опережающее развитие. Причем тех же техник. И это, Антох, такая глубокая тема, что ну его нафиг. Нас с тобой это не касается, и слава труду.

«Диджитал резистенс», он же «ДР», считается движением технофриков против государственной цифровизации. Борцы за прайвеси, оперирующие терминами вроде «цифровой концлагерь». Не могу сказать, что они во всем неправы, но всегда считал их бунтующими со скуки сетевыми маргиналами, почесывающими свое ничтожное эго об условную неповоротливость государственных структур. Не хотелось бы иметь к ним какое-то отношение. Государство не такое неповоротливое, как кажется, а я слишком взрослый и ленивый, чтобы верить в искренность борцов за все хорошее.

— Не забивай себе голову, — посоветовал Петрович, заметив мои сомнения. — Это просто мои размышления. Ты фиктор — вот и занимайся своим делом.

Между тем мы дошли до плотины, и Петрович, достав свой смарт, погрузился в какие-то вычисления. Я огляделся — днем тут уныло, но совсем не страшно. В дневном свете видны здоровенные стальные трубы, торчащие из плотины, какие-то циклопические вентили на уходящих в глубины люках. Серьезный был замах, жаль — не удался. Может быть, тут бы поля колосились, и нивы… что-то там делали. Я не силен в сельском хозяйстве.

— Почти, но не совсем, — сказал, наконец, мой спутник. — Но близко, близко…

— Да что близко-то? Ты обещал рассказать.

— Обязательно. Чуть позже. Какая интересная конструкция! — сказал он, оглядевшись. — А это что? Насосная? Давай заглянем, хочу посмотреть!

Я только глаза закатил. Ну конечно, нет тут ничего интереснее старой будки управления насосами. Там, небось, давно все сперли на металлолом.

Однако как ни странно, бетонный параллелепипед оказался заперт. Железная дверь, висячий замок.

— Так, — деловито сказал Петрович, — ты этого не видел…

Он сунул в замок кривую железку, ловко там поковырял — и замок, щелкнув, повис на разомкнутой дужке.

— Ты, я смотрю, человек многих талантов.

— Чему только в жизни не научишься, — вздохнул он. — Сложное детство, странные игрушки, причудливая биография.

Внутри трубы, вентили, лампочки на железных шкафах, железные ребристые цилиндры электромоторов.

— Какая прелесть! — умилился Петрович. — Все аналоговое! Вот вообще ноль цифры! Ностальгическое зрелище.

Мне вся эта машинерия ни о чем не говорила, но он очень возбудился. Бегал по помещению, смотрел, читал надписи под переключателями, фотографировал трубы смартом. Не думал, что он такой фанат индустриального дизайна.

— Ладно, пойдем, — сказал Петрович, угомонившись.

Замок он легко и изящно запер обратно, так что можно сделать вид, что мы не нарушили границы… Кстати, чьей собственности? Кому принадлежит теперь все это хозяйство? Муниципалитету? Федералам? Области?

— И что такого интересного ты там увидел?

— Очень, очень интересного, Антох! Но это надо обдумать. Проверить, сравнить, посоветоваться…

— Какой-то ты сегодня мутный, Петрович, — обиделся я, — я с тобой по болотам таскаюсь, скоро квакать от сырости начну, а ты ничего не объясняешь.

— Всего один вопрос — и мои объяснения, ладно?

— Давай свой вопрос.

— Тот Дом-на-болотах, про который ты говорил, он отсюда в какую сторону?

— Без понятия, — признался я. — Мы же не прямо шли, тут прямых путей нет…

— Ох ты, горе мое… — покачал головой Петрович, — а навигатор тебе на что даден? Добрые люди из «Кобальта» его в операционку встроили, а ты стоишь тут, по мху на деревьях ориентируешься.

— Откуда тут деревья… — проворчал я, пристыженный, и достал смарт.

Долго ковырялся в менюшках, пытаясь соотнести треки с картой и расстояниями.

— Как отразить вчерашний трек на сегодняшней карте? — спросил я, сдавшись.

— Ты что, вручную ищешь? — поразился Петрович. — А вирп тебе зачем? Для красоты?

— Ну, если честно, то, в основном, да, — признался я. — Она меня развлекает.

— Молодой еще парень, а такой ретроград!

— Ну ладно, попробую.

Я вызвал трек, ткнул пальцем туда, где должен находиться дом, и, немного смущаясь, спросил вслух: