Мертвая зыбь (др. перевод)

– Да, я назвал его имя. Йон дуется на меня из-за этого. Но это же был только вопрос времени. Никто, кроме Андерса, снюсом у нас не увлекается.

– Они хотят допросить Андерса. Я, конечно, не уверена, но у меня такое ощущение, что полиция в Боргхольме собирается снять с полки это дело. О пропаже Йенса, ты меня понял.

– Да… но Андерс-то тут ни при чем. Если они думают, что это он, это ложный след.

– Так почему бы вам с Йоном не направить их на правильный след?

– Полицейские к пенсионерам не прислушиваются, особенно когда мы носимся с бредовыми, как им кажется, идеями… Мы у них доверия не вызываем.

– Но вы же все равно не сдаетесь. Я восхищаюсь вами, папа.

– Вот и хорошо, – сказал Герлоф. – Раз ты восхищаешься, мы удвоим старания.

– Давайте, давайте. От этого никто не умирал.

Откуда ей было знать, что ее ирония окажется пророческой: следующий раз, когда она увидит отца, он будет лежать на смертном одре.

Панама-сити, апрель 1963 года

Город Панама, столица Республики Панама, давшей имя знаменитому каналу.

Небоскребы в окружении полуразвалившихся картонных лачуг. Машины, автобусы, джипы, мотоциклы, потные американские солдаты, стаи непрерывно жужжащих мух и симфония запахов: бензиновая гарь, гнилые фрукты, жареная рыба.

Нильс Кант до темноты бродил по узким улицам. Стертые подошвы горели невыносимо, но он шел и шел. Искал шведских моряков.

Шведских моряков в Коста-Рике он не видел. Ни одного. Ему сказали – поезжай в Панаму. Шесть часов на разбитом автобусе. За последние два года он здесь уже в пятый раз.

У входа в восьмидесятикилометровый канал собираются корабли со всего мира. Прошел канал – избежал многодневного плавания вокруг мыса Горн. Моряки в ожидании, пока пропустят их корабль, осваивают портовые бары. Кое-кто так и не возвращается на корабль. Бумсен. Бомжи.

Среди них он и ищет нужного человека. Он ищет в гавани, если на рейде стоит какой-нибудь корабль из северных стран, ищет у Скандинавской церкви – там раздают бесплатный хлеб. Около баров и магазинов – бомжи просят там подаяния. Пьют они всё – от дешевого колумбийского рома до спирта, перегнанного из пересохшей сапожной мази.

На второй вечер Нильс, как обычно, шел по потрескавшемуся бетонному тротуару. Поблизости от Скандинавской церкви взгляд его упал на темный подъезд. Там он различил нелепую фигуру на корточках с бутылкой в руке. Нильс подошел поближе. В нос ударил тяжелый запах блевотины.

– Ты в порядке? – спросил он по-шведски. Если тот не поймет, незачем терять на него время.

– ?Qu'e has dicho? Что ты сказал?

– Я спросил, как ты себя чувствуешь?

– А ты что, швед?

Шведская речь. В глазах еще мелькает какая-то искра, морщины у глаз и у рта есть, но не такие уж глубокие. Если он и опустился на дно, то сравнительно недавно.

– Я с Эланда, – кивает Нильс.

– С Эланда? О, дьявол… Я из Смоланда. Родился в Нюбру. Мы ж почти соседи! О, дьявол…

– Мир тесен.

– А теперь вот… Пропустил шлюзование.

– Не повезло.

– Еще в прошлом году. В каталажку попал. Драка в баре, им не понравилось, что я лакал пиво прямо из кувшина… – Взгляд его оживляется. – А деньги у тебя есть?

– Может, и есть.

– Так пойди купи что-нибудь… купи виски. Я знаю где. Там недорого.

Он пытается встать, но ноги держат плохо. Опирается рукой о стену и опять опускается на корточки.

– Что ж… могу принести виски. На двоих хватит. Жди здесь.

Швед кивает.

– Купи, купи… – шепчет он.

– Отлично. – Нильс встает. – Мы можем и подружиться, – добавляет он, стараясь не глядеть бомжу в глаза.

Через пять недель он в Ямайкатауне, английском квартале Пуэрто-Лимона.

«Отель Тикан». Так написано на щите, но назвать это заведение отелем вряд ли можно.

Особенно хороша стойка администратора – треснувшая доска на грубо сколоченных козлах. Журнал регистрации покрыт плесенью. Шаткая наружная лестница ведет на второй этаж, там номера. С другой стороны улицы слышна громкая английская речь.

Он поднимается наверх, стараясь не смотреть на неторопливо ползущего по стене таракана. Узкая веранда, четыре двери. Тихо стучит во вторую.

– Yes, sir! – слышит он ответ.

Нильс толкает дверь.

Это третья встреча Нильса с загадочным шведом, утверждающим, что приехал в Коста-Рику только затем, чтобы помочь ему вернуться на родину.

Швед сидит на единственной постели со смятыми простынями. В стороне валяется подушка в желтых пятнах пота. Голый до пояса, тело блестит. В руке стакан. На комоде хрипит маленький вентилятор.

Человек этот почти наверняка с Эланда, хотя ни разу не рассказывал, откуда он родом. Но Нильс все время внимательно вслушивается в его речь, и ему кажется, что он слышит отзвуки островного диалекта. Во всяком случае, Эланд он знает очень хорошо. А может, они и встречались когда-то.

– Заходи, заходи, – улыбается швед и кивает в сторону бутылки с вест-индским ромом. – Выпьешь?

– Нет.

Нильс закрывает дверь. Он перестал пить. Не совсем, но почти.

– Лимон – замечательный город, – неожиданно произносит человек на кровати. Нильс пытается уловить в его голосе сарказм, но не улавливает. – Прогуливался сегодня и чисто случайно набрел на самый настоящий бордель. Тайный, конечно, несколько комнат позади бара. Замечательные девушки… Но я, изящно выражаясь, не поддался соблазну… выпил стаканчик рома и ушел.

Нильс прислоняется к закрытой двери.

– Я нашел, – говорит он. – То, что нужно.

Ему по-прежнему странно произносить шведские слова – после восемнадцатилетнего перерыва. И не только странно произносить, но и трудно подбирать.

– Вот как? Хорошо… Где? В Панама-сити?

Кивок.

– Я привез его… пограничники зверствуют, так что пришлось дать приличную взятку. Он сейчас в Сан-Хосе, в дешевом отеле. Паспорт он потерял, но мы подали прошение в шведское посольство.

– Хорошо, хорошо… Как его зовут?

– Никаких имен. – Нильс отрицательно покачал головой. – Ты же даже не сказал свое имя.

– Прочитай внизу у дежурного. Я записан в регистрационном журнале, без этого нельзя.

– Я смотрел.

– И что?

– Там написано «Фритьоф Андерссон».

– Раз написано, значит, так оно и есть. Можешь называть меня просто Фритьоф.

– Я должен знать твое настоящее имя.

– Должен? Кому ты должен? – пристальный взгляд. – Фритьоф. Более чем достаточно.

– Ладно, сойдет. – Нильс с трудом выдавил улыбку. – Пока сойдет.