Мертвец. В погоне за жизнью

Меньшов, с тонким осознанием важности момента, бережно ворошил содержимое горелой кучи, орудуя пинцетом и резиновыми перчатками, а Крюков склонился над покойным психологом, внимательно изучая его пробитый череп.

– Открытая черепно-мозговая травма, - озвучил свои наблюдения криминалист.
– Обильные кровоподтёки.

– Видимо убийца хотел уничтожить всю документацию, в том числе на электронном носителе, - сказал Кирилл Васильевич, осматривая изуродованный компьютер.
– Но по счастливой случайности вся информация уже передана нам. Я всё правильно понимаю?

Георгий угрюмо кивнул. За целый вечер на его лице не возникло даже тени присущего ему оскала.

– Предполагаю, что убийство было совершено спонтанно, - добавил Афанасий Петрович, с трудом разгибаясь из позы буквой зю.
– Характер ран не совсем обычен, они нанесены тупым предметом со сферической поверхностью. Это не молоток, не дробящее оружие, что-то другое, наверняка какая-нибудь металлическая безделушка.

– Например, вот эта статуэтка?
– следователь извлёк из пепельного вороха почерневший бюстик Зигмунда Фрейда.

– Очень похоже на то...
– эксперт по криминалистике уставился на находку, регулируя положение своих очков для лучшей видимости, - точный вывод подскажет лишь тщательная экспертиза.

– Это и есть орудие убийства. Его специально оставили в центре огня, чтобы уничтожить любые органические следы, - наконец заговорил Корнилов.
– Скорей всего преступник был пациентом Дыбко и именно поэтому решил сжечь все бумаги. Если это так, мы обязательно вычислим его.

– Сначала застреленный кавказец, теперь этот... Такое ощущение, что убийца пытается опередить нас, убирая всех возможных свидетелей, - насупился Меньшов, продолжая изучение погоревшего мусора.
– Кстати, установили личность нашего южного друга, отправившегося на тот свет в парке на мосту?

– Чечен, подозревается в связях с боевиками, на территории РФ находился незаконно. Фамилия такая, что язык сломать можно.

Крюков удивлённо присвистнул. На короткий промежуток времени воцарилось молчание, разбавляемое отдалёнными звуками с улицы.

– А что если с Леонида Ивановича требовала проценты этническая ОПГ?
– заинтересованно предположил следак.
– Психолог убил переговорщика, а сообщники ему отомстили...

Оперативник звучно хрустнул челюстью.

– Я общался с нашим жмуриком, когда добывал базы данных с клиентами. Тип конечно весьма подозрительный, но маловероятно, что убийца... Слишком интеллигентный что ли, местами слащавый. Вряд ли он способен на подобное. В любом случае мы это выясним. Ведь у нас есть козырь в рукаве...

Матвей проснулся около семи утра. Спать на полу, конечно, было не так приятно, как на кровати, но вполне сносно. Слава Богу, что не на тюремных нарах...

Бесшумно собравшись, он выскользнул из квартиры, тихо затворив за собой дверь. Яна спала слишком крепко, чтобы среагировать на едва уловимые колебания воздуха.

Дождев направился к храму.

Утро веяло свежей прохладой и запахом свежескошенной травы. В душе и животе вновь находилась абсолютная пустота, ставшая знакомой и даже привычной. Мертвец шестым чувством ощущал, что без посторонней помощи ему точно придёт конец, окончательно и бесповоротно. Не столь важно, каким именно образом, умрёт ли он физически или потеряет рассудок, получит пожизненное или цепочка смертей при его непосредственном участии продолжится...

В церкви уже плавно лилась молитва немногочисленных верующих. Маленькая колонна прихожан выстроилась на исповедь к отцу Владимиру, а остальные прикладывались к иконам и возжигали свечи. Очень странно, но Матвей не мог определить возраст никого из собравшихся. Будто здесь время больше не властно над ними...

"Это мой шанс", - подумал он, осеняя себя крестным знамением в притворе.
– "Расскажу всю правду, и будь что будет... Прости Господи".

И встал последним в очередь к батюшке. От креста и Евангелия на аналое его отделяло семь человек: трое мужчин и четыре женщины.

Священник исповедовал каждого кающегося основательно, покрывая голову частью своего церковного облачения - епитрахилью, внимательно слушал, переспрашивал, давал какие-то наставления, после которых читал разрешительные молитвы. И чем ближе Матвей приближался к исповеди, тем сильнее его охватывал необъяснимый страх. Тряслись поджилки, ноги не слушались, кружилась голова... Но он стоял, потому что был уверен, что воплощает в жизнь свою последнюю надежду найти назначенный ему оборонительный рубеж. Больше идти некуда, не у кого спросить совета и некому излить душу.

Последний из мужчин, стоявших впереди, получив прощение грехов и взяв благословление, освободил место. К превеликому ужасу Дождева, женщины в очереди пропустили его вперёд. До аналоя оставалось не более десяти шагов, которые показались ему самыми тяжелыми и жуткими в жизни.

– Кладите правую руку на крест, - подсказал отец Владимир, накидывая на голову парня епитрахиль.
– В чём хотели бы покаяться?

Мертвец с большим трудом сдерживал бешеную дрожь в ногах, руки его периодически потряхивало, в горле было сухо как в пустыне Гоби.

– Я очень согрешил, - прошептал он непослушными губами.
– Употреблял алкоголь, табак, наркотики, развратничал, менял женщин, ругался матом, лгал, ненавидел, завидовал, причинял другим боль. Много всего, но самое главное - я убивал людей.

Матвей, объятый безумным страхом, ожидал, как отреагирует на его слова батюшка.

– В смерти скольких людей вы повинны?
– с содроганием в голосе спросил священник.
– Зачем вы это делали?

– Первый продавал наркотики. Я пытался защитить от него подростка... В общем, тот парень разбился из-за меня.

– Подросток?

– Нет, барыга.

– Кто ещё?

– Я застрелил ваххабита, приехавшего мстить за кавказскую девушку, с которой я чуть не переспал... У меня не было другого выбора, кроме как самому оказаться застреленным. Ах да, я чуть не покончил с собой из-за галлюцинаций. Иногда мне видятся разложившиеся трупы вместо живых людей, в том числе и в зеркале.

– Одно из двух: либо это козни бесовские, либо Господь приоткрыл вам духовный взор на невидимый мир, чтобы вразумить и обратить к вере. Облики грешных нераскаянных душ могут быть ужасны.

– Я видел здесь солдата, он светился... Вокруг были мёртвые, но он всегда оставался живым!

Отец Владимир поправил епитрахиль на голове Матвея, который, почувствовав небольшое облегчение, добавил:

– Вчера я убил психолога, насилующего своих пациенток под гипнозом.

– Как плавно тёмные силы сделали вас убийцей... Сначала подвели к косвенной вине в гибели наркоторговца, используя защиту слабых как приманку, затем, используя блудную страсть, натравили на вас инородца и иноверца, убить которого пришлось для сохранения собственной жизни. И наконец, толкнули на убийство колдуна-насильника, а ведь его, наверняка, можно было наказать иначе. Мы не вправе лишать кого бы то ни было жизни, если есть какой-то другой, мирный способ остановить зло. В последнем случае он у вас был?