Мёртвые души. Книга 1 и Книга 2

— Тот ящер… который помог мне. Он сказал передать тебе кое-что. Он не назвал своего имени — только дал понять, что принадлежит к «наблюдателям». Не знаю, что это значит, но его слушались все, встреченные по пути разумные. Мне кажется, что и неразумные бы прислушались к его словам, но таковых нам не попалось.

Я молча кивнул, призывая продолжать.

— Он сказал, что Синдикат тобой заинтересовался. Уж слишком ты эффективно уничтожаешь мертвецов. Слишком быстро. Слишком чисто. Они думают, что ты используешь… артефакты подавления уровня. Скрываешь своё настоящее развитие. И теперь хотят с тобой «пообщаться».

Я нахмурился.

— И что, по мнению этого ящера, мне делать? Бежать? Прятаться?

— Нет, — покачала она головой. — Он прямо сказал: «Скрыться не выйдет. Но готовым быть — полезно. Даже живым иногда». Прямо так и сказал. Добавил ещё, что в каждом городе есть глаза Синдиката. Иногда это охрана, иногда купцы, иногда просто попрошайки. И если ты кого-то задел, рано или поздно тебе дадут понять, что тебя видят.

Марина посмотрела на меня пристально, почти с тревогой:

— Он не выглядел как враг. Но и другом его не назовёшь. Просто… хищник, который пока не голоден.

Я чуть заметно кивнул.

— Понятно.

На мгновение повисла тишина. Мы оба понимали, что это не просто информация. Это предупреждение. Предвестник чего-то большего.

Я не был наивен: с того самого момента, как начал охоту на предводителей, понимал — рано или поздно внимание придёт. Но надеялся, что позже. Видимо, ошибался.

Синдикат…

Значит, придётся быть очень убедительным в разговоре. Или очень быстрым.

— А теперь, Марина, можно я тебя спрошу? — говорю, стараясь держать голос ровным, но внутри уже начинает закипать. — Какого, прости за выражение, лешего ты вообще вернулась? Ещё и одна? Это теперь хобби такое — умирать по новым адресам?

Она вскидывает подбородок, в глазах огонь:

— В отличие от некоторых, я переживаю за Землю! Мы впервые получили выход на инопланетный мир, и если никто не будет пытаться наладить контакт, то как мы вообще собираемся выживать в этой галактической песочнице?! Или ты думаешь, твои бои и позирование в доспехах — это всё, что нужно человечеству?

— Ага, — хмыкаю. — Как в тот раз, помнишь? Когда ты наладила такой шикарный контакт, что я, раненый, без связи и без плана, вытаскивал тебя из клетки у местных бандитов? Прекрасный был дипломатический момент. История, достойная хроник…

— Это был эксцесс обстоятельств, — отрезает она. — Я собирала информацию. У меня были свидетели, я почти убедила их передать сообщение правительству, но некто не смог подождать хотя бы сутки!

— Ага. Сутки в плену, это ничего. Ты вообще понимаешь, где ты? Здесь тебя в живых держит только чьё-то хорошее настроение. Или скука. Или то, что ты пока не представляешь угрозу. Это мир, где доброта — случайность, а безмолвие — подозрение.

Марина, кажется, хочет что-то возразить, но сдерживается. И тишина между нами будто сгущается.

— Слушай, — продолжил я, уже тише, — я не против налаживания контактов. Но ты не солдат. Не маг. Не разведчик. Ты просто человек, Марина. С хорошим сердцем, да… Но ты не понимаешь, во что влезла. И никто не вытащит тебя второй раз. Даже я.

Она опускает глаза и на мгновение замолкает. Потом выдыхает и тихо говорит:

— Я просто… не могла сидеть сложа руки. Земля — моя родина. И я должна хоть что-то сделать. Хоть что-то.

Я отвожу взгляд. Понимаю её. И от этого ещё злее.

Потому что, чёрт подери, она права.

— Ладно, — вздыхаю. — Допустим, ты герой дня, вернулась с дипломатической миссией. Но вот скажи мне честно, Марина… что Земля может предложить этому миру? Чтобы был повод вообще садиться за стол переговоров. Или вы так и собираетесь кататься на моей шее, пока она не переломится?

Марина вскидывает брови, и на мгновение я вижу, как обида вспыхивает у неё в глазах:

— Да ты думаешь, без тебя мы вообще ничего не можем?! — вскидывается она. — Земля — не ты один, Игорь! Пока ты здесь играешь в охотника на мертвецов, кто-то там работает, кто-то ищет выходы на другие миры, кто-то строит. Мы не сдались, если ты не в курсе!

— Я не про это, — холодно отрезаю. — Я про практический смысл. Ты хочешь контакта, а я спрашиваю: что мы им дадим? У них магия, технологии, боевые существа, порталы, ядра силы… А у нас? Картошку? Сериалы?

— Продукты питания, — жёстко отвечает она. — Устойчивые сорта, которые вырастут даже в неблагоприятной среде. Наши биологи уже предлагают это как возможный товар. Технологии — пусть не на их уровне, но в некоторых сферах, например в медицинской диагностике, мы впереди. У нас есть инженерия, наука, культура, искусство. Не всё измеряется боевой мощью, Игорь!

— Правда? — скрещиваю руки на груди. — Вот придёт к ним полчище мертвецов, а вы им симфонию сыграете?

— Может, мы предложим путь к человечности, о котором они давно забыли! — резко отвечает она. — Может, именно это и нужно тем, кто устал от бесконечных войн и гнили порталов.

Она тяжело дышит, губы сжаты. Я молчу. Не потому что нечего сказать, а потому что… чёрт, в какой-то степени она права.

Может, именно это и есть вклад Земли — не мощь, а человечность.

— Знаешь, — говорю наконец, — если ты правда хочешь, чтобы они услышали тебя… тебе придётся говорить гораздо громче. И желательно — не из клетки.

Она усмехается, всё ещё с обидой, но уже с искоркой упрямства:

— А ты, Игорь, может, хоть раз поверь, что не только ты один способен что-то изменить.

Мы с Мариной возвращаемся в здание администрации. Кайлер, как обычно, занят раздачей приказов и изучением сводок с фронта. Увидев нас, он слегка кивает — и, к моему удивлению, не выказывает ни капли раздражения. Видимо, он уже наслышан о визитёрше.

— Кайлер, — говорю я, — знакомься. Марина. С Земли. Помнишь, я рассказывал о той, что умеет влезать в проблемы с поразительной лёгкостью? Она решила, что ей обязательно нужно вернуться сюда — и, видимо, наладить диалог между нашими мирами.